– Зачем мы встречаемся? – донесся до меня голос седого.
– Ситуация осложнилась. Ждать больше нельзя, – ответил местный.
– Почему мы встречаемся здесь? – спросил седой.
– Здесь безлюдно… За другие места я не уверен.
– Ты хочешь сказать…
– Мои нынешние хозяева в курсе того, что происходит у вас, – не очень вежливо перебил седого местный. – Но это не все. Слушай главное…
В этот момент где-то в лесу хрустнула ветка, и оба они, седой и местный, почти одновременно сунули руки в карманы и рванули к возможным укрытиям. Только теперь я понял, что это не встреча старых приятелей и никакие не учения. Пляжный песок вздыбился от прозвучавших со стороны леса автоматных очередей. Я замер, плотнее прижался к железу. Очереди были явно не холостыми, в отличие от моего пистолета. Местный успел сделать два выстрела, но точная очередь не дала ему занять выгодной позиции. Седой успел залечь, выстрелил, перекатился за валун, и в этот момент сзади него выросли две могучие камуфлированные фигуры. Седой не успел среагировать, его довольно профессионально обезоружили и заломили руки за спину. В этот момент со стороны леса показался третий, автоматчик. Он шел, опустив ствол к земле, и вид у него был довольно обескураженный.
– Зачем убил? – набросился на автоматчика высокий стриженый парень, явно главарь. Говорил он с заметным акцентом, тыкая стволом своего «стечкина» в сторону окровавленного неподвижного тела недавнего собеседника седого.
– Он убил Файтера, – дернулся всем телом автоматчик.
Я отметил, что Файтер – имечко явно не местное, по-моему, оно обозначает бойца.
– Ох, е… – отчетливо выругался стриженый. – Ладно, зато этот теперь у нас.
Этот, он же седой, стоял, выпрямившись во весь рост, под прицелом третьего – самого молодого, с симпатичной бородкой и злым проницательным взглядом. Руки седого были подняты, ладони уперты в затылок. Нет, к сожалению, это были никакие не учения…
– Нам известно, кто ты и кто вот этот, – кивнув в сторону погибшего, проговорил стриженый.
Седой молча смотрел в одну точку. Он словно окаменел.
– Молчишь? – продолжил стриженый. – Ничего, время у нас имеется.
После этих слов седого поставили на колени.
– Кто эти люди? – спросил я, прежде чем тронуть машину с места.
– Наемники, боевики наркомафии.
– По виду славяне… Кроме вот этого, – я кивнул в сторону стриженого.
– Я же говорю – наемники.
Тут он прав. Национальность и вероисповедание здесь ни при чем. Бандит, он и есть бандит. Просто в последние годы я стал настороженно смотреть на всякого бородатого брюнета. Впрочем, не только я.
До города мы добрались без приключений. Не прошло и получаса, как мы въехали в столицу Изгории город Изгорск.
– Где остановимся? – спросил я.
– Давай вот здесь, – полковник кивнул на стоянку рядом с аптекой.
– Вам бы к врачу надо, – произнес я, собираясь покинуть автомобиль.
– Успеется, подожди, подполковник… Звать-то тебя как?
И в самом деле, кроме звания, я более никак не отрекомендовался.
– Валентин Денисович, – ответил я.
– А я про тебя слышал, кажется… – прищурившись, отозвался Булышев. – Тебя к ордену дважды представляли, но так и не наградили. И в академию тормознули…
М-да, «контора» информирована достаточно правдиво.
– У тебя фамилия заковыристая… Из памяти вылетела, – продолжил Булышев.
– Обычная у меня фамилия. Редкая просто… Вечер.
– Что? – не понял Булышев.
Часы, висевшие рядом с аптекой, показывали ровно девять утра.
– Фамилия такая – Вечер, – пояснил я.
– Точно, – впервые за все время нашего знакомства улыбнулся полковник, – Валентин Денисович Вечер, сокращенно – ВДВ. Наслышан…
Тут лицо Булышева вновь невольно искривилось от боли. Не до улыбок полковнику.
– Давайте я вас до госпиталя довезу, – сказал я.
– Да… Но сначала поговорим. Ты парень честный, надежный. Меня с тобой бог свел… И мне нужна твоя помощь, Валентин.
Все стало до предельного просто. Меня, кажется, вербуют.
– Боюсь, ничем не смогу вам помочь. У меня другая специализация. Глубинная разведка, диверсионные рейды, – ответил я негромко, но внятно.
– Непонятливый ты парень, – отозвался фээсбэшник с тоской во взгляде.
– Что поделаешь, – я лишь пожал плечами.
Мне не хватало только фээсбэшных заморочек. И так за плечами Чечня, ныне служба в учебном центре спецназа ВДВ. Обучаю офицеров, прапорщиков и контрактников, одним словом, профессионалов тактике уличных боев, рукопашному поединку в закрытом помещении и искусству выживания в экстремальных условиях. Охота на наркомафию меня не интересует. Ко всему прочему, у ФСБ есть свой спецназ – «Альфа», «Вымпел»… Бог его со мною свел! Ох, зря, полковник, за бога говоришь.
– И все-таки послушай меня. Здесь, в Изгории, создается картель, – произнес Булышев.
– Медельинский знаю, – усмехнулся я. – А что будет за Изгорский картель?
– Звучит смешно, – кивнул Булышев. – А смысл печальный. Картель – это монополия. Иными словами, несколько предприятий образуют союз. Предприятий, производящих однородную продукцию, в нашем случае наркотики. Хозяева предприятий договариваются о своей доле в производстве, сбыте. Об условиях продажи, ценах и районах сбыта. Цель – завоевание монопольного положения. Но это только начало. В дальнейшем Изгорский картель, скорее всего, объединится с крупнейшими международными наркосиндикатами… Ты знаешь, почему из Изгорска исчезли цыгане?
– Межнациональная рознь, – отозвался я. – Слышал, цыган ударил ножом кого-то из местных, и понеслось.
– Погромы, поджоги, – кивнул Булышев. – Ввели спецназ внутренних войск, но цыганская община в спешном порядке покинула Изгорск и его окрестности. Бросили особняки, дорогие квартиры… Только никакой национальной розни не было. Цыгане представляли серьезную конкуренцию для местных наркобаронов. С ними не стали договариваться, не стали отстреливать по одному. Просто натравили на них местную агрессивно настроенную молодежь. Хитро спровоцировали драку, ну а потом… В новостных программах показали мало. Цыган вытаскивали из их построек, обливали бензином и сжигали целыми семьями.
– А вы сложа руки сидели? – спросил я. – Как это у вас называется, работали в режиме фиксации?
– В режиме фиксации, – кивнул Булышев. – Цыган в республике больше нет. Так сегодня устраняют конкурентов. Так вот – говорю коротко. Как тебе известно, опийные плантации в Афганистане никто не уничтожал и уничтожать не собирается. Караваны из Афганистана идут прямиком сюда, в Изгорию.
– Каким образом?
– Это мне неизвестно. Пока неизвестно. Но точно известно, что здесь, в Изгорске, действует целое наркопредприятие, завод. Опий перерабатывают в героин, а потом он идет в различные города России, страны СНГ, дальнее зарубежье. Способ доставки опять же неизвестен, но кое-какие подозрения есть.
– Зачем вам я? Где, спрашивается, космическая разведка ГРУ? Банку пива из космоса разглядеть могут, а тут… Целые караваны.
– Я успешно внедрил в наркомафию своего верного человека, – никак не отреагировав на мою колкость, продолжил Булышев. – Он сумел узнать многое и сегодня должен был рассказать мне нечто важное. Но его убили. Тело ты видел…
Не только тело, я видел саму смерть этого человека. Эх, знать бы все заранее, тогда и оружие у меня было бы не холостое.
– Так вот, – чуть помолчав, заговорил дальше Булышев, – противодействие идет на самом высоком уровне. Я же тебе объяснил – картель, монополия. Это колоссальная прибыль.
– А ваши коллеги?
– Что коллеги? У них свои трудности. Милиция и госнаркоконтроль, например, не могут бороться с мелкими торговцами. Закон ныне запрещает их трогать. Доза в кармане маленькая, на одного – даже задерживать не имеют права. Кто такие законы придумывает?
– Те, кому выгодно.
– А выгодно многим. Врачам-наркологам, например. Не всем, конечно. Но есть такие… врачи. Представь, какие деньжищи платят богатенькие папы и мамы, чтобы избавить своих чад от наркозависимости. Иной «нарколог» за неделю на новенькую «БМВ» зарабатывает… Да и у ментов и наркополицейских своя выгода, даже если они некоррумпированы. Чем выше наркопреступность, тем выше и их, полицейских, статус. Отсюда и отдельная строка в бюджете, увеличение технической базы, повышение оклада и прочее. Это страшный, абсолютно порочный круг. А выгоден он тем, кто в середине девяностых то ли от наглости, то ли по забывчивости ляпнул: «Слишком густо населена страна наша, Россияния! Подсократить бы население, и сразу все наладится!» Потом спохватились, затаились. Больше подобных фраз не произносили. Однако слово не воробей… Короче, я работаю без всяких контактов. Без местной милиции, ФСБ, наркоконтроля. Вся информация лично начальнику специального управления ФСБ, моему проверенному товарищу генералу Сладкову. Но даже при такой закрытости я где-то прокололся, и мой агент погиб. Теперь у меня нет ничего. Ни агентуры, ни информации. Центр вынужден будет свернуть дальнейшие действия… А местным структурам картель не по зубам… Ежегодно в России оседает пятнадцать тонн героина. И это только из одного Афганистана… Вот потому и стояла там в свое время Сороковая армия.
