Оглянувшись через правое плечо, Болан в последний раз увидел «Харриер» — тот стремительно удалялся от места высадки. Машина вновь прижалась к земле, чтобы избежать вражеских радаров. Она пробыла в зоне радарного контроля не более десяти секунд, так что вряд ли ее успели засечь. Но на случай, если это все-таки произойдет, Болан специально выпрыгнул за двадцать пять километров от цели: по его расчетам, это не позволит врагу связать появление неопознанного самолета в этом районе с дальнейшими действиями Палача.
Гримальди включил форсаж, и небо над вершинами деревьев прочертили две яркие оранжевые полосы. Несколько мгновений спустя машина окончательно исчезла из виду.
Регулируя стропами направление и скорость спуска, Болан с восхищением подумал о Джеке Гримальди. Конечно, сам он тоже довольно уверенно чувствовал себя в кабине самолета, но его навыки не шли ни в какое сравнение с подлинно виртуозным мастерством бывшего пилота мафии, а ныне надежного и преданного друга. Гримальди был своего рода гением пилотажа. Он умел летать на чем угодно и при любых условиях справлялся со своим делом абсолютно безупречно.
Болан от всего сердца пожелал ему счастливого возвращения на секретную американскую базу, расположенную на севере Таиланда недалеко от границы с Лаосом. Первая часть задания для Гримальди на этом заканчивалась. Теперь ему надлежало ждать приказ Болана, когда начнется вторая — и заключительная — фаза операции. И нечего было рассчитывать, что возвращение станет эдакой прогулкой: уж чего-чего, а истребителей у вьетнамцев хватало. Не случайно американские власти долго раздумывали, стоит ли посылать самолет американских ВМС в воздушное пространство Вьетнама. Поэтому на «Харриере» отсутствовали опознавательные и регистрационные знаки. Впрочем, Болан считал это излишней предосторожностью. С таким пилотом, как Гримальди, самолету ничто не угрожало...
Продолжая потихоньку спускаться, Мак Болан напряженно вглядывался в бездонную темноту под собой, которой, казалось, никогда не будет конца.
Наконец он увидел то, что искал.
Совсем крохотный огонек где-то в километре к югу. Да, Гримальди и на этот раз проделал поистине ювелирную работу!
Болан потянул за стропы, чтобы ветер отнес его к месту встречи, обозначенному костром.
Он был метрах в двадцати от крон деревьев, когда между облаками робко проглянул тонкий серп луны, заливая местность блеклым светом. Это позволило Болану слегка осмотреться. И тотчас же на него нахлынул столь знакомый, ни с чем не сравнимый запах джунглей...
Горький запах разложения, свойственный и человеку, и растениям, и животному миру... волнующая, всепроникающая сырость... Болан различал уже вершины деревьев: гигантские, осклизлые, словно покрытые жиром, толстенные стволы, опутанные перекрученными лианами чудовищных размеров. Эти лианы — основная часть растительности в джунглях — потихоньку раскачивались, будто густая диковинная сеть, отчего темнота внизу казалась еще непрогляднее и опаснее.
Рельеф местности был довольно неровный, что и неудивительно: здесь, по сути, смыкались гористое плоскогорье и равнина дельты Красной Реки.
Чуть правее внизу длинной лентой шириной около четырехсот метров извивалась Красная Река, известная также как Сонг Хонг. На протяжении многих веков она являлась одной из жизненно важных артерий Вьетнама.
Уже в нескольких метрах от верхушек деревьев Болан отстегнул висевший на поясе фонарик и послал условный сигнал в сторону маленького костерка.
После чего полностью расслабился, чтобы максимально смягчить свое приземление.
В районе дельты Сонг Хонг размещались важные военные объекты. Во время войны вьетнамцы построили там базу и железнодорожную ветку, по которой на север переправлялись оружие и снаряжение. После окончания военных действий база значительно сократилась, но правительство по-прежнему использовало ее для хранения продуктов питания, снаряжения и оружия, поставляемых на север страны и в горные районы.
На территории базы, постоянно охраняемой вооруженными часовыми, находилась тюрьма, если, конечно, сведения, полученные Боланом, соответствовали действительности. Тюрьму устроили в бывшем храме династии Хан на краю лагеря. Древнее культовое сооружение с самого начала боевых действий переоборудовали в военных целях и закрыли для широкой публики. По сведениям, которые сообщил Броньола, храм недавно переделали в тщательно охраняемую тюрьму для особо опасных политзаключенных.
Опять-таки по данным Броньолы именно в этом храме Мак Болан и мог отыскать полковника Роберта Макфи.
Болан отлично помнил Боба Макфи — с ним он познакомился во время своих опасных рейдов по вражеским тылам в Северном Вьетнаме. Макфи был тогда связником ЦРУ и в качестве такового неоднократно сопровождал Болана. Болан очень ценил этого непреклонного и мужественного человека, которому, тем не менее, были присущи доброта и сострадание, столь непривычные в этом мире, где царили жестокость и насилие. Как и Палач, Макфи непоколебимо верил, что они сражаются за правое дело...
Позднее, когда война закончилась, Макфи так и не вернулся в Штаты. Поскольку он женился на вьетнамке, его отнесли к числу тех, кто добровольно решил обосноваться в Азии после ухода американских войск. Эти люди, а их оказалось немало, играли видную роль в подпольных повстанческих движениях, боровшихся с правящим в стране коммунистическим режимом.
Последние десять лет своей жизни Боб Макфи провел с племенем мео, дикими горцами, славящимися отвагой и воинственностью, которым удалось создать армию по восстановлению национальной независимости. Это было единственное сплоченное движение, представлявшее угрозу для нынешнего правительства.
Именно мео и передали сведения относительно Боба Макфи американскому правительству, обратившись в посольство в Бангкоке. Они уточнили, что полковник схвачен вьетнамскими солдатами, и указали место его заключения. Но храм-тюрьма охранялся исключительно надежно, и чтобы попытаться освободить Макфи, они запросили помощь специалиста по рейдам в тылы противника.
Мео имели веские основания желать освобождения полковника. Слишком долго Макфи являлся их военным советником, и потому в мельчайших подробностях знал, как организовано подпольное движение сопротивления. Естественно, мео опасались: неровен час, подвергнутый пыткам Макфи мог выдать властям ценнейшую информацию...
Сообщение о полковнике пришлось очень кстати, поскольку было известно, что после окончания военных действий Макфи много ездил по Вьетнаму и наверняка располагал сведениями о точном местонахождении и условиях содержания пленных американских солдат. Освободив Макфи, возможно, удалось бы разыскать и всех тех, кто числился до сих пор «пропавшими без вести»...
...Болан почувствовал, как его поглощает влажная и вязкая духота тропического леса. Парашют зацепился за дерево, и Болан, испытав сильнейший рывок, завис метрах в двух от земли.
Незадолго перед этим, должно быть, прошел дождь. Насквозь промокшие джунгли словно дрожали в ознобе, и стук падающих с листа на лист капель был единственным звуком, доносившимся до Болана. Его неожиданное вторжение заставило умолкнуть даже безудержно шумевших в тропической ночи насекомых.
Палач расстегнул лямки парашюта и мягко упал на землю.
Дуло его автомата моментально описало дугу, словно вглядываясь в непроглядную ночную темноту.
Палач снова попал в среду, которая сделала из него солдата. Теперь он чувствовал себя почти как дома...
Он осторожно двинулся к костерку, до которого отсюда было метров четыреста.
Подойдя ближе, он различил неясные силуэты двух ждавших его человек.
Операция началась.
Сампан с дизельным двигателем рассекал спокойные воды Сонг Хонга. На борту его находились Болан и двое из племени мео.
В этом месте река протекала через девственный лес, который словно ничуть не изменился с доисторических времен. Густая растительность местами спускалась к самой воде.
От этой близости пышной и сочной листвы влажный ночной воздух казался тяжелым и удушливым. Непрерывный шум ночных джунглей, населенных летучими мышами, птицами, обезьянами и тысячами насекомых, почти перекрывал стук двигателя сампана.
За двадцать минут, что они находились в пути, маленькое плоскодонное суденышко уже трижды врезалось в такие густые тучи комаров, что людям на его борту приходилось закрывать лица защитными сетками.
Болан сидел на корточках возле мачты, держа наизготове АКМ.
На нем была плоская соломенная шляпа с широкими полями, слегка загнутыми вниз, так что издалека его можно было принять за придремавшего местного жителя.
Но теперь, слава Богу, поднялся легкий ветерок, отогнавший, по крайней мере на время, несносных комаров. Хотя ночь стояла теплая, Болан ощущал, как холодные мурашки бегут у него по спине. Он был начеку, ибо нутром чуял опасность...
