Этим Мишка меня рассмешил, и злиться на этого разгильдяя мне расхотелось.
— Ты бы все-таки и Зинулю иногда навещал, — заметил я. — Мается баба…
— Я ж ей сказал, чтоб она, в случае если совсем невтерпеж, к тебе обращалась…
— Ага, — хмыкнул я, — у меня своя точно такая же есть. А я, между прочим, не двужильный. Ведь они там, за заборами, уже год отсидели. Ни хрена не видят, кроме дома, работы, детей и видака.
— Это пусть они к папочке обращаются. Он им сам такой режим организовал. Летом поеду в отпуск, возьму их и тебя на Канары.
— В прошлом году, парень, ты поехал в Лондон на контракты, а оттуда усвистал на Канары с какой-то леди. Недели две побаловался, а потом объявился. Ты уж молчи лучше…
— Да я устал тогда, честное пионерское! Я ж рассказывал ситуацию, ты помнить должен. Я тогда пять тысяч тонн окатыша засмолил и чехов объехал. Да если б я эту леди не сумел прихмурить, то фиг бы получилось. Конечно, наш окатыш был дряннее, но…
— Короче, ты народу благосостояние повысил. Молодец, получишь орден…
Тут пискнула какая-то техника, стоявшая на директорском столе, и Люська доложила:
— Юра приехал. Ему подождать или прямо сейчас ехать?
— Ладно, — сказал я Мишке, — не злись на старших. Соображай. Газетки почитывай в разделе «Криминальная хроника». А я поехал.
Подхватив со стула «дипломат», в котором лежали спецмодем и дискеты («дипломатом» меня снабдил на дорогу Соломонович), я вышел в предбанник, где чинно сидел Лосенок и читал «Спорт-экспресс».
— По коням, — сказал я. Лосенок свернул газету, пихнул ее в карман куртки и не спеша встал.
На подходе к «Чероки» я глянул на точку, с которой нас наблюдали позапрошлой ночью. Там все было наглухо забито, сперва досками, потом жестью, потом еще двумя досками крест-накрест. Должно быть, нам показывали: «Все, мы ушли. Гуляйте, мы не смотрим». Долго я не разглядывал, поэтому куда они переместили свой НП не засек. В принципе это сейчас меня не шибко волновало.
— Не в курсе, что там папаша? — спросил я Лосенка, когда он запустил свою тачку.
— Нет, — ответил Юрка, — вообще-то злой, кажется. Но почему — хрен поймешь.
На сей раз машин было густо, и понять, приклеился ли кто-то к нам, было тяжко. Одно можно сказать — после поворота на нашу лесную дорожку за нами никого не было…
…Чудо-юдо и вправду был чего-то мрачноват. Когда я поднялся к нему на третий этаж и, поздоровавшись с мамой, читавшей на диване в гостиной, прошел в кабинет, он, оторвавшись от экрана компьютера, подарил мне далеко не ласковый взгляд.
— Садись, — сказал он, — подожди чуток. Пощелкав немного клавишами, он вывел на экран каталог каких-то файлов, а потом повернулся ко мне.
— Где ты гулял прошлой ночью? — мохнатые брови сдвинулись, и медведеобразная физия выглядела очень строго.
Врать смысла не было. Я был на все сто процентов уверен, что Марьяшка его проинформировала.
— В тридцать девятой, — сказал я. — Замучился, честное слово. С двух до полуночи шарил по спецканалам. Вот, модем, дискеты, все, что удалось вытянуть по нашей проблеме. Сегодня хотел ехать к Варану и готовить отработку Славика.
— Молодец, — холодно произнес Чудо-юдо. — И что, при этом обязательно было спать с Марианной?
— В общем, не обязательно, — сказал я, пожав плечами. — Но желательно. Иначе она ходила бы из стороны в сторону, дышала в затылок и мешала работать.
— Решил совместить приятное с полезным, — саркастически осклабился Чудо-юдо. — В интересах дела, так сказать! От братца, что ли, заразился? Тот в прошлом году прокутил на Канарах с девицей из какой-то спецслужбы, подставившей ему контрактик на окатыши, но зато чуть не засветившей очень важные вещи… Этот решил расслабиться… Ты что, не понимаешь, что мне твой модем и вся информация были нужны вечером? Уже вчера вечером, а не сегодня в два часа дня! Ты слышал такую поговорку: «Промедление смерти подобно»? Кто сказал?
— Товарищ Ленин перед Октябрьским восстанием, по-моему…
— Петр I, за двести лет до твоего товарища! Уже тогда знали. А ты не знаешь! Точнее, не понимаешь, что если говорят: «Сегодня вечером!», то значит, уже завтра утром будет поздно…
— Да что стряслось, в конце концов? — сказал я довольно грубо. — Вроде солнце с неба не упало…
— Вот наглеть, милый мой, — прищурился Чудо-юдо, — я тебе не советую! Ты прохлопал то, за что другому я бы, извиняюсь, башку свернул. На, глянь, если есть интерес…
Он бросил на стол несколько свежих отпечатков. На фото была изображена автомашина, превращенная в решето, а около нее четыре тела в явно неживом виде. На других отпечатках трупы были даны укрупненно, даже личики можно было опознать. Двоих я не знал и знать не хотел, а вот остальные двое были Славик и Звон…
Как выражаются некоторые граждане: «Картина Репина: „Не ждали“.
БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ
— Удовлетворен? — спросил Чудо-юдо. В углах рта ходили желваки, он был просто в бешенстве, что с ним случалось редко.
— Удовлетворен, я спрашиваю? — повторил отец. — Ты их собираешься трясти, а их утром, всего в двух шагах от бардака, где они «отдыхали», решетят из четырех автоматов… Ты бы что на моем месте подумал? Страшно выговорить, верно? Да, да, не будь ты мой сын, я подумал бы, что ты против меня работаешь… Понимаешь, что это значит?
Уж мне бы не понять… За такой прикол дорого платят.
— А я ведь говорил тебе, — напомнил Чудо-юдо немного помягче, — что Славика вот-вот отрубят. Правда, не ожидал, что вместе со Звоном. Скорее всего тому просто не повезло. Решил с другом съездить в веселое заведение… Вот они, прогулочки, чем кончаются!
На белом пиджаке Звона было минимум восемь темных пятен, у Славика — штук шесть. Патронов не жалели…
Пока я сопел в две дырки и переживал, Чудо-юдо сказал еще менее сердито:
— Ладно. Доставай свои материалы, будем вычислять, что и как.
Это позволяло надеяться на лучшее. Я начал излагать все свои размышления, хотя и сбивчиво, но более-менее понятно. Чудо-юдо не перебивал, иногда что-то помечал карандашиком, думал…
Но когда я добрался до оперативочки, в которой Официант уведомлял о встрече между Кренделем, Сватом и Гуманоидом, папаша аж взорвался:
— И с этим ты сидел? Точнее, лежал? Да ты должен был нестись как на крыльях! Мне же теперь все ясно, как дважды два!
— Что ясно? — спросил я самым дебильным тоном.
— Все! Машина заработала… Ну да ладно, еще не вечер. Раз у тебя голова работает плохо, поработаешь руками. Вот тебе адресок. Съездишь туда, возьмешь вот этого человека. Белов Антон. Поедете вот сюда… Там должны остаться только молчаливые, понял? И этот Антон — тоже. Но его нужно сделать молчаливым из хозяйского оружия. Машины, экипировка, группа — все делаешь сам. После этого группа — срочно на дно, а ты сюда. Если жив останешься, конечно.
Все это попахивало большими неприятностями. С Вараном на такую операциюидти нельзя. Кубик-Рубик ищет Рожмана, и его трогать не стоит. Лучше всего — Джек. Эти любят шум и гром, у них приличный набор стволов, бронежилеты, химия. Всегда содержат две-три тачки, которые не жалко отдать. Однако Джек имеет прямой выход к Чудо-юде в обход меня. Кто его знает, может, он получит указания, что я тоже должен «замолчаливеть»? Может, наш старичок в душе — Тарас Бульба? «Чем я тебя породил, тем я тебя и убью…»
— Ты все уловил? — спросил Сергей Сергеевич.
— Понял, что надо делать. Но не понял — зачем.
— А это тебя не касается… Подрастешь — поймешь. Ты — биоробот по имени Дима. Твое дело — выполнять, что сказано. И не позже, чем сегодня к полуночи. Иди и работай…
Во дворе меня ждал Лосенок.
— Живой?
— Как ни странно, — пробормотал я. — Во всяком случае — пока. Жми в «Барму».
— Принято! — по-космически отозвался Лосенок. — Жмем!
В «Барме» Мишки уже не было, основная масса его клерков уже расползлась, сидела только надутая во всех смыслах Люська.
— Все, рабочий день закончен! — объявил я. — Отдыхай!
