и все совпадения случайны/.
Меня оставили в изоляторе. В камеру докинули ещё трех сидельцев. И они начали работу — двое твердо обещали передать «маляву»/записку/ на волю. А третий по секрету сообщил — те двое «подсадные» а он нет он честный милиционер и передаст мою записку о помощи по адресу ему ведь можно верить. Так и шли дни. Ко мне допустили врача и мне даже мазали тело какой-то обезболивающей мазью. Помогало мало, но все же хоть какое — то лечение. Действительно, как и писали о переносах во времени организм очень быстро восстанавливался. Уже через пять дней гематом почти не осталось. врач мне сказала, что впервые видит такую особенность организма. И, наверное, будет писать научную статью и хотела моего согласия на углубленные исследования моего организма. Я очень расстроил тюремного эскулапа своим отказом.
Наступил десятый день. На душе было муторно. Было два варианта развития событий. Первый как положено по Закону — необходимо было признать, что я действовал в строгом соответствии с инструкцией по применению табельного огнестрельного оружия. В соответствии с примечанием к пункту о применении табельного огнестрельного оружия — я мог применить свое табельное оружие на поражение сразу без предупредительного выстрела и окрика, в случае явного нападения на меня с оружием в руках иначе говоря вооруженного нападения со стороны убитых. Как оно и было в действительности. Второй же был самый беспредельный — просто закрывать меня в СИЗО и там уже держать до упора. В принципе меня могли держать в СИЗО временами продлевая срок содержания под стражей до года. Затем начинались проблемы уже у прокурорских. Они могли продлить до полутора лет содержание под стражей, но там к постановлению о продлении срока содержания под стражей, в комплекте шел приказ о наказании следователя прокуратуры о нарушении сроков следствия и волокиту. Из принципа прокурорский мог и так поступить. Но у него не было личной заинтересованности. Меня мучили просто из служебной необходимости и желания показать менту его место. Они ещё просто не знали с кем связались. Им казалось, что они неуязвимы и могут творить любые мерзости с ментом, что он им с земли сделает. Как же они ошибались. Но об этом расскажем позже.
Я все-таки повелся на агентурные внутрикамерные усилия оперативных сотрудников изолятора и написал, и «передал» на волю записку для зама по розыску нашего отделения с предупреждением чтобы он перепрятал на своей даче те два нагана и ценности, которые мы отняли у проезжающего мимо Москвы цыганского табора. Каюсь мне было плохо и очень хотелось создать весельчаку заму проблемы за то, что он отправил нас с Меньшиковым на смерть. Меньшиков по выслуге и званию мог претендовать на кресло зама и вполне мог подвинуть веселого зама и сам подняться по служебной лестнице. Зам по розыску сознательно отправил нас в засаду зная шансов у нас задержать Титаренко с остальными двумя членами банды нет и нет от слова «нет совсем». Основное наказание этой мрази я оставил на более позднее время. А с запиской было просто так, чтобы не было спокойной жизни пока я не вышел. У зама действительно перекопали огород на дачном участке правда ничего там не нашли. Зато в кабинете нашли патроны к ПМу / пистолету Макарова/ и множество спрятанных от учета заявлений и материалов. Зам с трудом откупился от этих находок. Ему пришлось отдать свой автомобиль. Это не добавило любви ко мне, но и жить заму оставалось недолго. Его нелюбовь меня не беспокоила. Я опасался, что зам умрет раньше и не по моей вине. Только этого и боялся.
Подняли меня из ИВС утром десятого дня и привезли в Прокуратуру города Москвы. Здесь все было культурно и меня уже не били. Здесь непосредственно в прокуратуре соблюдалась видимость строгой законности. Весь десятый день следователь рассказывал мне, что я делаю огромную глупость не беря на себя три трупа. Он долго и наукообразно с приведением огромного количества примеров не имеющего никакого отношения к нашей ситуации убеждал меня в необходимости признать все его обвинения и тогда меня не расстреляют а только посадят на пятнадцать лет. И так множество раз по кругу. Для разнообразия раз в пару часов я требовал вызова адвоката но естественно никакого защитника я не получал. Ближе к завершению рабочего дня внезапно прокурорский прекратил свой маразматический бред и предложил расписаться в постановлении. Я взял листки бумаги и внимательно прочитал переданное мне постановление о освобождении меня из-под стражи. И сразу же второе постановление — постановление о прекращении уголовного преследования в связи с отсутствием в моих действиях признаков деяния подпадающего под признаки состава преступления предусмотренного статьей 102 Уголовного Кодекса РСФСР. Внимательно прочитав оба постановления, я потребовал заверенные копии и только после получения заверенных копий подписал оба постановления и получил пропуск на выход из здания. Тут же в кабинете мне вернули служебное удостоверение.
Выйдя в вечернюю Москву, я жадно вдыхал не самый чистый городской воздух. Едва переводя дух от чувства свободы все мои мысли сосредоточились на продумывании планов справедливого воздаяния всем виновным в том, что мне пришлось пережить за эти десять дней. Затем попалась станция метро и я спустился под землю и поехал к дому. Впереди была ванна с горячей и чистой водой. Ужин но ужин был сопряжен с походом в продуктовый магазин, холодильник вряд ли содержал в своем брюхе свежие продукты для меня. Да и не доезжало метро до моего дома. От остановки метро и до дома был еще переезд на автобусе. Жаль но в наше время где я сейчас метро не доходило до моего микрорайона. Но все равно я рвался в свою квартиру и трудности, лежащие передо мной, не могли меня остановить. Надо было добраться и начинать работу по привлечению к ответственности тех лиц, что были виновны передо мной в пытках и подставе под пули.
У меня не было и капли сомнения в том, что и зам и те четверо из инспекции по личному составу и следователь прокуратуры должны ответить по полной мере за свои преступления и такая же твердая непоколебимая уверенность в том, что законными путями к ответственности их не привлечь.
Несмотря на все те преграды, которые мешали мне я все-таки добрался до дома. Поднялся на этаж и наконец то вошел в квартиру. Сложив покупки на стол в кухне, достал из шкафчика бутылку коньяка
