на лице генерировал в пространство просто тонны ПАФОСА и пренебрежения ко всем его и падавана усилиям! Все движения противника во время боя, все атаки или блоки демонстрировали просто неимоверное количество хвастовства собственными умениями обращаться со своим оружием, телом и Силой. Такого позёрства не было даже в его учителе Дуку, который тоже любил покрасоваться.
(ПонтаМол)
Однако стоило признать, что у адепта Тёмной стороны были на то основания. Седьмая форма — Джуйо, которой успешно пользовался ситх, была крайне неприятной для практикующих иные формы боя на мечах джедаев. Вообще, в ордене мало кто мог похвастаться мастерским владением этой, разработанной в лохматые годы ситхами, формой боя. Лишь Мейс Винду, Цин Драллиг и его учитель Дуку владели Джуйо на том уровне, в котором могли считаться мастерами. Каждый из них потратил не один год восстанавливая по обрывкам данных этот грозный и весьма результативный стиль фехтования на световых мечах.
Да-а-а… Джуйо, иначе Форма Свирепости, требовала от пользователя иного склада характера. Ни Квай-Гон, ни даже магистр Деппа Биллаба не смогли в своё время обучиться ей у своих мастеров.
Джуйо забрака была очень похожа на Атару. И там, и там использовалась высокая скорость и много акробатических элементов, но главное отличие Джуйо — усиление ударов. То самое усиление, подпитанное ненавистью и яростью ситха, которое выводило его пользование световым мечом на новый уровень.
То, что демонстрировал противник на Татуине, не шло ни в какое сравнение с тем, что он показывал тут, на Набу. Там был практически академический бой, направленный на выявление границ возможностей оппонента, а тут он перешёл совсем к другой тактике. Не изучал и выяснял, а навязывал и подавлял, стремясь сокрушить их с Кеноби.
Короткая сшибка в ангаре доказала Джинну, что ситх был гением-фехтовальщиком. Тренированным, заботливо натасканным кем-то на убийство, владеющего несколькими формами боя на уровне мастера и умелого пользователя базовых техник Силой во время поединка. Да, не было чего-то особо выдающегося в его арсенале манипулирования Силой, но то, что было, всегда приходилось к месту и добавляло опасности фехтовальным навыкам.
Им с Кеноби так и не удалось продавить его защиту. Более того, каждый из них уже получил свои порции пропущенных ударов (слава Силе не смертельных): в поединке забрак ни капельки не стеснялся использовать и простой «кулак в лицо» и «пинок под зад». Именно так спина Джинна болезненно познакомилась с бочками в ангаре, а скула Кеноби стала наливаться здоровенным синяком.
«Комбинации его ударов и защиты очень сбалансированы», — мысли Квай-Гона, вернулись в нужное русло в судорожных попытках найти слабость ситха. «Такого, владения оружием не добьёшься за год, да и за десяток лет тоже, а судя по фигуре и внешности, он ещё молод. Вывод: перед нами ученик, а не учитель. Страшно представить, на что же способен тогда наставник забрака, раз нам вдвоём с Оби-Ваном не удаётся даже задеть его подопечного».
Мастер-джедай отчаянно искал выход или способ одолеть противника, но не достиг успеха от слова «совсем». Огромный арсенал ударов, неудобное для них, двухлезвийное оружие противника, замкнутые пространства коридоров, всё это играло против них. Ситх идеально подобрал место для убийства джедаев.
«Нет, нет. Ещё рано сдаваться. Нужен просто хороший анализ. У каждого есть слабости. Неуязвимых просто не существует. Нужно просто заново проанализировать все его движения и найти эту самую слабость», — думал Джинн, заново прокручивая в голове все события с того момента, когда двери в ангар только-только стали открываться, демонстрируя им с Кеноби исконного для джедаев врага.
Своевременная защита в двух плоскостях благодаря световому посоху, атаки с неожиданных углов и, словно этого было мало, ситх раскрыл и ещё парочку своих спрятанных в рукавах трюков. Терас-каси¹ — боевое искусство, которое практиковало лишь единицы джедаев. К своему облегчению, Джинн владел им, пусть и не на должном уровне, а потому был неприятно удивлён, там фактом, что забрак вплёл в своё Джуйо неожиданные, а оттого и крайне результативные удары руками и ногами.
Вишенкой же на торте его тревожных мыслей стало умелое и безмолвное использование тем техникой Дун Моч. Именно ей ситх постоянно провоцировал мастера-джедая совершать ошибки и ей же подпитывал гневом и чувством беспомощности его падавана, вынуждая Кеноби торопиться. Он чуть не подловил того на атаке, но Джинну в последний момент удалось спасти Оби-Вана и отвести красное лезвие ситха в сторону, а падавана за шкирку оттащить подальше.
Весь бой пары джедаев с противником протекал на очень быстрых скоростях, буквально заставляя их выкладываться на все двести. Во время него Квай-Гон старался своими атаками сковать движения противника и дать Кеноби шанс ранить забрака, но тот не хуже змеи скручивался в такие позы или же взрывался ворохом контратакующих приёмов, что уже двум джедаям приходилось вспоминать о своей защите и прикрывать друг друга.
Поединок начался в ангаре, затем они не заметили, как ситх, отступая, завёл их в узкие коридоры на пути к генераторной, что была под дворцом. Как позже оказалось, это было лишь частью плана их оппонента. Далее тот стал отступать в сторону подземного, плазмадобывающего завода, что пятнадцать лет назад построил король Веруна, так же под дворцом.
Квай-Гон помнил, что этот небольшой завод был сооружен в толще подземной воды, для обеспечения энергией всей столицы. Веруна строил его для вида, маскировки перед общественностью и соседями, в открытую продажу в основном реализуя плазму, добытую гунганами. Однако завод был действующим, обеспечивал вновь возросшие потребности столицы в энергии, и широкой, герметичной шахтой уходил вертикально на многие километры вглубь насыщенной сверх меры требуемым ресурсом планеты.
Именно тут, по его ощущениям, должен был произойти финал этой истории. В которую так не вовремя влез один крайне отбитый на голову ребёнок!
«Впрочем, если выживу, попрошу знакомого портретиста, по воспоминаниям воссоздать выражение лица Эйдана в момент их встречи с забраком», — мысленно пообещал сам себе мужчина. Также он никогда не сможет забыть вопль мальца: — «Ах ты ж, пьянь неугомонная! Преследуешь меня, долбанный извращенец?». Выражение лица забрака, кстати, тоже стоит увековечить. Такого персонального счастья он не видел ещё ни на одном лице.
А как удирал
