Ознакомительная версия.
И все-таки временами Константин чувствовал себя в собственном кабинете не совсем уютно.
Слишком уж напоминала решетка с наружной стороны окна о тех временах, которые ему очень хотелось бы забыть.
Кроме кабинетов, в новом здании кооператива «Радуга», о чем, кстати, возвещала вывеска на фасаде, имелся небольшой склад.
Там, в подвальном помещении, находилась всякая всячина, начиная от пары десятков рулонов обоев, оставшихся после ремонта, и кончая запчастями для автомобилей кооператива.
На балансе «Радуги» находилась пара грузовиков, списанных на городском автокомбинате и купленных по дешевке как металлолом.
После капитального ремонта они вполне годились для работы. Конечно, потребовались и легковушки.
Лучшей из них считалась «Волга», на которой ездил сам председатель кооператива.
Но теперь «Волга» надолго вышла из строя, и Константину придется пользоваться «Жигулями-шестеркой», которой раньше пользовался главбух.
Чтобы пройти в свой кабинет, Константин должен миновать приемную, где находилась секретарша Жанна — высокая стройная круглолицая девушка с длинными черными волосами, легкими волнами спадавшими на плечи, и неизменной челкой на лбу.
Она пришла на работу в кооператив несколько месяцев назад. Ее рекомендовал главбух Виктор Сергеевич Шевченко, поскольку она приходилась дочерью одному из его близких друзей.
Сам Шевченко много лет проработал на различных финансовых должностях в производственной сфере.
Основательный, неторопливый, даже слегка флегматичный — полная противоположность председателю кооператива.
Невысокий ростом, с основательным брюшком, одетый в поношенный пиджак и не слишком тщательно отглаженные брюки, с абсолютно голым яйцеобразным черепом, тонкими носом и губами, он напоминал слегка повернутого на своем деле изобретателя.
Этот облик прекрасно дополняли близорукие глаза и очки с толстыми стеклами в обычной роговой оправе. Одним словом, настоящий яйцеголовый, какими их обычно представляют в голливудских фильмах о свихнувшихся профессорах.
Губы его вечно шевелились, как будто он в уме беспрерывно сводил дебит с кредитом.
Свое дело Шевченко знал великолепно, без труда ориентировался в многочисленных нормативных актах и бухгалтерских инструкциях.
Константин очень ценил своего главного бухгалтера, потому что с его помощью можно было не только обойти или перепрыгнуть весьма несовершенное пока законодательство в области финансов, но даже просочиться в щели, которые не всегда заметны даже подготовленному специалисту.
Как и всякий добросовестный бухгалтер, Шевченко не любил нарушать законы, а потому вел дела с необычайной тщательностью и дотошностью.
В общем, финансовый инспектор при всем желании не мог бы найти в бумагах кооператива «Радуга» ни единого признака криминала.
За это Панфилов щедро платил главбуху и старался всегда следовать его советам, даже если они непосредственно не касались деятельности кооператива.
Поэтому в «Радуге» и появилась Жанна Макарычева.
В школьные годы она занималась танцами в хореографической секции Дворца культуры, и ее фигура ничуть не уступала лучшим манекенщицам.
Придирчивый взгляд мог бы отметить, что у нее чуть крупноватые черты лица, но этот недостаток скрадывался не маленьким для девушки ростом — метр семьдесят семь.
Свою эффектную внешность Жанна подчеркивала смелыми декольтированными блузками и короткими юбками, а также эффектным гримом «а-ля Алла Пугачева».
На ее лице особенно выделялись пухлые чувственные губы. Обязанности секретарши она выполняла вполне профессионально: лихо работала на пишущей машинке, умело болтала с посетителями, варила отменный кофе.
О том, что Жанна Макарычева влюблена в своего шефа, в кооперативе знали все.
Сам Константин не составлял исключения, но считал, что Жанна для него слишком молода. И дело даже не в разнице в годах, не такой уж большой по стандартным меркам.
Просто за плечами Константина Панфилова было уже столько всего, что порой он сам казался себе древним стариком. По-настоящему понять и принять его могла только зрелая женщина, имеющая собственное непростое прошлое. По крайней мере так думал сам Константин.
Когда он вошел в приемную, Жанна стояла возле распахнутого окна с сигаретой в руке. Это было что-то новенькое — курила она нечасто, а в приемной и вовсе никогда этим не баловалась:
— Привет, — сказал Панфилов, не закрывая за собой дверь.
Жанна торопливо выбросила в окно незатушенную сигарету и, повернувшись, тихо поздоровалась.
— Доброе утро, Константин Петрович. Он успел заметить ее покрасневшие веки и глаза.
— Похоже, утро не у всех доброе? — сказал он. — Ты что, плохо спала?
— Нет, спала я хорошо, — она сделала безуспешную попытку улыбнуться.
— Не темни. Что стряслось?
Она немного помолчала, поправляя складки на белой блузке, потом неожиданно выпалила:
— Я все знаю.
— Что ты знаешь?
— Я знаю все, что случилось вчера возле кафе «Олимп».
— Продолжай.
— Там была перестрелка, Константин Петрович. И вас чуть не убили.
Панфилов усмехнулся.
— Кто тебе сказал?
— Подруга. Она живет рядом с «Олимпом». Она вас видела возле крыльца. Там еще было несколько трупов.
— Ну и что? — пожал плечами Константин. — Я же не стал одним из покойников.
— Вас могли убить, — упрямо твердила девушка.
По лицу у нее пошли крупные красные пятна, проступившие даже через слой макияжа.
— Да не волнуйся ты, Жанна, — попытался он успокоить ее, — я жив, здоров, и на мою жизнь никто не покушался. Кстати, откуда твоя подруга меня знает?
— Я показывала ей вас. Панфилов чуть не закашлялся.
— Я вроде бы не похож на экспонат в музее.
Жанна предпочла промолчать и заняла свое рабочее место.
Константину хотелось сказать: «Господи, дурочка, как же ты не можешь понять, что я тебе не подхожу? Мы совершенно разные люди. Я тебе не пара. Когда-нибудь я скажу тебе об этом. Когда-нибудь, но не сейчас».
— Пожалуйста, сделай мне кофе.
— Крепкий, как обычно? — спросила она, с надеждой глянув на него.
Он поспешил отвернуться и уже через плечо бросил:
— Да.
Войдя в свой кабинет, он привычно сел за стол, достал из внутреннего кармана пиджака небольшой ежедневник в кожаном переплете, раскрыл его и не без удивления обнаружил, что сегодня у него нет никаких важных дел. Обычная рутинная мелочевка.
Он сидел, откинувшись на спинку кресла, и барабанил пальцами по черной полированной крышке стола, когда в кабинет вошла секретарша с маленьким металлическим подносом в руках.
На подносе стояла чашечка дымящегося черного кофе. Автоматически отметив про себя красоту ее фигуры, Константин сказал:
— Спасибо, Жанна.
Она поставила перед ним кофе и на секунду задержалась у стола.
— Извините, Константин Петрович, — нерешительно сказала она, — я больше не буду курить на рабочем месте.
Он махнул рукой.
— Проехали.
— Я совсем забыла вам сказать. Вчера вам звонил какой-то Василий.
— Василий? — он чуть приподнял бровь. — Фамилию не назвал?
— Назвал, но…
— Что?
— Я не помню. Я… ну, в общем, не очень хорошо себя чувствовала. Кажется, Лихачев или Пугачев.
Константин на мгновение задумался.
— Может, Трубачев?
— Да! — обрадованно воскликнула она. — Трубачев! Я думала, он по какому-нибудь деловому вопросу, и сказала, что вас нет.
— Нужно было дать мой домашний телефон.
— Я только потом сообразила.
— Он больше не звонил? — Нет.
— Ладно, — кивнул Константин, — надеюсь, он еще объявится.
Жанна по-прежнему стояла возле стола, водя пальцем по крышке. Ни дать ни взять — нашкодивший ребенок.
— Вы на меня не сердитесь, Константин Петрович?
— За что?
— Ну я не знаю…
— Жанна, — учительским тоном сказал он, — я никогда не сержусь. Я могу только расстроиться. Не беспокойся, со мной все в порядке. Иди на свое рабочее место.
— Константин Петрович, машинка опять не работает.
— Вызови мастера, — коротко сказал он, стараясь поскорей закончить этот бессмысленный разговор.
— Сколько можно его вызывать? Зачем мы купили эту дурацкую машинку? У нее даже название дурацкое: «Я — дрянь».
— Других не было, — Константин развел руками. — Хорошо, я что-нибудь придумаю. Приобретем тебе новую пишущую машинку, импортную.
Жанна вышла из кабинета с таким видом, будто ее только что угостили конфетой.
Когда дверь за секретаршей закрылась, Константин пригубил из чашки кофе, потом резко встал из-за стола и прошелся по кабинету. На лице его появилась странная улыбка.
«Васька, — думал он, — откуда ж ты вынырнул? Пионер-герой Васек Трубачев. Это капитан Елизаров тебя так назвал. Сколько лет прошло? Шесть? Семь? Ладно, неважно. Главное, что ты живой, земляк».
Ознакомительная версия.
