Кантипа Лола, однако, не принадлежала к таковым. Это был типичный притон: темный, угрюмый, насквозь пропахший человеческим потом, прокисшим пивом и дымом дешевых сигарет. Прямо возле двери располагался небольшой бар, в глубине помещения виднелись несколько крошечных столиков, музыкальный автомат и маленькая, чуть приподнятая сцена. По одну сторону от нее шла на второй этаж узкая винтовая лестница, а по другую находилась дверь, ведущая, судя по всему, во двор.
За стойкой бара сидел человек лет сорока, в выцветших, но чистых джинсах Ливайс и крахмальной белой рубашке. На его смуглом лице резко выделялись живые сверкающие глаза и быстрая белозубая улыбка.
Завидев Болана, человек тотчас окликнул его, словно старого знакомца:
— Ты слишком рано, приятель! Веселье начнется только через час.
Болан уселся на стул рядом с хозяином.
— Я хочу пить.
— Сервеза?
— Сойдет, — кивнул Болан. — Есть «Карта Бланка»?
— Нет, парень, но есть «Богемия» и «Монтесума».
— А что это такое — «Монтесума»? — поинтересовался Болан, хотя заранее знал ответ. — Темное пиво? Нет, как-нибудь в другой раз:
Бармен налил гостю вино:
— Вот — попробуй, тебе должно понравиться. С тебя десять песо, приятель.
Болан бросил на стол десятку и недовольно проворчал:
— В другом месте мне бы это обошлось всего в семь.
— Конечно, но там нет такой атмосферы, приятель. Разве я не прав?
Болан огляделся по сторонам и невольно хмыкнул:
— Да, пожалуй, ты прав.
— А как насчет девочек?
— В такое-то время? — усомнился Болан.
— Ну, может быть, еще немного рановато, но готов поспорить на полтинник, что через две минуты они выстроятся шеренгой перед тобой.
— Лучше все-таки попозже, — возразил Болан с короткой усмешкой.
— Ты из Лос-Анджелеса? — осведомился хозяин.
— Нет, но я там бывал.
— Я тоже был там, приятель, целых три раза! — Хозяин горделиво вскинул три пальца. — Слыхал о такой улице — Альвера-стрит?
— Старая добрая Альвера-стрит, — мечтательно повторил Болан.
— Эй, приятель, ты что, насмехаться сюда пришел? Ищешь неприятностей на свою голову?
Болан холодно уставился на бармена:
— Ведь ты бывал не только на Альвера-стрит, верно?
— Что-то ты не то говоришь, парень.
Болан сунул в рот сигарету и небрежно поинтересовался:
— Если бы ты увидел спичку, ты мог бы определить, откуда она?
Парень недоуменно пожал плечами.
Болан прикурил, позволил спичке догореть до кончиков пальцев и уронил ее на стойку.
— Как тебе вино? — спросил бармен. — Вкусно, да?
По правде, вино было достаточно паршивое, но Болан с удовлетворением кивнул:
— Нормальный вкус.
После чего зажег следующую спичку.
— Что это ты делаешь, парень?
— Играю с огнем, — невозмутимо ответил Болан.
— Дожидаешься кого-то?
— Просто пью вино, — возразил Мак.
Бармен хихикнул и, отвернувшись, занялся своими делами у противоположной стойки бара. Чуть погодя он спросил:
— Откуда ты взялся, парень?
— Я же не задаю тебе такой вопрос.
Парень сокрушенно покачал головой:
— Это верно. Но ведь ты кого-то ищешь, так?
— Глухого и глупого бармена, — кисло бросил Мак.
Парень снова захихикал и медленно обернулся, видно, желая что-то сказать в ответ. Однако слова моментально застряли у него в горле: возле стакана с вином стояла Дева Гвадалахары.
— Ты любишь куколок, приятель? — наконец выдавил он из себя.
— Я люблю дев, — объяснил Болан.
Жалкое подобие улыбки скользнуло по лицу бармена и тотчас исчезло.
— У нас тут каждая — девственница, и каждой по шестнадцать лет, — пробормотал он, чувствуя себя страшно неуютно под ледяным взглядом Палача. — Хочешь, чтобы я нашел тебе одну?
— Да, только одну, — подтвердил Болан.
Бармен как-то весь подобрался и мигом посерьезнел.
— Подожди здесь! — С этими словами он скрылся за сценой.
Болан дождался, пока за барменом закрылась маленькая дверь, и последовал за ним.
Но он даже не успел сделать несколько шагов, как дверь резко распахнулась, и в баре возникли двое гринго в рубашках с короткими рукавами и кожаных жилетках.
Болан ошибся: дверь вела не на задний двор, а в маленькую комнатку, почти лишенную какой бы то ни было мебели. И там, за спинами дюжих гринго, он заметил бармена, который, яростно жестикулируя, что-то втолковывал очаровательной высокой блондинке в строгом брючном костюме.
Но более внимательно разглядеть незнакомку у Болана не было времени: двое угрюмых парней молча нацелили на него оружие. Реакция не подвела Палача и на этот раз. Словно ниоткуда, в его руках вдруг возникла «беретта» и, прежде чем парни успели нажать спусковые крючки, плюнула в громил двумя короткими очередями.
Оба непрошенных гостя замертво рухнули на пол.
Дверь с грохотом захлопнулась.
Болан перепрыгнул через трупы и одним ударом вышиб ее.
Бармен стоял у стены, держа руки на голове и широко расставив ноги.
— Эй, я тут ни при чем, — начал было он, но Болан даже не обратил на него внимания. Взгляд его был нацелен на раскрытое окно, за которым секундой раньше исчезла роскошная блондинка. Ей просто некуда было больше деваться!
В два прыжка Болан пересек комнату, перемахнул через подоконник и очутился в густом темном саду.
Выскочив на узкую аллею, он на секунду остановился, напряженно глядя по сторонам.
У дальней стены неожиданно обозначилось легкое движение, и затем на долю мгновения Болан вновь увидел изящную женскую фигурку, которая тотчас скрылась за углом.
Теперь, сомнений не оставалось.
Ему почти удалось настичь неуловимую Деву Гвадалахары, известную также под именем Марты Канада, знойной искательницы приключений.
Господи, как он сейчас ненавидел ее!
Узенькие улочки старого города были заполнены людьми ровно настолько, чтобы за девушкой можно было следовать почти по пятам, не особенно таясь. И, что совсем уж порадовало Болана, при таком количестве прохожих Марти не имела никаких шансов затеряться в толпе.
Девушка уверенно двигалась вперед, лишь изредка кидая быстрые взгляды через плечо. Около Монтера она остановила конную повозку и приказала кучеру ехать в южном направлении.
Запруженная людьми улица не позволяла повозке набрать сколько-нибудь приличную скорость, и потому Болан без особых усилий мог пешком следовать за Марти, сохраняя удобную для наблюдения дистанцию.
В этой части города жизнь не прекращала бурлить ни на секунду, здесь было полно туристов и праздных зевак; огромное количество уличных торговцев предлагали наперебой разнообразные товары. Ночное время в Акапулько — благодатная пора. В кафе под открытым небом и пивных барах сидели отдыхающие люди, они танцевали под звездами и развлекались, играя в мини-гольф.
С «Фиесты», большого лайнера, доносилась музыка, а само судно медленно дрейфовало вдоль берега, расцвеченное яркими огнями.
Между тем повозка выехала на набережную. Теперь следить за беглянкой становилось все труднее и труднее. Неожиданно повозка с тихим скрипом затормозила, и девушка легко спрыгнула на мостовую.
Молодой мексиканец, который явно поджидал девушку, бросился ей навстречу и галантно препроводил в маленькую лодку.
Шикарный гоночный шлюп, построенный на сэйлемской верфи, стоял на якоре в пятидесяти ярдах от берега; все его иллюминаторы были ярко освещены. Едва лодка подошла вплотную к борту шлюпа, девушка ловко взобралась на палубу и тотчас исчезла из вида.
Болан удовлетворенно хмыкнул и не спеша направился к офису яхт-клуба.
Протянув дежурному купюру в пятьдесят песо, он с важным видом заявил:
— У меня встреча с друзьями на небольшой вечеринке, но я почему-то не вижу их яхты. «Мария» — кажется, так она называется. Может, с ней что-нибудь случилось?
Полтинник исчез в мгновение ока, а парень начал деловито сверяться со своим журналом.
— Нет, все в порядке, — сообщил он наконец. — «Мария» пришла сегодня и бросила якорь посреди залива — поэтому-то вы и не смогли ее увидеть. Пойдемте, я вам покажу.
Болан протестующе взмахнул рукой:
— Не беспокойтесь. Теперь я отыщу ее. Ведь эта яхта сеньора Брауна, не так ли?
— Нет, — возразил парень, вновь бросив взгляд в свой журнал, — владельцем «Марии» является сеньор Кассиопея.
— Ага, значит, Браун просто временно арендует ее.
— Вы ошибаетесь, сеньор. На яхте нет никакого Брауна.
— А кто зарегистрировал судно?
— Сам сеньор Кассиопея.
Болан вытаращил глаза:
— Когда это было?
— В шесть вечера, сеньор.
— Сегодня?
— Да.
«Отлично! — с усмешкой подумал Болан. — Смотри-ка, что вытворяет человек, которого разорвало на куски еще в два часа дня! Просто прелесть!»
— Вряд ли я ослышался, — с деланной озабоченностью повернулся он к дежурному, — но, может, яхта называется не «Мария», а «Мэри»? У вас значится такое судно?
