– Нет, – ответил Шелехов. – А вы?
– А я, Леха, с восемнадцати воюю. Все воюю, воюю, а денег нет как нет. Денег нет как нет – вот и весь сюжет.
Вернулся Уж. С высоким мужчиной лет сорока. Редкие светлые волосы, желтые усы, бледно-синие глаза, тонкие губы.
– Здравствуй, Алеша! – Мужчина присел на корточки, протянул руку. – Ты вырос! – он засмеялся. – А на отца совсем не похож, больше на мать.
– С тебя причитается, Бессон! – сказал Монах.
– Ничего подобного! – возразил тот. – Тебя за чем посылали, брюхо? За прибором. Ты его принес?
– Так его ж не было в машине! – возмутился Монах, но понял, что командир шутит, и ухмыльнулся.
– Ну что, Алеша, будем знакомиться? – сказал вожак. – Или ты меня помнишь?
– Не помню, – честно сказал Шелехов. – Но как вас зовут – знаю.
– Ванька-мститель? – командир улыбнулся.
– Евгений Бессонов, – сказал Алеша.
– И кто тебе сказал?
– Миша.
– Какой Миша?
– Шофер Застенова.
Бессонов тут же перестал улыбаться.
– А что он еще сказал?
– Что вы с моим отцом в одном классе учились. Да вы не беспокойтесь, что вы – Мститель, Хлебалову неизвестно.
– Так, так, так, – пробормотал командир. – И что же Миша еще сказал?
– Что вы с Климом дружили. И… с Николаем Яблоком.
– С Колькой я никогда в корешах не был, – строго сказал Бессонов. – А счет у меня к нему длинный… был.
– А у него – к вам?
– Я успел раньше! – Бессонов криво усмехнулся. – Вижу: лицом ты на отца не очень похож, но все прочее унаследовал. Что ж… – он встал, Алеша тоже поднялся. – Добро пожаловать в вольные стрелки, Алексей Шелехов!
«Забавно, – подумал Алеша. – В стрелки, значит».
Его никнейм в Клубе был «Black Archer» – Черный Стрелок.
Алена очнулась и обнаружила, что не может пошевельнуться. Она попробовала крикнуть, но не услышала своего голоса. Перед ее глазами – мутная пелена, за которой двигались размытые тени. Алена крепко зажмурилась… Когда она открыла глаза, пелена не исчезла.
«Я ослепла?» – подумала девушка и ее пронзил ужас.
Следующей мыслью было: папу убили!
«Боже, возьми меня к себе! – взмолилась Алена. – Пусть я сейчас умру!»
Но она не умерла.
– Очухалась, – произнес совсем рядом мужской голос. – Что теперь, доктор?
– Ничего, – ответил еще один мужской голос. – Приедем – разберемся.
«Приедем…» – подумала Алена. И тут же ощутила легкое покачивание.
Она дернулась – что-то крепко держало ее за щиколотки и запястья. Поперек талии – тоже ремень.
«Я привязанная, – подумала Алена. – И голая. И слепая. И у меня никого нет».
Она не сумела сдержаться и расплакалась. А через несколько секунд ощутила жесткие пальцы на своем плече и короткую острую боль от проткнувшей кожу иглы.
Через пару минут она потеряла сознание.
– Нет, – сказал Бессонов. – Обижаешь. Это не мои вирши, это его, – и кивнул на Монаха.
Толстяк самодовольно ухмыльнулся.
– Тебе понравилось? – спросил он.
– По ним сразу видно, насколько вы образованный человек, – заметил Алеша.
Ленечка, Уж и Бессонов засмеялись. До остальных ирония не дошла. Кроме Монаха.
– Да, – сказал он, ухмыльнувшись еще шире. – Я страшно образованный. Чуть-чуть не поступил в Литературный институт.
– А что помешало? – поинтересовался Ленечка. – Почерк плохой?
– Милиция, – сокрушенно вздохнул Монах. – А то стал бы я вторым Пушкиным.
– Ну-ну!
– А что? – воодушевился Монах. – У нас много общего.
– Ага, – Ленечка подмигнул Алеше. – У Пушкина африканские предки, а у тебя африканские потомки. Сколько черных африканских девочек ты обрюхатил, а, Монах?
– С черными трахаться нельзя! – авторитетно заявил Салават. – У них у всех СПИД.
На этот раз засмеялись все, кроме Черепа, с размеренностью оверлока протыкавшего иглой толстую кожу. Череп зашивал сапог.
– Ты работал в Африке, Монах? – заинтересовался Шелехов.
– Я там воевал, – объяснил бывший наемник.
– И как?
– Я хороший солдат! – важно изрек Монах. – Верно, Сивый?
– Верно, – подтвердил Сивый, прикурив от костра. – В борделе ты непобедим.
Монах запустил в него ложкой, Сивый поймал ее ладонями, оглядел и спрятал в сумку.
– Эй! – возмутился Монах.
– Трофей, – невозмутимо произнес Сивый.
– Ты сыт? – спросил Бессонов Алешу.
– Да. И готов отвечать на все ваши вопросы.
– Вопрос только один: ты – с нами?
Алеша ответил не сразу. Команда Бессонова ему нравилась, даже очень нравилась. С ними он чувствовал себя так же легко, как… с Веней Застеновым. Но Алексей отдавал себе отчет в том, что каждый из этих обаятельных парней может прихлопнуть человека (и Алешу в том числе), как комара. И тут же забыть об этом незначительном эпизоде.
– Может быть, – сказал он осторожно. – Какова ваша цель?
– Цель? – Бессонов сорвал травинку, пожевал ее. – Цель… Ты везуч, Алексей Шелехов, – неожиданно сказал он. – Мало того, что ты вынырнул из котла с супом, так ты еще и ухитрился попасть к человеку, который больше всего на свете желает помочь сыну твоего отца, то есть тебе! Присоединяйся к нам, Алексей! Давай, парень! И вышибем мозги у убийцы моего старого друга Гарьки Шелехова!
– У того дальнобойщика?
Все заржали. Даже флегматичный Череп поднял голову и показал желтые от никотина зубы.
– Нет, Алеха, того, кто сидел за баранкой, мы уже грохнули.
– Цупикова?
– Какого еще Цупикова?
– В деле написано, что он вел ту фуру.
– А-а-а… Бумага, она все терпит. Фуру вел Яблоко.
– Не может быть!
– Может, Алексей, еще как может!
– Откуда вы знаете?
– От того, кто сидел с ним рядом.
– Это ложь!
Алеша просто не мог поверить, что дядя Коля…
– Парень, погляди вот туда! – Бессонов показал пальцем на Салавата. – Иногда люди пытаются его обмануть. Но это сначала. Потом – никогда. И никаких провалов в памяти, что характерно. Салаватик у нас – просто «детектор лжи». Верно, Салаватик?
– Они не говорят – я режу. Они говорят. Все говорят! – Татарин улыбнулся Алеше простодушно и радостно, как большой ребенок.
– Все-таки это не доказательство… – пробормотал Шелехов.
– Для такого прокурора как я, чистосердечного признания вполне достаточно, – заметил Бессонов. – Киллера мы списали. Теперь очередь за заказчиком. А заказчик нам и так был известен. Потому что заказчик всегда тот, кто снял все пенки.
– Хлебалов?
– А то кто же!
– Вы собираетесь устроить налет на его дом?
– Мы еще не спятили, – возразил Бессонов. – Нет, эту суку в лоб не возьмешь. Сейчас у нас – никаких шансов. Но лично я думаю так: сейчас мы просто исчезнем. Пусть хлебаловские шестерки выворачивают наизнанку хоть весь Никитский округ – ни хрена не найдут. Не найдут и подумают: «А вдруг эти мстители нам приснились?» А когда шакал выберется из норы, мы снова тут как тут. И перережем ему глотку. Что скажешь, парень? Ты – с нами?
– Думаю, да, – сказал Шелехов. – Но есть одна проблема.
– Только одна? – Бессонов улыбнулся. – И как эту проблему зовут?
– Ее зовут Алена, – без улыбки ответил Алексей. – И я сам отдал ее в руки Хлебалова. Поэтому я должен ее оттуда вытащить. Евгений, вы должны мне помочь! Поможете?
– Так, – Бессонов выплюнул травинку. – Теперь давай, Алексей Игоревич все сначала и по порядку…
* * *
– Приятная девочка, – сказал доктор. – Я бы с ней поигрался.
– Ну! – согласился Дыня.
– Так, может, мы?..
Охранник помотал бритой головой.
– Она же под наркозом, – уговаривал доктор. Его голова на длинной тощей шее, увенчанная рыжими кудрями и обрамленная бакенбардами, напоминала одуванчик, хотя сам он любил сравнивать себя со львом. В последнее время, с тех пор как в бумажнике завелись денежки. – Она же под наркозом, ничего не почувствует, никто не узнает, а, Дыня? Нам же еще два часа ехать! Заправим по разику, а? – доктор положил руку на прикрытый простыней живот.
– А ну убрал грабку, ты, глиста в веснушках! – рявкнул Дыня.
Доктор испуганно отдернул руку.
– Ты что, Дыня? – пробормотал он. – Я ж это, ну…
– Пальцы гну, – буркнул боевик. – Токо полезь к ней – я те редиску с корнями вот этой самой рукой выдеру! Понял?
– Понял, – доктор опасливо отодвинулся на дальний конец скамьи, к матовому стеклу, отделявшему салон автобуса от кабины.
– То-то, – проворчал Дыня, успокаиваясь. – Старшой сказал: не трогать, значит, нишкни. Приспичило – отошел в уголок, подергал гуся и успокоился. Да ладно, не дуйся! – боевик ухмыльнулся. – Девка-то – слова доброго не стоит. Тощая, стриженая, да и снулая к тому же. Вот мы с друганом в среду в «Ерше» зацепили трех телочек…
* * *
– Булкин, Булкин… Что-то я такое слыхал, – сказал Бессонов. – Ширгородский, говоришь? М-м-м… Не помню.
– Мальчик, – Монах покровительственно положил руку на плечо Алексея. – Если бы ты узнал, сколько у меня было подружек, ты бы удивился. И если из-за каждой…
