Старик задохнулся от возбуждения. Рядом с молодой и красивой женщиной стоял он, Монах. Старик узнал его сразу, с одного взгляда. Не таким он видел его во время последней встречи, но… Сомнений не было. Стоял вполоборота к фотографу. Смотрел не в объектив, а на свою собеседницу. И хотя качество снимка было не ахти, пожилой сумел разглядеть выражение его лица. С таким лицом общаются только с очень близкими и дорогими людьми. С теми, по кому очень соскучились.
– Это кто? – Старик, чуть не проткнув фото насквозь, ткнул пальцем в женщину, рядом с которой стоял «кровник».
Ильяс осторожно зашел сзади, склонился над плечом…
– Так это и есть Елизавета Макаровна!
– Она сейчас в городе?
– Нет. Ждут недели через две.
– Значит, так, – проговорил старик. – Можешь вообще к этой телке переселиться. Но когда приедет эта самая Елизавета… Ты должен узнать об этом первым. Ты понял меня?
– Да, уважаемый, – чуть склонил голову Ильяс.
– Вероника? Это вы? – Несмотря на расстояние, разделявшее собеседников, качество связи было просто великолепное. Европа все же. И Москва, и Берн.
– Да, я… – ответил немного озадаченный женский голос. – С кем я говорю?
– Это Старостин вас побеспокоил…
– Здравствуйте, Андрей Михайлович, – прозвучал отстраненно вежливый ответ.
– Здравствуйте, Вероника. – Андрей Михайлович обращался к жене босса примерно так же, как обращался бы к своей дочке. Да Вероника по идее и годилась ему в дочери. – Тянуть время не буду. Вам срочно нужно вернуться в Москву. И вам, и Дениске.
– Почему?
– Тут возникли некоторые сложности… – Тоже интересная, универсальная формулировка. Эти сложности могут заключаться и в изменении котировок на какой-то там бирже, и в обычной войне за передел сфер влияния. В войне, где безоглядно используются бандиты, спецназ, мины и полицейские. Российские реалии, знаете ли…
– А где Виктор? – в голосе прорезалось беспокойство.
– Он сам не мог позвонить, – продолжал врать Старостин. – Дело в том…
– Что с ним?!
– Он жив и даже здоров! – поспешил успокоить Веронику Андрей Михайлович. – Но очень занят. Очень! Так вот, Вероника, и вам, и Дениске нежелательно оставаться там, где вы сейчас. Первым же рейсом возвращайтесь в Москву. Предварительно позвоните мне – вас встретят.
– Что случилось?
– Ничего страшного. Но разговор не телефонный. Вернетесь – Виктор Георгиевич все сам и расскажет.
– Хорошо. – Вот чем и хороша жена босса, что всегда и во всем старается соответствовать и не создавать проблем.
Старостин отключил телефон, отложил в сторону трубку. Утер пот со лба – этот разговор достался ему очень тяжело. Как будто он не по телефону, невесомой, изящной игрушке, болтал, а уголь грузил.
Посидел немного, приходя в себя. После этого набрал номер Михея.
– Ну, что скажешь? – не здороваясь, спросил авторитет.
– Они вылетят первым же рейсом, – ответил Андрей Михайлович.
– Куда прилетят?
– В Шереметьево.
– С ними охрана есть?
– Один боец. – Дамы такого уровня по Европам без охраны не болтаются. Но в большой толпе бодигардов необходимости нет. Так, если что, от хулиганов отбиться.
– Вооружен?
– Нет. Он сам по себе оружие.
– Понятно… – Несколько секунд Михей соображал, после чего выдал программу: – В аэропорту их цеплять не будем – ни к чему. После Домодедова менты как с ума посходили, ко всем пристают. Сделаем так. Мой человечек их встретит – я номер тачки дам. Вроде как от тебя. И отвезет в сторонку. А там уже пацаны будут ждать. И все чики-пуки. Годится?
– Годится, – очень неохотно, через силу, но все же сказал Старостин.
– Вот и ладушки! – обрадовался Михей. – Через пять минут я тебе перезвоню.
Андрей Михайлович отложил телефон, помассировал грудь в области сердца. Второй разговор дался ему ничуть не легче первого.
«Вот и стали вы, товарищ майор, сукой! – поздравил сам себя «безопасник». – Из старших офицеров – в бандитские шестерки! Сделал карьеру!»
– Есть! – Гена отбросил в сторону наушники, и если бы позволяло пространство автомобильного салона, пустился бы в пляс. – Есть!
– Не ори так жутко, – попросил его сидящий за рулем Скопцов, прочищая мизинцем ухо. – Что есть-то?
– Старостин договорился с бандитами похитить Веронику Ильиничну! – с видом победителя сообщил Гена. – Я все записал – можно передавать в полицию. Пусть их всех посадят.
– А кто у нас Вероника Ильинична? – все с той же ленцой поинтересовался Василий.
– Вероника Ильинична Малышева. – Гена даже удивился немного – как это не знать? – Жена Виктора Георгиевича.
– Ага. – Василий, до этого вальяжно раскинувшийся в кресле, подобрался, выровнял спинку и взялся за ключ зажигания. – В полицию, значит, можно?
– Ну да! – продолжал ликовать Гена. – В тюрьме им самое место! Всем!
– Ладно. – Василий запустил двигатель. – Послушаем, что старшие решат.
Машина, на заднем сиденье которой обосновался Гена, сорвалась с места.
Последние два дня пара Плюснин – Скопцов провела в автомашине, в трехстах метрах от здания офиса корпорации. Василий исполнял роли водителя и охранника, Гена работал с приобретенным Дедом сканером. Вообще-то, не имея образцов голоса, эту работу по зданию, до предела насыщенному разного рода аппаратурой связи, можно было бы вести бесконечно. Задачу облегчало то, что Гена знал номер сотового телефона Старостина. На «безопасника» вышли без особых хлопот и плотно сели на его мобилу.
Уже второй день электронного шпионажа дал результат. Мало того что стали известны ближайшие планы противника, так еще и удалось сделать засечку номера его собеседника, некоего Михея. Конечно, за аппаратуру были заплачены немалые деньги. Но, кажется, эти траты уже начинали себя оправдывать.
– Здорово. – Михей появился на пороге своего дома совершенно неожиданно. Ни сам Кирпич, ни кто-то из троих пацанов, что несли службу на объекте, ни шума машины не слыхали, ни звука шагов. Однако – вот он. Михей. Собственной персоной.
– Я смотрю, вы тут реально расслабились, – неодобрительно покачал головой авторитет, оглядывая интерьер комнаты. Стол с пивными бутылками и баллонами разной степени наполненности, какая-то рыба, другие объедки, скорлупа фисташек.
Сами полупьяные пацаны были несколько смущены – понимали, что на них косяк. Однако алкоголь, принятый вовнутрь, позволял им не считать возникшую проблему такой уж и серьезной, а гнев Михея – опасным.
– Да чё ты, в самом деле… – попытался было что-то объяснить Кирпич, но только авторитет его не слушал.
– Вы чего творите, уроды?! – Круглое лицо Михея наливалось багрянцем. – Вы чё, реально все рамсы попутали?! Вас сюда типа на дачу отправили? Или за барыгой присматривать?
– Да все путем с барыгой… – попытался развести возникшую непонятку Кирпич. Остальные его соратники скромно молчали.
Но Михей уже сорвался. Тяжелая и широкая длань взлетела вверх. Кирпич до последнего не верил, что такое может произойти. За что и поплатился – на его левую щеку обрушилась тяжеленная пощечина.
Кирпич отлетел на пару шагов назад, завился винтом, но на ногах устоял.
– Бардак – убрать. – Михей успокоился так же быстро, как и вспыхнул. – Еще раз пьяными увижу – скатаетесь в одну сторону. Всё. Я – к барыге.
Развернувшись, он направился к выходу из комнаты. Кирпич исподлобья глядел в спину босса. И, если бы тот оглянулся и перехватил взгляд помощника… Наверное, авторитет мог бы сделать кое-какие выводы.
Но он не оглядывался.
Малышев, услышав возню возле двери, прекратил свой бесконечный пробег и быстро уселся на матрас, приняв уже ставшую привычной позу – руки сложены на коленях, подбородок опирается на руки. Прикрыл глаза. Послышались тяжелые шаги. Все ближе и ближе… Вот уже совсем рядом. Тишина… Хотя – не полная, разбавленная тяжелым сопением. Потом немного гнусавый голос:
– Слышь, как тебя… Давай побазарим по-человечески…
А вот это уже вообще что-то новенькое. Кто-то из тюремщиков решил вдруг проявить лучшие человеческие качества… С ума сойти! Малышев открыл глаза. Прямо напротив него на корточках сидел тот самый здоровяк, который пару дней назад ударил Виктора Георгиевича ногой. Сегодня он был один.
Михей некоторое время ждал ответа. Так и не дождавшись, продолжил:
– Короче, у меня есть предложение. Деловое. Твой этот кент, гэбэшник, твою бабу и пацана сдал. Уже завтра их возьмут мои ребята. И тогда ты все отдашь. Даже не сомневайся – не ты первый. Даже бабу не тронем – только пацана прижмем. И – все дела.
– Зачем ты мне это объясняешь? – спросил Малышев.
– Можно порешать, чтобы все было ладком, – обрадовался бандит.
– И как же? – горько усмехнулся Виктор. – Отдать вам все? А потом – в болотину?
– Не все так плохо, старина! – заулыбался Михей. Вот только улыбка его была такой… Нечеловеческой. И даже не волчьей. Улыбка увидевшей падаль гиены. – Я же тебе говорю – все порешаем! Чё мы, не люди, что ли?!
