– Угу, – пробормотал я. И глянул в глаза мальчугану.
Тяжелый комок подкатил к горлу.
Что я наделал…
Шеф истолковал всё по-своему:
– Ты не переживай. Свою долю получишь. Пока три процента…
Мальчик закашлялся – долгим, изнурительным кашлем.
Виталий нахмурился:
– Этого только не хватало! Давайте его сюда!
Крепкие руки потянулись к ребёнку. Тот испуганно прильнул к матери. Женщина закричала и впилась зубами в кисть «оборонщику».
– Ах, ты сука!
Несколько раз её сильно ударили в лицо и ногой в живот. Всё делалось без особых эмоций. Словно будничная, поднадоевшая работа.
– Оставьте её, твари! – прохрипел молодой бородач.
– Хватит, – сказал Виталий. Кажется, он боялся за сохранность товара.
Пацана поставили перед шефом.
– Язык покажи! Та-ак, – скривился Виталий и задрал на мальчике спортивную кофту. Обнажилось худенькое тело.
– Блин. Одни рёбра, – шеф погрозил кулаком женщине, – Дерьмовая из тебя мать! – и подтолкнул мальчишку к старику, – Двоих в отсев…
Откуда-то из-за леса донёсся нарастающий гул вертолёта.
Я вздрогнул. У меня родилась безумная надежда.
Зеленоватое обтекаемое тело винтокрылой машины приблизилось. Так, что чётко можно было различить штатовскую эмблему и надпись «US NAVY». Виталий приветственно помахал рукой.
Я оцепенел, вглядываясь.
За бронеколпаком кабины мелькнула физиономия в шлеме и солнцезащитных очках. Вертолёт набрал ход, быстро растворяясь в небе. Надежда умерла.
Парни в масках лениво переговаривались:
– Опять к нам в область морпехов прислали.
– Майор Уилкинс?
– Ага.
– Жадная сволочь.
– Вы что знакомы? – пробормотал я.
– Ещё бы, – вздохнул Виталий, – Тяжелый у нас бизнес…
Он почесал лицо под шапочкой-маской. Кажется, ему было жарко. Солнце встало над горизонтом и с каждым минутой наливалось теплом и светом. Скинувший куртку, Туз большими глотками пил воду из пластиковой бутыли.
Только меня почему-то знобило.
Виталий глянул на мальчика и старика:
– Пора заканчивать.
Один из «оборонщиков» шагнул к пленным. Но шеф покачал головой:
– Пусть Денис. Ему надо привыкать, – внимательно глянул на меня, – Ты ведь справишься? – и кивнул в сторону оврага, – Там будет удобнее.
Женщина уже не кричала. Беззвучно шевелила разбитыми губами. И тоже смотрела на меня.
А я… Я будто примерзал подошвами к земле.
Ветерок касался моих волос. Запах бензина смешивался с ароматами трав. Чирикал воробей. И открытой чашей сияло вверху утреннее небо.
Новый день обещал быть погожим. Мать его, так!
Будто огромная, ненужная декорация…
Прошлое, будущее… Ничего не осталось, ничто не имело значения. Только устремлённые на меня взгляды. И автоматы в руках «оборонщиков».
– Эй, Денис!
Лёгкой жизни захотел… Идиот!
Я повернул голову. Виталий дружелюбно скалился.
– Тебе трудно. Это нормально, – мягко взял меня за плечо, – Пошли, кое-что объясню.
Мы неторопливо двинулись к оврагу.
– Знаешь, Денис, из-за чего Россия кончилась?
Я промычал что-то невнятное. Обожаю длинные беседы. Чем длиннее, тем лучше.
– …Дело ведь не в американских бомбах. Не в мобильных группах, уничтоживших ракетные установки. Даже суборбитальные штурмовики – мелочь.
– А что главное?
– Люди, Денис. Только люди…
Вдоль оврага – редкий кустарник. На дне – высокая трава. Прыгнуть вниз? Нет, бежать быстро там нельзя. И сверху я, как на ладони… Застрелят, словно зайца.
– … Все мы – дети природы. И жить должны по её законам. А они простые: выживает сильнейший. Слабому нет места под солнцем.
– Да, это просто, – выдавил я.
– Жаль, в России мало кто понимал очевидные вещи. Год за годом она плодила нахлебников… Эта грёбаная страна должна была рухнуть. Удивительно, что она вообще продержалась так долго.
А если ударить его локтем и вырвать пистолет из кобуры?
Блин, смешно… Все равно что бить по стене. Он же меня голыми руками в узел завяжет!
– Учился в школе, Денис?
– Ага.
Наверное, учился.
– Это как в литературе: «лишние люди». Только хуже. Потому что их – миллионы. Страны нет, а они остались. Сами не живут и другим мешают… Что-то надо с этим делать. Кто-то должен решать проблему… Ты с нами, Денис?
– Конечно. Дайте мой пистолет.
Виталий прищурился и покачал головой.
Двое вооружённых «оборонщиков» подвели мальчика и старика. Туз достал из багажника «субару» что-то завёрнутое в грязную тряпку.
– Бери, Денис.
Я развернул. Внутри был топор.
Виталий кивнул. И пленников повалили на землю.
– Незачем тратить патроны.
Мальчик зажмурился. Старик взял его за руку.
Туз достал из кармана видеокамеру. Кажется, он собирался снимать кино.
Топор был тяжёлый, с широким мясницким лезвием.
Я улыбнулся.
Всего минуту назад колени подгибались от страха. А сейчас легче… Зачем бояться, если выхода уже нет.
Осталась только ненависть. Чистая и светлая… До инея в сердце. До красного тумана перед глазами.
Улыбнулся ещё шире и взялся за рукоять топора… Она – гладкая, удобная.
Тёмными пятнами застыли рядом лица в масках. Я чувствую пристальный взгляд Виталия. И холодные зрачки автоматных стволов.
Два шага между нами. Целых два… И ни секунды в запасе.
– Не теряй время, Денис…
Не буду.
Мёртвой хваткой сжимаю рукоять. В широком замахе взлетает топор.
Что это?!
Воздух раскалывается от грохота! Огнем и пламенем вздыбливается капот грузовика. Вспыхивает, как свечка, джип.
Туз застыл с перекошенным лицом. Виталий оборачивается, но как-то не спеша – будто в замедленной съёмке. И так же плавно вращаются головы двух охранников с автоматами. Словно это не люди, а манекены…
Мне удивляться некогда.
Топор в моих руках продолжает двигаться.
Слишком медленно.
Цель уже сместилась. Удар пройдёт мимо. Я хочу подправить траекторию… Лезвие будто застревает в густеющем, как желе, воздухе. И я промахиваюсь – бью по ключице!
Физиономия Виталия искажается. Рот распахивается в крике – низком, утробном… А мои пальцы уже выдергивают его пистолет из подмышечной кобуры. Последняя модель «вальтера» – двадцать патронов. Жму спуск.
Шеф валится назад.
Охранники успели вскинуть автоматы. Но я успеваю раньше. И каждый получает по две пули – в грудь и голову. Я вижу, как вонзаются в них комочки свинца. Без крови, будто они и правда манекены…
Пока они оседают, я стреляю в спину бегущему Тузу.
Вырываю у одного из мертвецов М16 и очередью встречаю нескольких «оборонщиков».
Резкая боль обжигает плечо. Меня задели!
Падаю на траву. Картинка вокруг мгновенно убыстряется. Хрипит в агонии охранник. Запах крови и пороха бьёт в ноздри.
Кто-то шевелится рядом. Я оглядываюсь. Старик снял с мертвеца нож и освободил мальчика. Молодец!
Но пацан вдруг вскакивает и бежит к грузовику. Прямо навстречу засевшим в кустах «оборонщикам».
Что он делает, дурак!
Я давлю «спуск», заставляю их вжаться в землю. Магазин быстро пустеет. Хватаю второй автомат. И успеваю снять охранника рядом с грузовиком.
Мальчишка запрыгивает в кузов.
– Он разрежет «браслеты»! – шепчет старик, пытаясь перезарядить М16. Я экономлю патроны. К счастью, противник ещё ошеломлён и слабо соображает. Когда они поймут, что я один, мне туго придётся.
Из кузова начинают выскакивать освобождённые. Я их прикрываю. И быстро расходую остатки боеприпасов. Пока четверо пленников, включая пацана, бегут к лесу, огненными росчерками тают два запасных магазина.
Всё!
Только «вальтер» с тринадцатью патронами.
Пленники скрылись из виду. И мне пора!
Вместе со стариком, мы отползаем к оврагу. Скатываемся вниз по склону. Раненое плечо отзывается резкой болью.
