Глава четырнадцатая. Небольшая провинция Афганистана. 198… год
В ходе проводимых совместных боевых действий отряды советских разведчиков и «царандоя» попали в засаду. Ущелье на тот момент было неприступным, а так как поддержку с «воздуха» не смогли организовать, то результатом этого было временное отступление. На поле боя остались лежать несколько раненых бойцов. Разведчики что было сил и патронов обстреливали место боя. Никак нельзя дать подойти противнику к раненым, что будет с ними потом, об этом прекрасно все знали. Снова атака, десяток мятежников ринулись к площадке. Их задача была схватить там несколько трупов и пленить раненых афганцев, которые жались к распадку камней. Русские бойцы стали обстреливать этих нападавших. Некоторым для стрельбы пришлось даже высунуться из своих укрытий. Такого оборота ждали на той стороне снайперы, они открыли ответный огонь и прижали «шурави» более плотным огнём. Группа на площадке сделала своё дело: согнали прикладами раненых солдат МВД в свою сторону. Послышался взрыв, это перевернули русского сержанта, разведчика, который шёл в авангарде и попал под обстрел первый. Потом он из последних сил отстреливался, но его расстреляли в упор, граната так и осталась в его сжатом кулаке – «подарок от шурави»! Больше мятежников ничего не задерживало, наступали сумерки, следовало уходить. Собрали своих раненых и обобрали убитых. Несколько трупов дали нести пленным афганцам. Тащили по двое. Пленных гнали несколько километров до основного привала, шли быстро, тропа едва угадывалась под ногами. Многих сразу разули, хорошая обувь – тоже трофеи. Босые пленные сразу в кровь изрезали свои ноги. На привале, в небольшом гроте – пещере развели костры. Выставили оцепление. Табор оказался небольшой, всего тридцать человек. Командир боевого подразделения уже рассчитывал завербовать пленных солдат в свой отряд, ему не хватало хороших бойцов. Какая разница, кого брать, ведь правительственные войска гнали под мобилизацию всех, кого могли достать. Следовало связать священными узами крови всех новых и обратного пути им не будет.
– «Я – Мусса ибн Салладди, прямой потомок Великого А– Ди. Из Тейпа пуштунских орлов».
Он стоял прямо, не сгибаясь. Хорошо сбитый парень в рваном военном кителе, без обуви и головного убора. С характерно выраженными жёлтыми глазами, короткостриженый.
«Сколько ему лет?» – подумал полевой командир.
«Ещё нет и двадцати» – сам себе и ответил. У него не было повода не верить его словам, но всё выглядело так неправдоподобно, сын бывшего представителя Тейпа – красный командир. Всё сходилось, поступила информация о выдвижении сводного отряда. Её он получил от надёжных людей, не верить им раньше не было повода. Приказ и основные рекомендации пришли от очень солидных людей. Но никто не предупреждал об этом парне! Но всё было так складно, следует проверить. А если это всё не связано друг с другом и было простым стечением обстоятельств?
Новый командирВ Пакистан он попал в составе отряда своего нового знакомого. Сразу после их знакомства последовало несколько элементарных проверок, которые Мусса должен был пройти по любому. Салавату, конечно, понравился этот молодой боец, но осторожность брала вверх. Было тщательно изучено каждое его слово во время первых допросов, записи передавались специалистам. Они их внимательно просмотрели и пришли к заключению, что молодой человек вполне мог быть потомком знатной фамилии. Что касается его периода жизни и учёбы в Советском Союзе, службы в рядах национальной гвардии, то опыт полученный следовало правильно использовать. Салават значительно приблизил его к себе, стал всюду «таскать» его с собой, пытаясь быстрее дать необходимые навыки для дальнейшей жизни в горах. Даже дал ему звание и офицерскую должность в своём соединении. Больше того, он разрешил ему возглавить целое боевое звено, отвечающее за все подрывные работы. Правда, оно состояло пока только из трёх человек. Но именно эти люди станут «костяком» в будущем его отряде. Очень скоро все дела, связанные с минированием или обучением саперному делу, перешли под руководство Муссы. Подчиненные с уважением называли его «Новым Командиром».
Так он стал правой рукой Салавата. Другим советникам пришлось потесниться, но особых трудностей это не вызвало, слишком была большая «текучесть кадров», вызванная боевыми действиями, и разрозненность между другими его отрядами, раскинутость по огромным территориям. В дальнейшем Салават решил, что назначит Муссу во главе отряда, который будет выполнять его распоряжения в нужном ему отдалённом месте. Таких отрядов у него было несколько и будет ещё больше, территории на которые он решил претендовать росли с каждым разом. Следовало также контролировать отдалённые районы, которые втайне поставляли ему наркотики. Для этого нужно было только перестроиться, переждать некоторое время. Салават по-прежнему выполнял поручения от своих «старших соратников по оружию», своих бывших начальников. Он был обязан выставлять необходимое количество бойцов на те или иные вылазки, иногда он сам планировал свои дела. Но зависимость от своих старых хозяев очень жестко регламентировала его деятельность, порвать отношения с ними он никак не мог, да и не видел в этом выгоды. Конечно, он вырос, набрал политический вес среди таких же вооруженных соединений. Может быть, его отряд был намного удачливей, чем другие. После устранения конкурентов ему достались большие территории в горных массивах, которые приносили доход. Люди верили в него и были готовы пойти на смерть за него, в борьбе за священные идеалы. Только он платил регулярнее, чем другие, все свои обещания всегда сдерживал.
Его люди, если даже уходили в кратковременные отлучки, отпуска, всё равно стремились к нему вернуться. Это выглядело примерно так: боец, у которого заканчивался контракт, брал расчет и отправлялся к родственникам на период короткой зимы или нескольких других месяцев, потом возвращался. Приносил с собой своё оружие, потому что по пути его успевали рекрутировать в армию или просто сажали в яму из-за отсутствия нужного документа, или по другим причинам. Боец выжидал, а когда чувствовал, что момент наступил, что никто на его уход не обратит внимания, скрывался с мест заключения или временного своего содержания. Иногда у него получалось уйти с оружием, иногда без. Иногда он приводил с собой других горемычных, которые не прочь были заработать на службе у оппозиции Правительства.
После очередного задания им на «хвост» сели регулярные части, которых поддерживали отряд ВДВ одного близлежащего советского гарнизона. Так получилось, что вовремя пришло предупреждение об очередной войсковой операции. Отряд успел перегруппироваться и отойти без ощутимых потерь. Надо сказать, что такие радиопереговоры велись регулярно, но ещё больше использовали радиоперехват. Прослушивались все виды переговоров, начиная от простого трёпа между постами и заканчивая закодированными разговорами командирами. Велись распечатки нужных переговоров, порой им приходили «подсказки». Это были своеобразные секретные данные, которые передавали нужные люди из центра. Тут разведка стояла на высоком уровне, порой какой-нибудь родственник служил небольшим чиновником, в то время как его брат или сын находился в отряде оппозиции. Это конечно скрывалось, но до поры до времени, чаще использовалось. Нередко кто-то работал чисто за деньги, кого-то нанимали после шантажа. Были случайные люди, которых использовали крайне редко, они приносили очень ценную информацию, но их старались не трогать, они были как бы «законсервированы». Такие связи Салават налаживал лично, он иногда проникал на территорию крупного города, проводил нужные встречи, его личность подтверждали соответствующие документы, которые порой были настоящие, иногда хорошо сделанные подделки. В ходе таких вылазок он находил время и знакомился с людьми, порой вербовал офицеров или старослужащих гарнизонов, подбирал к ним ключики. Многие охотно шли на контакт, это объяснялось тем, что люди не всегда поддерживали политику правительства, даже находясь в самих недрах её системы. Салават порой мог найти нужные доводы в пользу сотрудничества. Он получал нужную информацию, порой передавал «концы» нужному человеку, который был постоянно на связи.
Уходить на обычные позиции не имело смысла, потому что именно там всех оставшихся уже обложили. На тот момент крупные части многих подразделений «союзников» оказались в своеобразном котле. Некоторые сдали оружие и были сразу расформированы. Многие с боем пытались выйти из окружения. Отряд Муссы отсутствовал, потому что ушел раньше всех, на задание. На базе оставались только раненые бойцы, склад с боеприпасами и продовольствием. Было несколько захоронений с оружием. Казну и партию наркотиков, так нужных для оплаты и обмена, вывезли в другое место с надёжными людьми. База представляла собой часть горного кишлака, который был неприступен и рассчитан на длительную осаду, если потребуется. Другие несколько частей принадлежали чужим отрядам, «союзникам», с которыми у них были хорошие отношения. Именно они оказались «слабым» звеном, сразу ушли с хороших позиций, попытались пройти линию заграждения национальных войск. Иногда это прокатывало, по договоренности их могли пропустить на территорию другой провинции даже с оружием. Но в этот раз от республиканской стороны ничего не зависело, петля стягивалась медленно и верно, с этими отрядами решили покончить раз и навсегда. Им было предложено сдаться или все погибнут в ходе предстоящего наступления. Предварительно авиация обработала несколько квадратных километров горной гряды, это было очень эффективно. Кишлак сразу решили сдать, и все, кому это не понравилось, стали покидать насиженные места.
