— Пока тебя не было, мы еще раз прочесали свой участок, — сообщил Мокрушин. — Я уже местных всех, кажется, в лицо узнаю. Не знаю, откуда эти черти берутся. Наверняка через соседей просачиваются...
— А соседи, кстати, утверждают, что «чехи» через наши порядки проходят. Потому что на рассвете именно из «нашего» дома, где аптека внизу, ихний бэтээр сожгли. Итого у них только за двое последних суток восемь «двухсотых» и две спаленные железки. И у нас двое матросиков подставились...
— Из числа командированных, — уточнил Мокрушин. — Ни один из наших так по-дурному не подставится.
— Наши, не наши — какая разница, — поморщился Бушмин. — Воевать мы их за неделю, конечно, не научим, но беречь все равно должны. И речь сейчас о другом. О том, что у нас возникла крупная проблема. По ночам в тылу у нас и у наших соседей работают по две-три группы «чехов». Состав этих групп примерно ясен: снайпер, гранатометчик и пара «статистов» с автоматами. Ходят на охоту тройками или четверками. Мы каждый день заново «пылесосим» свою зону, а к ночи они все равно просачиваются. Откуда, спрашивается? С севера, через блокпосты?
— Сомнительно, — покачал головой Мокрушин. — А в подвалах остались одни русские, чеченов можно по пальцам пересчитать.
— Вот-вот. — Бушмин заварил себе еще одну кружку чая. — «Энша» по моей просьбе пытался разжиться у особистов сведениями о местных подземных коммуникациях...
— Но те, естественно, ни хрена не в курсе.
— Как обычно...
— А ты говорил «энша», что на нашем участке половина канализационных колодцев взорвана, а на других люки заварены?
— Говорил. И про то, что отверстия ливневой канализации заварены, тоже рассказал. Наверняка где-то подземный коллектор, вот по нему-то как раз «чехи» в тылы к нам и просачиваются.
Бушмин едва выговорил до конца эту фразу, настолько ему хотелось спать. Кажется, он даже отключился на несколько секунд, потому что, когда ему удалось стряхнуть сонное оцепенение, он заметил участливый взгляд Мокрушина.
— Андрей, может, покемаришь пару часов? — спросил тот после паузы. — Я хоть той ночью слегка придавил, а ты третьи сутки без сна...
— Потом отосплюсь, — махнул рукой Бушмин. — Короче, я предложил «энша» два варианта на выбор: либо разместить засаду в коллекторе, либо к чертовой матери взорвать участок тоннеля. Пока эти сволочи прогрызут «тромб», мы уже будем воевать в другом месте.
Он достал из кармана носовой платок и промокнул выступившую на лбу испарину.
— Если мы не заколотим эту дыру в нашем заборе, то завтра получим по полной программе. «Чехи» только и ждут, чтобы мы сунулись в этот коридочик, тогда они точно попытаются нас отрезать. Вспомнишь мои слова — уже с утра вгрызутся в нас стальными клыками. И все бы, как говорится, ничего, но меня беспокоят тылы. Самое пекло будет вечером и ночью, и в батальоне мне твердо пообещали, если нас серьезно прижмут, подбросить резервы...
— А к тому времени «гастролеры» оседлают коммуникации, — покивал Мокрушин.
— Это еще полбеды, Володя. Все может быть гораздо круче. Там, где пройдут трое или четверо, могут пройти и тридцать, и сорок бойцов... Да сколько угодно!
— Тогда нам будет полный амбец, — мрачно заключил Мокрушин.
— Вот-вот, — хмыкнул Бушмин. — Поэтому давай-ка поднимай своего «янычара». Пойдем вчетвером: я, ты, Гарас и Леша Синцов из инженерного. Вариант с засадой «энша» задробил, будем ставить «затычку». Но прежде чем перебросить в тоннель взрывчатку и фугасы, надо самим посмотреть, где, что и как, чтобы не вышло потом какой-нибудь промашки...
В коллектор забрались через отверстие ливневой канализации, расположенное на проезжей части улицы против зияющей пустыми глазницами окон аптеки. Здесь решетка тоже была заварена намертво, но сапер Синцов выставил ее при помощи двухсотграммовой толовой шашки.
Подсветили фонарем: высота тоннеля чуть поболее двух метров, ширина — примерно два с половиной, сам коллектор выложен из бетонных полуколец.
Первым в дыру спустился Мокрушин, затем сапер — не исключено, что «чехи» минируют проход, могут выставить, к примеру, те же «растяжки», — третьим ротный, а последним в тоннель протиснулся двухметровый здоровяк Гарас.
Бушмин рассчитывал пройти по тоннелю примерно двести пятьдесят или триста метров, чтобы максимально приблизиться к тем двум «коробкам», которые завтра им предстоит занять. Понаблюдать, где и какие имеются боковые ответвления, и выбрать место для закладки взрывчатки с тем расчетом, чтобы «обрезать» тоннель, немного не доходя до передовой.
Тоннель был практически сухой, лишь под ногами плескался тонкий слой вонючей жижи. Очевидно, «чехи» целенаправленно заваривали все водостоки, иначе здесь было бы по пояс воды. А после ледяной купели, да еще на пронизывающем до костей ветру, много не навоюешь.
Морские пехотинцы экипированы были по полной программе. Хотя «прогулка», как они рассчитывали, должна отнять у них максимум четверть часа времени, в любой момент можно нарваться на «духов». К тому же в Грозном ни на секунду нельзя расслабляться, даже если ты и находишься на «своей» территории.
Два комплекта инфракрасных очков имелись в роте, еще два комплекта ночной оптики Бушмин взял взаймы в батальоне. «Броню» Бушмин тоже заставил надеть, хотя «жилетки» сковывают движения. Поверх «броников» «разгрузка» с запасными магазинами — все четверо вооружены «акаэсами». Подствольник «ГП-25» только у Мокрушика, у него же подсумок с выстрелами «ВОГ-25». Гранаты только у ротного и у того же Мокрушина, ибо со взрывчатыми веществами в тоннеле шутить нельзя. К примеру, гранаты «РГО/РГН» срабатывают в момент удара о землю или любое твердое препятствие, и спастись от осколков в таком довольно ограниченном пространстве, как подземный коллектор, весьма и весьма проблематично.
Мокрушин для комплекта еще прихватил «АПБ». Бушмин тоже прикрепил кобуру, едва ли не впервые за последнюю неделю вспомнив о своем «ПБ». Помимо всего этого добра взяли и две портативные рации, правда, несли их в выключенном состоянии.
Длинный полукруглый тоннель в этом месте проходил практически вдоль меридиана, с севера на юг. Через линзы ночной оптики мир виделся Бушмину в размытых блекло-зеленых тонах. Впереди топал Мокрушин — как только разобрались, что в самом тоннеле «чехи» вряд ли будут мудрить с установкой противопехотных мин или «растяжек», Синцова тут же задвинули на третью позицию. Вторым шел Бушмин, а замыкающим по-прежнему держался Гарас.
Шли практически бесшумно. Без оптики они бы здесь ни черта не рассмотрели — темень, хоть глаз выколи. Фонарями, по понятной причине, решили не пользоваться, световые блики видны далеко и могут демаскировать группу.
Тоннель не был идеально ровным и с легким закруглением уходил вправо. По ходу дела они обнаружили несколько боковых ответвлений — коротких, в три-четыре метра, выводящих к бетонированным колодцам. Через какой-то из этих пролазов «духи» и выбираются федералам в тыл.
В одном из таких колодцев Мокрушин узрел «растяжку», прикрепленную к люку и металлической сходне. Решили не обезвреживать ее и двинулись дальше. Причем медленно, черепашьим ходом, потому что, по всем расчетам, они вышли уже в западную точку.
Впоследствии Бушмин не раз будет задаваться вопросом, как Мокрушину удалось в тот момент распознать опасность. Как это часто бывает, исход дела решили короткие мгновения.
Мокрушин жестом приказал группе остановиться. Бушмин продублировал ЦУ для Синцова, а сам бесшумно выдвинулся чуть вправо и вперед, находясь метрах в двух от взводного. Слух был напряжен до предела, но, кроме гулких ударов сердца, отдающих в уши, он ничего не слышал. Очевидно, внимание Мокрушина привлек провал в стене тоннеля — он был немногим шире, чем прочие боковые ответвления. Расстояние до него — метров семь-восемь. Именно к этому провалу и скользил совершенно бесшумно Мокрушин, а вслед за ним, в точности повторяя движения взводного, шел Бушмин.
На ходу он снял «АКС» с предохранителя, но уже через секунду сообразил, что в провал — еще один коллектор? — сподручнее всего будет метнуть «эфку»...
— Черт, долго нам еще топать? Где этот тоннель?
Хотя фраза была произнесена полушепотом и с расстояния метров в десять-двенадцать, в ушах Бушмина она отдалась подобно полковой трубе. Ответной реплики не прозвучало, если только не считать таковой едва слышное «тс», напоминающее шипение рассерженной змеи.
В этот момент разыгрались нервы у Синцова. Он сделал неловкий шаг в сторону и грохнул прикладом о бетон. Звук получился неожиданно громким, Бушмин даже вздрогнул.
А следом наступила гробовая тишина.
Время буквально спрессовалось в эти мгновения, став ощутимым материальным фактором. Бушмин воспринимал действительность как в замедленной киносъемке.
Стоп-кадр: Володя Мокрушин высунулся в пролом. Что он собирается предпринять? «Калаш» в свободно опущенной правой руке, левая полусогнута в замахе. Решил зафигачить в «коллектор № 2» гранату?
