— И мурло красно-коричневого палача, которое выглядывает из-за портьеры Государственного Собрания, будет бито! Бито! И еще раз бито! Мы не позволим!.. — Банкир задохнулся, захлебнулся и под бурные аплодисменты сошел с трибуны.
— Воров — в тюрьму! В кутузку! В кутузку! — стройно завели оппоненты, сами понимая фантастичность легкомысленного призыва и выкрикивая его больше по обязанности, чем от надежд.
Две мясные туши обнялись. Похлопали друг друга по плечам, как по надувным матрасам.
Я вгляделся в воодушевленные лица митингующих. Эти лица были озарены искренними чувствами. Собравшиеся считали, что именно они правы и знают, что почем в этом мире и как все надо обустроить. Они думали, что настоящий исторический момент уникален, и только им ведома его суть. А я знал, что все повторяется, что человеческая природа остается неизменной, и что тысячи лет назад было то же самое.
«Гибель народу грозит от безумия собственных граждан. Знать ненасытна. Ты счастье страны предаешь», — еще в седьмом веке до нашей эры вещал Солон, а он знал толк в государственных делах.
Банкир слез с трибуны и отправился к своему «членовозу» — так называют эти черные, похожие на роскошные элитные гробы на колесах длинные машины.
Я заметил шевеление. Из толпы выбрались, работая локтями, двое здоровяков-телохранителей из службы охраны «Зенита», сели в машину сопровождения, и она устремилась следом.
Моему визиту на митинг предшествовал утренний звонок в банк «Зенит», Я заявил, что имею выгодное предложение к Банкиру, но могу поговорить с ним только лично. Мне ответили с холодной вежливостью, за которой читалось старинное русское «ходють тут всякие, потом калоши пропадают», что-то типа «барин сказал не принимать».
— А как мне его увидеть-то? — настырничал я. — Он хоть в Москве?
— Приходите на митинг Российского общественного движения «Демократия и будущее» на Октябрьской площади в четырнадцать часов тридцать минут, — вдруг, вспомнив, произнесла секретарша. — Обязательно, Он будет там выступать.
В банке, похоже, была указивка заманивать всех на митинг.
— Обязательно приду, — сказал я. И вот я здесь.
Часы показывали четверть четвертого. Значит, все в порядке. Передвижение, охрана — все у Банкира осталось то же, что и раньше.
Это радовало. Изучил я его день досконально. Что бы ни было, по средам в четыре часа у него теннис. Эта туша, переваливаясь, выползает на теннисный корт. Кто-то из шестерок подает ему мяч. Кряхтя, он лениво отбивает его, если, конечно, попадает. Весь секрет в том, чтобы подающий попал именно в Банкира, поскольку двигаться по корту тот отказывается принципиально.
Потом, довольный своими спортивными успехами, он идет в зал отдыха, где собрались точно такие же «спортсмены». Стоит этот элитный корт немало. Пускают туда очень немногих. Мода эта пошла после того, как большой Папа полюбил всей душой данный вид спорта. И как по команде вдруг воспылали такой же любовью бесчисленные чиновники, бизнесмены и бандиты. Именно на таких закрытых теннисных ристалищах они чувствовали, что, вне зависимости от сословий и рангов, их роднит нечто общее — они все спортсмены-теннисисты. А спортсмен спортсмена всегда поймет. Поэтому самые хитрые проекты, миллиардные контракты обговаривались именно здесь, после напряженного сета, за стаканом хорошего вина.
После корта Банкир ненадолго заявится на работу, закатит истерику начальнику валютного управления. Погладит по коленке строгую секретаршу. А потом — на Рублевский тракт, прозванный в народе Баксовским за то, что его облюбовали денежные мешки. Там у него вилла с сауной, бассейн с гидромассажем. Тридцать три удовольствия! И именно там он отдыхает душой и телом.
Сегодня за организацию его домашнего досуга ответственный я.
Выбравшись из толпы митингующих, я пошел в направлении Центробанка, недалеко от которого припарковал свою машину. Дал сборщику асфальтовой дани несколько монет за оплату стоянки.
— А чаевые? — вдруг нахально заявил он.
— А по морде? — спросил я,
Он был намного больше меня и, выдвинув вперед питекантропову челюсть, собирался что-то сказать. Тут я его и встретил своим коронным взором. Взглядом можно остановить и хищника, и человека. Надо знать, как смотреть.
— Извините, сразу не признал, — вдруг брякнул сборщик и отчалил к следующему.
«Не признал сразу»… Интересно, кого именно он во мне наконец признал? Спросить, что ли? А, перебьемся. Пусть это будет небольшой загадкой…
Я завел мотор и проскочил в пространство в железном потоке прямо перед неторопливо плетущейся красной «Ауди-80», за рулем которой была крашеная девица.
К вылазке надо приготовиться тщательнее. Экипировка, средства. Сегодня меня ждет масса приключений. И сегодня многое должно встать на место…
Вы пробовали прогуляться вечерочком по канализации? Нет? И не пробуйте. Удовольствие ниже среднего.
Под ногами хлюпает. Стены, трубы — все в зеленой жиже. Справа — отстойник. Слева — узкая труба с нечистотами. А запахи… Нет, запахов я не чувствовал. На мне был резиновый намордник — армейский противогаз новой модели, который из-за безденежья никак не может поступить на вооружение.. Нельзя сказать, что он мне особенно шел, но для моего занятия он был необходим. Дышалось в нем нелегко, и пот выступал на лбу. На плече болталась сумка с пистолетом, оборудованная массой всякой спецтехники и походной аптечкой — одна из самых необходимых вещей для сегодняшней акции.
Я двигался целеустремленно вперед.
По этой подземной улочке я совершаю вечерний моцион уже не в первый раз. Каждый поворот, каждая яма въелись мне в память.
Ноги все время скользили, но я удерживал равновесие. Один раз чуть не плюхнулся, и в свете фонаря от меня зазмеилась мутная жижа — там что-то небольшое и шустрое проскользнуло и исчезло в боковом ответвлении. В канализации есть своя малопонятная жизнь.
— Одно дерьмо. — вздохнул я. Голос мой прозвучал в противогазе глухо и механически.
Да, занятие не из приятных. Но, как изрек Овидий, «доблесть не знает непроходимых путей». Коли избрал такую профессию, возиться в дерьме приходится не только в переносном, но и в самом прямом смысле.
Возможность прогуляться по канализации и навестить друзей обошлась мне недешево. Для этого нужно было в свое время добыть за немалые деньги план подземных коммуникаций, потом достать — естественно, тоже за деньги — с ними можно достать что хочешь — план домика в деревне в стиле а-ля ново-рус на Рублевском тракте, куда я одно время повадился заглядывать. В этом доме я знаю каждое помещение, каждый поворот.
Под хлюпанье воды мне вспомнилась та сделка, где Банкир хотел опустить партнеров и государство на те самые десятки миллионов долларов и свалить все на каких-то «ванек», которые будут плавать без скафандра в такой же канализации без надежды выплыть когда-нибудь и, скорее всего, без головы. Мне удалось узнать, что документацию толстый аферист хранит в своем суперсейфе. Этот ящик, как гласила реклама, не вскроет никто. Это рекламные деятели погорячились. Они не знали, что на свете есть Аккуратист.
Нет, я не медвежатник. Я фокусник. Жизнь меня научила этому искусству — ловкостью достигать того, что людям кажется чудом. Один из любимых фокусов — это микрофон и видеокамера, поставленные в нужном месте. Они ловили все телодвижения Банкира и все операции его с родным сейфом. Система эта была практически не обнаруживаемая антишпионскими средствами. Противожучковая аппаратура работает как радиоприемник — улавливает идущие от микрофона радиоимпульсы. Я больше люблю пользоваться пакетной накопительной аппаратурой. Накапливаемая информация сбрасывается короткими импульсами. Засечь ее можно, но сложно. Тем более Банкир особо не забивал себе голову Всякой ерундой, вроде возможности прослушивания. У него стояла японская, очень дорогая, но бесполезная штуковина, которая якобы гарантировала обнаружение прослушки телефонов, хотя ничего она не обнаруживала. А контроль помещений на радиозакладки проводился только в банке. Как все современные ворюги, на которых непонятно откуда посыпался золотой дождь, он не мог поверить, что есть в мире сила, которая способна оборвать этот поток. Такие люди ощущают себя избранными Господом, хотя на деле ими черти водят.
В прошлом я нанес три визита в этот дом и знал, где там охрана, где гостевые комнаты. Знал, сколько метров от одной комнаты до другой, и как незаметно просочиться по дому, где можно спрятаться.
В третий визит я вытащил из суперсейфа все документы, перефотографировал их и вернул в то же положение. В результате Банкир нагрелся на миллионы, каким-то образом узнал о моем участии в этом деле (если бы он еще знал, как я его «сделал») и объявил на меня охоту.
И опять в своей самонадеянности избранного судьбой он не представлял, что может поменяться местами с дичью. И что дичь нарушит его покой и оскалит зубы.
