– Вы! Да, да, вы, сержант! – ткнул он пальцем за спину Медведя.
– Сержант Бахтеяров! – рявкнул в ответ Бах.
– Выйти из строя!
– Есть!
Отпечатав положенные три шага, Рашид четко повернулся кругом и стал пожирать глазами комбрига. А у того даже не было слов, чтобы начать. Казалось, у этого грозного вояки даже матюги закончились. У него-то!!! А потом началось то, что удивило каждого, кто мог слышать этот диалог.
Полковник вышагивал в двух шагах за спиной Рашида и, едва сдерживаясь, пытался говорить:
– Будьте так любезны, товарищ военный сержант, ответить на вопрос: почему ваше лицо и шея чернее моих сапог?
– Нэ знаию, таваричь пальковник. – Бах, безукоризненно владевший русским, стал специально говорить со страшным восточным акцентом. – Папа-мама таким делать…
– Не понял! Что делать?
– Меня делать… Моя кожжя делать, руки-ноги делать, башка кучирявий, гилаза уский, сиська-писька делать… Атэц старий, аксакал почти, много так делаил ужже – шэст биратиев дэлаил и дыва сыстра… Миня паследыним. Висе знал, как нада!
Все! Абсолютно все, кто успел купиться на эту Рашидову удочку, уже просто ухохатывались, правда, пока молча, а те, кому не ампутировали чувство юмора при пересечении границы Афгана, откровенно похихикивали…
– Какой папа-мама, сержант?! Какая сиська, какая писька?! Почему черный, как кочегар, ит-тить твою маму-папу?!
– Мой писька! Такой же черниий…
Первая шеренга грохнула дружным хохотом…
– Придурок! – Полковник не понимал, что происходит, и потому распалялся еще больше. – Полный придурок! Идиот!!! Да еще и разгильдяй! Кого там на сержантов учат? Они что, не понимают, каких дебилов набирают? Что это такое, сержант, я тебя спрашиваю?!
Комбриг мазнул пальцем по шее Баха. И с явной брезгливостью отдернул руку.
– Ниэ боийса, пальковник. – И в этот момент Рашид стал постепенно(!) избавляться от своего акцента. – Ниэт, ние запачкаешь сывои руки. Просто биваиют лиуди биелые, как вы, товарищ полковник, а бывают смуглые, как все азиаты. А еще, разрешите доложить, бывают оч-чень смуглые, почти черные, как я, сержант Бахтеяров…
К этой секунде стоявшие в ближних рядах откровенно и в голос ржали. Да и комбриг, в общем-то, нормальный мужик, понял свою ошибку и весь комизм ситуации и тоже начал понемногу посмеиваться:
– Ладно, «сиська-писька», прости меня старого… – Он все больше заражался внеплановым весельем и тоже начинал смеяться. – Не разобрал я сразу. Иди, становись в строй, сержант, и служи достойно. Засранец!
– Есть!
– Что есть? «В строй» или «засранец»?
– По ситуации, товарищ полковник!
– А ведь не дурак! Как, комбат?
– Ко мне дураков не присылают, да и я не терплю, – ответил Дзюба, утирая слезы.
– Я тебя не забуду, сержант Бахтеяров – так обмишуриться!.. Ты теперь не просто… Как его окрестили? – Это уже к Дзюбе.
– Бах.
– Во как!.. Вот и ба-Бахай, сержант, а я прослежу, как ты это делать будешь… Стать в строй!..
* * *
– Такая история…
– И после этого он так и остался Бахом? По всем армейским канонам и правилам твой Рашид должен был бы превратиться в Гуталина или Негра – это даже вернее, следуя законам спецназа о лаконичности. Ну, так что, угадал, Негр?
– Не-а, братишка! Бах! Нет, попытался, конечно, кое-кто… Но Рашид тут же отвечал: «Я таджик!» – и бил морду. И крепко, надо сказать, бил! За что был наказан несколько раз губой. А потом все улеглось, и Бах остался Бахом.
– Круто!..
– А то! Он вообще круто сваренный мужик… И надежный во всем…
– Бывает же такое.
– Бывает, бывает, командир – нам, славянам, сложно понять, что такие могут быть и среди чурок, только вот ты наших Бая и Муллу вспомни. А Брат и Кабарда?
– А я и не спорил.
– Ну, вот… А были и другие ситуации… Помнишь, я когда-то говорил тебе, что чуть было не получил Красную Звезду?
– Что-то было такое, я еще хотел спросить почему, да не сложилось как-то.
– А история простая, Андрюха…
* * *
…Как-то взвод Медведя возвращался из рейда. Тяжелого, вымотавшего силы не только салаг, но и «старых», и даже самого взводного, дальнего рейда. Две недели глубинной разведки прошли на пределе физических, потому что Игорь постоянно чувствовал попутчиков у себя на хвосте, но, главное, моральных сил, по той же причине. Бах постоянно обнаруживал следы уже успевших здесь побывать «духов». И Медведь не был охотником. Медведь был загоняемой дичью. Да и Рашид несколько раз шепнул ему, что, похоже, их ведут. Ведут за собой… Не устраивая засад и не давая возможности догнать… Короче, Медведь со взводом были на поводке. На коротком, жестком поводке. А это нервы треплет, даже очень крепкие…
И так все четырнадцать дней, триста тридцать с лишним часов, ожидая выстрелов по взводу в любую секунду, с любой стороны…
"…Только бы не в спину – с первого залпа половину салаг положат…» – думал Игорь…
Все случилось в последний день, когда взвод уже возвращался… …До Кандагара оставалось всего ничего – дневной марш-бросок – 15-20 километров.
Все и поверили в удачу и расслабились соответственно… Забыв при этом, что, как говорят на Украине: «не кажи "гоп", поки не перескочишь…» Но вернее было бы – "…поки не побачишь, куди вскочив…»
Они, уставшие, забыли первейшую заповедь разведки о том, что задание считается удачно законченным только(!) после доклада командиру – тебя может накрыть в родном гарнизоне случайно залетевшая мина обкурившегося «дурью» «духа», или проснувшийся снайпер словит тебя в перекрестье своей «оптики»… Короче, «пока ты не вернулся, ты не вернулся…»
Они влетели в очень грамотно, а главное, умно расположенную засаду. Видимо, командир «духов» имел на взвод Медведя другие виды – общеизвестный факт, что боевики получали деньги за погоны убитых ими шурави, а уж плененные-то стояли на пару порядков выше[38] – зря, что ли, их «вели» за собой все эти дни. Но… Не получилось. Теперь афганцы желали получить хоть что-то…
Чтобы выйти на шоссе, разведчикам предстояло пройти километров восемь по узкому ущелью, эдакому каньону, а там уже и рукой подать… Только от «духов» их отделял плевок, как оказалось…
– Рашид.
– Я здесь.
– Веди взвод к дороге. – Настроение Медведя было тревожным. – А я поднимусь с дозором наверх – жмет меня что-то, как бы в мышеловку нам не попасть, а там, сверху, виднее будет…
Игорь, как всегда, выбирал себе работу посложнее.
– Там надежные пацаны, командир, – перед ущельем отправил. Все «дедушки», опытные, не первый день замужем…
– А я их усилю… Если разрешишь, – пошутил невесело Игорь. – Три ствола хорошо, а четыре лучше…
– Ладно… Мы аккуратно пойдем. Ты поосторожнее. Да?
– Хороший ты малый, Бах, но наглец и в субординации не разобрался до сих пор. А пора бы уже… – пророкотал Медведь и стал карабкаться по камням.
– Я исправлюсь, командир… – Рашид проводил взглядом своего друга и командира и занялся взводом.
А через какие-то минуты начался бой. Как всегда, внезапно, хоть ребята и ожидали этого нападения.
Залп рубанул по цепочке спецназовцев в самый неподходящий момент. И двое разведчиков упали замертво. И это были только первые потери взвода, только начало…
Потом началось светопреставление. Их целенаправленно убивали, без жалости и раздумий – погоны взвода, все вкупе, стоили около 1000 «гринов»… И «духи» были твердо намерены их добыть.
Когда Игорь, где на четвереньках, где ползком или резкой перебежкой, сумел добраться до своего бокового дозора, шедшего по верху ущелья, его ожидала плачевная картина. Да просто поганая! Дозор погиб. Вернее, один солдатик еще был жив и даже отстреливался, но повидавший уже много смертей Игорь с первого взгляда понял, что тот не жилец – из огромной рваной раны на левом плече, где раньше была рука, кровь уже вытекала еле-еле… Боец держался на принципе и упрямстве. Так бывает на войне. И несть тому примеров с той войны. Когда смертельно раненный летчик доводил самолет до своего аэродрома, сажал его и умирал на руках у своих друзей. Да мало ли?! В общем, солдат умирал и знал об этом:
– Я тебя ждал, Медведь…
– Жорка! – Игорь был поражен увиденным. – Держись! Держись, Колесо! Я тебя вытащу!
– Не, не надо, взводный, я все… – Жорка Колесов вздохнул облегченно, словно сделал самое важное в своей жизни. А может, именно так и было? – Отваливаю я, братишка, теперь без меня. Ухожу в «самоволку», прости, команд…
Попрощаться с погибшим «духи» не дали. Они с самого начала боя стремились уничтожить дозор – остальные шурави были в западне. И могли держаться только при поддержке огнем сверху, от дозора. И Медведь сделал это. Правда, не в четыре ствола, но «ПК» в этих руках давал взводу шанс на спасение. Шансище! И он стрелял, проклиная всех и вся, спасая свой взвод…
А потом прилетела граната из «РПГ-7», и пулемет замолчал…
