– С-с-с-терва! – с чувством повторил Петр, собрался было встать да задать Валентине хорошую взбучку, но тут же передумал: «Не стоит мараться».
– Ке-ша, кис-кис-кис, – заплетаясь языком, позвал он. – Ид-ди к п-папе!
Послышалось громкое мурчание, и на живот к Агафонову с разбегу прыгнул здоровенный черный кот, некогда подобранный им на улице полуживым от голода котенком.
– Ке-е-ешенька! – слабо улыбнулся Петр, почесывая кота за ухом. – Один ты мен-ня л-любишь в этом п-п-проклятом д-доме!
– Гнусный подлец! – яростно прошептала стоящая за дверью жена, запахнула полу шелкового халатика, прошла в гостиную и, нервно тыкая пальцем кнопки, набрала номер телефона Верстаковых.
Трубку, после второго гудка, сняла жена Игоря – Татьяна (давняя приятельница Агафоновой).
– Але-е-е-е?
– Здравствуй, Танюша, здравствуй, солнышко! – серебристо прочирикала Валентина. Потом, примерно с полчаса, болтала всякую чушь и, наконец, спросила: – Твой скот давно явился?
– Минут пятнадцать назад...
– Пьяный?!
– Как свинья! Смотреть на него тошно!
– Мой паразит тоже лыка не вяжет да вдобавок хамит! – горестно вздохнула Агафонова. – Эх, Танюша, Танюша, и за какие грехи нам такое наказание?!
– Не говори! – охотно поддакнула Верстакова. – Не жизнь, а сплошной кошмар!..
Задушевная беседа о тяжкой женской доле продолжалась вплоть до глубокой ночи. Благо ни та, ни другая страдалица не работали и подниматься с утра пораньше им не было нужно...
Понедельник 26 мая. 5 часов утра.
Пост ГАИ на въезде в Долговодск.
Недели три назад в гаишной будке подновили обшарпанные стены, а потому здесь до сих пор пованивало дешевой, долгосохнущей краской. А также ацетоном, которым сотрудники (имевшие несчастье облокотиться об «обнову»), остервенело ругаясь, отчищали форму. Вот, собственно, и все отличия. Остальные запахи были вполне характерны для подобного рода мест: немного пыли, немного пота, немного портянок... Плюс густой, застарелый табачный угар. Обстановка же вовсе не выделялась из общего ряда, и описывать ее мы не станем.
За немытым окном влажной серой пеленой завис промозглый рассвет. У грубого деревянного стола пристроились на табуретках двое дежурных. Их короткоствольные автоматы стояли рядом, на полу. Влажные, не до конца просохшие мундиры заставляли стражей порядка периодически поеживаться. Лица обоих выражали крайнюю степень раздражения, граничащего с отчаянием.
– Скверная ночка выдалась! – отхлебнув глоток терпкого, заваренного прямо в железной кружке «купчика»[3], сказал старшина Борисов. – Дохода кот наплакал, а головной боли невпроворот!
– Что верно, то верно, – уныло подтвердил сержант Соловьев. – Сразу два козла к нам в гости пожаловали! Все нервы, на хрен, истрепали! Всю душу вымотали! А с бабками – полный облом!!!
– Ох-хо-хо! – вздохнул старшина. – Жизнь – «жистянка»... Собачья, в общем, жизнь!
Сержант тоскливо шмыгнул носом, сплюнул на пол и тоже потянулся за «купчиком»...
В эту смену напарникам хронически не везло. За время дежурства им удалось выловить и «вытрясти» лишь одного нарушителя. Причем на сравнительно скромную сумму. (Больше трехсот рублей у не прошедшего техосмотр мужика-работяги в карманах не нашлось.)
Зато неприятности сыпались, как из поганого мешка. Сперва появился то ли пьяный, то ли «обкумаренный» депутат Городского законадательного собрания господин Иудушкин, врезался на «Мерседесе» в придорожное дерево и учинил подбежавшим гаишникам дикий скандал: «Почему не предотвратили аварию, дармоеды?! Филоните?! Нюх потеряли?! Я вам покажу кузькину мать! Сгною! Изничтожу!! В землю втопчу!!!»
Помимо депутатского мандата Иудушкин владел в Долговодске целой сетью магазинов, тремя кафе, двумя пунктами обмена валюты, а также ночным клубом «Содом». И, главное, имел тесные «завязки» с местным милицейским начальством!
В результате Борисову с Соловьевым пришлось, стоя навытяжку, слезно оправдываться перед распоясавшимся хамом: «Простите, Василий Андреевич! Не доглядели! Больше не повторится!»
– Не-е-ет!!! – смачно рыгая, не унимался депутат. – В-врете, с-сучары! Вы с-специально тут д-дерево в-в-врыли!!!
Выволочка продолжалась около сорока минут. Пока Иудушкин изгалялся над несчастными гаишниками, мимо них проскочило не менее полутора десятков хороших автомобилей, на которых разве что не было написано: «Дам на лапу без базара!»
Однако отойти от господина депутата и заняться делом старшина с сержантом не могли. Короче – испортил малину, змей подколодный!!!
Едва он убрался восвояси, как подрулил на замызганной «восьмере» капитан Спиногрызов из Отдела внутренних расследований, демонстративно нарушил правила, затормозил и с постным видом стал дожидаться, когда у него начнут вымогать взятку. По счастью, Борисов знал капитана в лицо (друг-сослуживец показал фотографию), и напарники на провокацию не поддались. Правда, Спиногрызов долго не желал признавать поражения и мурыжил обоих битый час. А потом, после его отъезда, внезапно хлынул проливной дождь. В миг промокшим стражам порядка пришлось спешно покинуть засаду в полукилометре от поста и, несолоно хлебавши, вернуться в будку. Там они заварили упоминавшийся «купчик», грелись у электропечки да жаловались друг другу на судьбу-злодейку...
– Не иначе черная полоса в жизни пошла! – продолжал вздыхать Борисов. – Мама родная! Знал бы заранее – в отпуск отпросился. Уехал бы к брату в деревню, пил спокойно самогоночку. Рыбку бы ловил!
– Но, может, хоть сейчас, под конец смены подфартит? – робко предположил Соловьев.
– Наивный ты сюсенок! Абсолютно зеленый! – скорбно усмехнулся седоусый старшина. – Шиш с маслом нам подфартит! Черная полоса – это надолго. По опыту знаю. Смотри, как бы чего похуже не стряслось!!!
Борисов словно в воду глядел. Буквально через несколько минут снаружи послышались надрывные стоны, невнятное бормотание и тяжелые, спотыкающиеся шаги. Старшина проворно схватил автомат, а слабонервный сержант, выскочив из-за стола, забился в угол. Спустя еще пару секунд незапертая дверь со скрипом отворилась. На пороге возник человек ужасающего вида: голый, с ног до головы залитый кровью, с отрезанными ушами, со зверски располосованным лицом и вспоротым животом.
– Маньяки!.. Капюшоны!.. Чертова ведьма! – придерживая ладонью вываливающиеся внутренности, прохрипел он, уронил изо рта сгусток крови, пошатнулся и рухнул головой вперед, сбив оставленную Соловьевым табуретку.
– Вот те и дождались! – ошеломленно прошептал Борисов. – Вот ведь, блин, накаркал!..
И, опомнившись, заорал на лязгающего зубами сержанта:
– Звони, болван! «Скорую» вызывай! Ребят из отделения!!!
* * *
9 часов 45 минут.
Долговодское ОВД.
Майор юстиции Дмитрий Белогорцев вышел от Руководства в преотвратительном расположении духа. Фактически на грани нервного срыва. Обычно бледные щеки майора побагровели, губы стиснулись в узкую полоску, в голубых глазах вспыхивали злые искры.
На утреннем «разводе» Белогорцеву поручили отыскать загадочные «капюшоны» вкупе с «чертовой ведьмой», и он пребывал в железной уверенности: его сознательно подставляют в отместку за былую дружбу с опальным капитаном Сечкиным, рассчитывают макнуть носом в дерьмо, выставить профнепригодным. Дельце-то явно дохлое!
«Твари ползучие! Лицемеры проклятые! – быстро шагая по извилистому коридору, кипел Дмитрий. – «Мы тебе доверяем и ожидаем скорых результатов»... Ага! Верно! Вот только не положительных результатов по делу вы ожидаете, а моего позорного провала. Пи-до-ра-сы!!! Подсунули заведомый висяк[4]. Потерпевший скончался в реанимации, не приходя в сознание... Мотивы непонятны... Свидетелей нет... Единственная «зацепка» – бред умирающего человека. Сто пудов – галлюцинаторного происхождения, не относящийся к составу преступления! Ищи, называется, ветра в поле!!!»
Подойдя к своему кабинету, майор споткнулся на ровном месте, громко выругался и вдруг заметил двоих гаишников, переминающихся у дверей с ноги на ногу: одного пожилого, с пышными усами, другого – юного, лет двадцати, с круглым напуганным лицом.
«Наверное, те, с поста! – догадался Белогорцев. – Но откуда они взялись? Я же никого не вызывал!»
– Разрешите обратиться, товарищ майор? – заметно нервничая, промямлил «пожилой».
– Обращайтесь! – хмуро буркнул Дмитрий.
– Я старшина... э-э-э... Борисов, а он – сержант Соловьев, – запинаясь, начал гаишник. – Дежурный... э-э-э... сказал, что расследование обязательно поручат вам. Как наиболее квалифицированному специалисту...
«Все Отделение в курсе моих проблем с начальством! – стиснул зубы Белогорцев. – И вдобавок издеваются, собаки! «Наиболее квалифицированным» величают. У-у-ух, ненавижу!!!»
