— У меня есть предложение, — вмешался я в разговор, — давайте отработаем Сизого. Его, как мне кажется, блин, есть смысл в гости к Шварцу свозить. Думается, до фига интересного рассказать должен. Он же Беса с Климом и безголовым на ту стрельбу подрядил? Значит заказчика должен знать точно, а не как казначей нам пел — то ли этот, то ли тот. А исполнителей можно и так вальнуть. От них пользы в плане информации ноль. Хотя если и они пропадут без следа, еще загадочнее будет. Вот тогда эти черти-то задергаются! От каждой тени шарахаться начнут!
— В этом что-то есть, — поддержал Руслан, — нам как раз и нужно, чтобы они заволновались, не владея четкой информацией, куда это их люди деваются? Сами лучше меня знаете, что непонятки всегда страшны. Одно дело внаглую завалить для устрашения — тут ясно, что кто-то или решил свести счеты, или передел территории. По крайней мере, есть над чем работать, выяснять, кому это выгодно, или кому на любимую мозоль наступили. А там уже по результатам и действовать. Совершенно другое, когда людишки то ли бегут, как крысы с тонущего корабля, то ли пытаются втихаря свои дела обтяпать, или кинуть, как в случае со Шварцем. Мне кажется, многих сейчас на его розыски подрядили. Скорее всего и нашего стукачка озадачили. Если еще и Сизый пропадет, они в обязательном порядке должны задергаться и Шустова нашего на встречу в любом случае вытащат. А я за ним пока в конторе понаблюдаю, исходя из того, что у нас на него имеется. Другой вопрос, что Сизого в скором времени трогать пока нельзя. Тогда у кого-то из них может родиться мысль, что это как-то связано с нами. Но подработать этого хмыря, уточнить его привычки, найти слабые места, как мне кажется, стоит. Это в любом случае придется делать, так почему бы и не сейчас? А адресок Сизого я подкину. Знакомая личность, Сизов его фамилия. Номер квартиры не помню, в записях покопаться нужно.
— Ну, на том и порешим, — подвел итог Сергей, — пока суть да дело, снег совсем растает, на точку можно будет свободно проехать на любой машине, а не только на джипе. Работай — не хочу!
Парни разошлись, забрав сумку с деньгами, оставив мне на непредвиденные расходы пару штук баксов. Спать пока желания нет. Вспомнив, что так и не просмотрели кассету с видеорегистратора из жилища Шварца, вставил ее в магнитофон, перемотав на самое начало. Несколько неудобным оказалось разглядывание мелких картинок на экране, поделенном на четыре части, две из которых оказались стабильно черными, без записи. Да и откуда ей тут взяться, если камер установлено всего две — одна в подъезде, другая — в коридоре квартиры. Устав перескакивать глазами с одного окошка на другое, решил сосредоточиться на записи внутри хаты, резонно рассудив, что в подъезде интересного увижу мало. Действительно, что там может быть, кроме снующих туда-сюда соседей? Хоть какую-то пользу можно извлечь только из периода, прошедшего после захвата казначея.
* * *
Под рывки движущихся кадров невольно нахлынули воспоминания. Все началось с того, что, окончив школу, я, тогдашний еще подросток Жорка Мокрецов, поступил в Рязанское высшее воздушно-десантное училище на не особо звучную специальность — «Перевод и переводоведение», получив по его окончании квалификацию лингвист-переводчик. Несколько удивило то, что перед поступлением нещадно проверяли состояние здоровья и физическую подготовку, как будто набирали в отряд космонавтов. Парнем я был развитым, спортивным, несмотря на свою природную худощавость, так что с этими тестами справился без особых проблем. Уже позже в процессе обучения узнал скрытую подоплеку такого отношения. Что поделать — режим секретности, постоянно окружавший меня позже во время учебы и последовавшей за ней службы. Как выяснилось, за нейтральным названием скрывалась совершенно иная специализация: «Применение подразделений специальной разведки», после которой прямая дорога в спецназ ГРУ, куда я, естественно, и был распределен по окончанию училища, приняв под командование взвод.
Женившись еще на последнем курсе, перевез впоследствии любимую супругу к месту службы. В родившемся Игорешке души не чаял, посвящая ему и своей Наташеньке все свободное от службы время, которого, к сожалению, оставалось не так уж и много. Все шло просто замечательно, но обстоятельства выше нас. Из-за смерти отца пришлось уволиться из армии, чтобы не оставлять мать одну. Но и она пережила своего любимого и единственного всего на год. Остались мы втроем в родительской трехкомнатной квартире в центре своего родного города Энска. Работать к этому времени я устроился в милицию, в одно из основных ее подразделений — уголовный розыск. А из него — во вновь созданный для силовой поддержки борцов с организованной преступностью СОБР.
В декабре 1994 года прорвало нарыв на теле России — началась война в Чечне. Командировки туда стали обычным, хотя и опасным делом. В июле девяносто шестого года во время спецоперации в горах наша группа попала в засаду. В живых остался я один. Контуженным, без сознания попал в плен банде полевого командира Салмана. Сбежать удалось только через год с третьей попытки. Уже пробираясь к своим, совершенно случайно узнал, что руководство страны фактически нас предало, заключив с боевиками в конце августа 1996 года хасавюртовское соглашение, тем самым бросив на произвол судьбы всех, попавших в плен.
Добравшись до Грозного, удалось раздобыть старую, но вполне годную к употреблению «жучку» первой модели, без проблем доказав «духу», что мне она нужнее, чем ему. Финка — замечательное средство убеждения в умелых руках. На машине я и добрался почти до блокпоста в станице Нестеровская. Уже бросая тачку, обнаружил в багажнике довольно приличный арсенал. Вдобавок к честно отнятым у «чехов» стволам стал счастливым обладателем снайперской винтовки СВД-С, «винтореза»[5], пары новехоньких автоматов Калашникова с подствольниками и двух нулевых ТТ. Кроме них, имелось значительное количество патронов. У самого же были раздобытые в честных поединках автомат, АПБ[6], нож, гранаты. Бросать такое сокровище «жаба не позволила». В результате, обустроив в лесу тайник, надежно припрятал все имущество, в конечном итоге выйдя на блок с одним изрядно поизношенным автоматом, который сдать не жалко, такими же «Макаровым» и ножом. Появление совсем без оружия выглядело бы подозрительно.
Следующим ударом стало известие о том, что пока я пытался покинуть «гостеприимного» Салмана, не стало моих родных. Какая-то бандитская сволочь решила, что имеет полное право распоряжаться чужими жизнями, как своей собственной, результатом чего стал демонстративный, можно сказать, показательный расстрел из автоматов прямо возле дома, на перекрестке, из остановившегося на короткое время джипа, моей любимой супруги, а вместе с нею и малыша, когда они направлялись утром в детский сад. Сопровождавшие их Гном и Пуля уберечь моих родных не смогли, слишком уж наглым и внезапным оказалось нападение. Хотя и все гладко у бандитов тоже не вышло — кровью умылись. Пули, посланные Димкой вдогонку скрывающимся на машине бандитам, нашли свою цель. Как сообщил нам в «душевной» беседе Шварц, этим «счастливчиком» оказался некий Клим. Позднее угнанную Тойоту обнаружили, а в ней — тело одного из нападавших без головы и кистей рук.
Переполнило же чашу терпения то, что прокуратура всеми силами старалась спустить такое резонансное дело на тормозах, не делая никаких попыток установить и законопатить куда Макар телят не гонял оборзевших от безнаказанности бандитов. Понимая мое состояние, парни поклялись помочь найти гадов, вынести и привести в исполнение им свой приговор — смертный. Этого не мог уже ни один суд в России, присоединившейся к мораторию на отказ от такого вида наказания, заменив его пожизненным заключением.
Просмотр видеокассеты новой информации не добавил. Возможно, она представляла интерес для Руслана, сотрудника отдела по борьбе с бандитизмом областного управления по борьбе с организованной преступностью. Мне же приходившие в квартиру Шварца люди были совершенно незнакомы, за исключением нескольких бригадиров, вычисленных нами ранее, во время подготовки к захвату казначея.
* * *
Время летело стремительно. Не все шло гладко, так, как хотелось, случались и досадные накладки, которые мы старательно обходили различными способами. Говорить о неукоснительном соблюдении законов не приходилось. Вообще, вся наша деятельность в отношении причастных к гибели моей семьи лиц и так была насквозь незаконной. Иллюзий не питали, прекрасно понимая, что в случае, если хоть чуть-чуть дадим маху, расплачиваться придется как минимум свободой, если не хуже.
Клим после ранения ни в одной больнице города так и не отметился. Вариантов было всего два: либо его заштопал какой-то знакомый «лепила» частным образом, либо кто-то из врачей в одной из клиник за соответствующую мзду пренебрег обязательным правилом сообщать обо всех травмах и ранениях криминального характера в правоохранительные органы. Отмести второй вариант было нереально. В журнал поступивших больных этого бандита могли просто не записать. А раз нет записи, значит и сообщать в милицию не о чем.
