Ознакомительная версия.
Со страху он наверняка преуменьшал необходимый срок, но Бухгалтер был согласен и на восемь часов. Лишь бы «Комета» снова оказалась на ходу. Он рассчитывал продержаться до следующей ночи, потом пересадить заложников на «Комету» и уйти в Турцию. Это было вполне реально, если бы не супермен, засевший в машинном отделении. О том, что враг может вырваться наверх, Бухгалтер суеверно старался не думать.
Уладив таким образом все дела, он с трудом забрался наверх в капитанскую каюту. Проскакав к иллюминатору, отодвинул занавеску и увидел, что далеко-далеко на востоке уже светает. Самая ужасная ночь в его жизни осталась позади, а он все еще был жив.
В этот момент в темноте каюты вдруг раздался осторожный шорох. Бухгалтер застыл как вкопанный. На голове под повязкой зашевелились волосы. Падая на пол, он успел выхватить пистолет и подумать, что будет бороться за жизнь до последнего…
Костя немного передохнул и добрался до угла дизеля. Внимательно осмотрелся вокруг. Паропровод выглядел вполне пристойно. Пар по-прежнему свистел, вырываясь в дыру, но уже не так сильно.
Прислушивался Костя минуты три. Надо было соблюдать осторожность. Он не исключал, что какой-нибудь подраненный боевик залег на площадке. Однако ничего подозрительного в темноте вроде не наблюдалось, и Костя медленно двинулся вперед. Обходя главный двигатель по кругу, он время от времени бросал в сторону какую-нибудь железку и надолго замирал. Все по-прежнему было тихо. Если в машине и залег боевик, он, наверное, обладал стальными нервами.
В конце концов Кудинов решил рискнуть. Он поднялся к ЦПУ и тут наткнулся на первый труп. Убедившись, что чеченец мертв, Костя обшарил его и невольно поежился. Боевик был сильно обожжен, и кожа его на ощупь казалась намыленной.
Беззвучно выматерившись, Костя вытер руку, забрал два запасных рожка и двинулся дальше. Автомата возле боевика не было. Наверное, он бросил его на машинной палубе. Обследуя ЦПУ, Костя обнаружил еще один труп. Он немного удивился тому, что убитый был без бороды. Потом, нащупав на плече трупа короткий морской погон, он понял, что это кто-то из экипажа.
Все эти патологоанатомические исследования в темноте здорово надоели Косте. Порывшись в столе, он отыскал фонарь и двинулся к выходу. Включая фонарь в первый раз, Костя предусмотрительно спрятался, но выстрелов так и не последовало. Совершив еще несколько подобных маневров, Костя окончательно убедился, что вокруг никого нет.
Осмотрев трапы, он обнаружил еще двух мертвых боевиков. Подобрав оружие, Костя проверил выходы. Как он и ожидал, они были закрыты и наверняка заблокированы. Костя вздохнул и спустился вниз. Битву за машинное отделение он выиграл, но при этом окончательно потерял инициативу и свободу маневра.
Внизу пар по-прежнему свистел, вырываясь в дыру. Вентиляция не работала, и машина как-то незаметно превратилась в сауну. Сперва Костя хотел перекрыть пар, но потом все же решил сперва вытащить Серафиму. Он уже окончательно перестал на нее злиться, хотя именно благодаря ее дурости они оказались в ловушке.
– Эй! – негромко проговорил Костя, приближаясь. – Ты как?
– Это ты, Кудинов? – донесся из-под палубы едва слышный шепот.
– Я, я.
– Ты… живой?
– Живой, живой, – проговорил Костя, оставив фонарь и приподняв край плиты. – Ау! Ты где?
– Тут.
– Сейчас. Подожди.
Пока Костя убирал плиту в сторону, Серафима осторожно высунулась и спросила:
– А мы не это… не тонем?
– Пока нет.
– Боже! Я так испугалась, когда все это началось…
– Я тоже испугался, – сказал Костя. – Давай-ка я тебя возьму.
Вытащив Серафиму из-под палубы, он перекинул ее через плечо, подхватил правой рукой фонарь и двинулся к трапу, расположенному у тоннеля гребного вала.
– А мы куда?
– В котельное отделение. Надо перекрыть этот чертов пар.
Осторожно опустив Серафиму на палубу, Костя с автоматом на плече и фонарем в руке полез куда-то наверх. Свист пара стал затихать, а потом и вовсе прекратился.
– Порядок! – сказал Костя, спрыгнув вниз.
Осмотрев котел, он перекрыл вентиль питательного трубопровода и вернулся к Серафиме.
– Ну что, давай посмотрим твою ногу.
– Ага.
Разрезав ножом джинсовую ткань, Костя придвинулся поближе и невольно присвистнул. Голень посинела и распухла до невероятных размеров.
– Ты ее хоть чувствуешь?
– Вроде да, – закусив губу, проговорила Серафима.
– Ладно, сейчас попробуем тебя разуть.
Для того чтобы снять кроссовку, ее тоже пришлось разрезать. Склонившись над ногой Серафимы, Костя какое-то время осторожно ощупывал ступню и голень, спрашивая, больно или нет.
– Понятно, – наконец сказал он.
– Ну что… как?
– Я, конечно, не доктор, но, по-моему, дуракам везет. Кажется, несколько мелких переломов ступни. В общем-то пустяки, если не начнется гангрена.
– А что, может?
– Может, – вздохнул Костя. – Но время в запасе еще есть, так что, даст бог, все обойдется. Главное, что все переломы у тебя закрытые и внутрь инфекция не попала. А царапины мы сейчас обработаем. Будь спокойна.
С этими словами Костя подхватил фонарь и двинулся вниз.
– Я сейчас.
Вернулся он только минуты через три со своей любимой сумкой и какими-то коробками. Первым делом Кудинов, конечно, достал бутылку и слегка к ней приложился. Потом он осторожно полил себе на руки и уже в самом конце продезинфицировал ногу Серафимы остатками коньяка. В коробках оказались бинты, шприц-тюбики и еще какие-то медикаменты. Повторно обработав ногу Серафимы, Костя осторожно ее перебинтовал и ухмыльнулся:
– Снимайте штаны, сударыня!
– Зачем? – испуганно спросила Серафима.
– Укол будем делать.
– Какой укол?
– Какой положено. Ты что, стесняешься?
– Кто – я? Нет, конечно.
– Так снимай штаны.
– Ага, – неуверенно проговорила Серафима, поворачиваясь на бок.
Укол Костя сделал как профессиональный медбрат, потом забросил шприц-тюбик в угол и потянулся к сумке. Открыв вторую бутылку, он выключил фонарь и сделал приличный глоток.
В темноте Серафима чувствовала себя крайне неуютно. Костя молчал, изредка прикладываясь к бутылке и надолго замирая без движения. В конце концов Серафима не выдержала.
– Кудинов, ты о чем думаешь?
– О том же, что и ты.
– Да?..
– Да.
– А я… о чем думаю?
– О том, что мы оказались в жо… ой!.. в жестких условиях, я хотел сказать.
– Это я во всем виновата? Да, Кудинов? – тихо спросила после паузы Серафима.
– Да при чем тут ты? Ты что – террористка?
– Нет. Я просто думала, что ты на меня злишься.
– Да некогда мне на тебя злиться!
– Правда?
– Правда. Я думаю, как отсюда выбраться. Выходы они наверняка контролируют. Осталось их всего ничего. Перещелкать бы их поодиночке, и дело с концом.
– А они не взорвут пароход? – вдруг испугалась Серафима.
– Навряд ли. А если и взорвут, невелика беда.
– Это почему?
– Пароход – не моторная лодка. Он обладает огромным запасом живучести. Для того чтобы пустить его ко дну, нужно знать, как это сделать.
– А они не знают?
– Думаю, нет. А если и знают, у них ни хрена не получится.
– Почему?
– Потому что взрывать нужно самый большой отсек. А мы как раз в нем и находимся.
– А если они взорвут другой отсек?
– От того, что будет затоплен один небольшой отсек, пароход не утонет. На этот счет есть правила Регистра.
– А два?
– То же самое.
– А если они взорвут три отсека?
– Если три отсека находятся рядом, то судно пойдет ко дну.
– И что тогда? – испугалась Серафима.
– Да ничего. На это уйдет минут десять. А за десять минут можно сто раз сбросить плоты и всем смыться.
– Какие плоты?
– На верхних палубах есть такие бочки. Белые. Сбрасываешь их в воду, выбираешь слабину и дергаешь за канат. Три секунды – и плот на пятнадцать человек готов.
– А почему тогда с «Нахимова» столько людей утонуло?
– Паника. Люди не знали, что делать. Кстати, некоторые члены экипажа успели спуститься к себе, собрать вещи и спокойно смотаться. В общем, все это ерунда. Да и взрывчатки у них, по-моему, нет. А если и есть, то какие-нибудь крохи.
– А ты откуда знаешь?
– Видел на палубе ящики, которые они выгрузили. Ничего похожего на взрывчатку, так что можешь спать спокойно. Поняла?
– Да. Я тебе мешаю?
– Не очень. Ладно, посидели и будет… – проговорил Костя и вдруг замолчал. – Тс-с… Слышишь?
Заявление Бухгалтера Си-эн-эн выдало в эфир около половины четвертого ночи по московскому времени в экстренном эфире «Глобальных новостей». В Нью-Йорке и Вашингтоне было всего семь тридцать вечера, и сообщение из России мгновенно облетело ведущие телеканалы, став главной сенсацией дня.
Самые рейтинговые программы прерывались, и спешно припудренные комментаторы возникали на фоне карты Черного моря. Зрители еще не успели сосредоточиться, как на них обрушивалась убийственная новость – в России на плавучей пороховой бочке оказались погребенными заживо несколько сотен пассажиров.
Ознакомительная версия.
