class="p1">Гюнтер ничего не ответил, а лишь вопросительно посмотрел на Андерсена.
— Хотя для вас оно более выгодно, — продолжал Андерсен, — ведь вы сохраните свою жизнь и свободу, а я — всего лишь несколько миллионов…
Андерсен прошёлся по хранилищу, держась на безопасном расстоянии от Гюнтера, и вернулся к постаменту. Беретта уже смотрела дулом в пол и не казалась такой опасной.
— Итак, я предлагаю вам сделку.
— Сделку? С грабителем?
— Именно так!
— Я слушаю.
Андерсен на несколько мгновений задумался, приложив указательный палец к губам.
— Позвольте узнать ваше имя?
— Гюнтер.
— Хорошо, Гюнтер. Я вам делаю одно предложение, его условия окончательные и пересмотру не подлежат. Вы вольны не согласиться с ним, но в этом случае через минуту здесь будет охрана и полиция, и…
— Я понял.
— Итак, Гюнтер… Сейчас вы уходите отсюда и сразу же заляжете на дно. Через двадцать минут я объявлю тревогу — охрана найдёт меня здесь, с явными следами борьбы. Вас кинутся искать, но… не найдут. Ведь я не дам показаний полиции. Скоро… То есть, я сделаю всё возможное, чтобы это было как можно скорее. Скоро дело будет закрыто, вы — на свободе, а я — со своей бесценной пустышкой, которая из-за такого скандала вырастет в цене по крайней мере вдвое. Вы согласны?
Гюнтер задумался. Андерсен славился прижимистостью, но здесь он просто перешёл все границы. Придётся надавать и пересмотреть условия договора.
— Но, мистер Андерсен, я не вижу в вашем предложении никакой выгоды для себя. Что получу я?
Андерсен искренне засмеялся.
— Разве это не очевидно? Ведь я дважды повторил, что вы сохраните свою жизнь и останетесь на свободе!
— В таком случае у меня нет причин сохранять тайну о вашей… пустышке.
Андерсен улыбнулся, но уже не так естественно и беззаботно.
— Но вы же джентльмен, Гюнтер.
— Слово джентльмена тем крепче, чем большая сумма под него положена.
Андерсен прикусил губу. Он задумался, где-то в глубине его глаз сверкали огоньки алчности и жадности.
— Хорошо, — наконец произнёс он, — сто тысяч.
Гюнтер отрицательно покачал головой. Чувствуя своё превосходство, он встал с кресла и прошёлся по хранилищу, но не приближался к оппоненту.
— Нет.
Лицо Андерсена вытянулось.
— Что? Вам мало сто тысяч? Вы сумасшедший! Это огромные деньги!
— Десять процентов.
— Что?
— Десять процентов от стоимости марки.
Лицо Андерсена покраснело. Казалось, он уже был готов вновь поднять пистолет и пристрелить Гюнтера. Но всё же ярость и алчность не затмили его разума.
— Гюнтер, вы наглеете.
— Уверен, что это слишком малая цена той тайны, что мы оба унесём отсюда.
Следы ярости на лице Андерсена не отступали. Он с презрением смотрел на Гюнтера, и в какой-то момент рука с пистолетом дёрнулась. Гюнтер внутренне сжался и был готов в любое мгновение сделать прыжок в сторону двери…
— Восемь…
— По рукам. Но деньги сразу.
Андерсен снова вскипел, но тут же его багровое лицо начало приобретать нормальный оттенок.
— По рукам.
Андерсен протянул Гюнтеру правую руку, переложив пистолет в левую. Гюнтер сделал шаг и ответил на рукопожатие, ощутив мягкую, холодную и липкую от пота ладонь ограбленного бизнесмена…
Однажды Гюнтер вытянул счастливый билет. Фигурально выражаясь. Много лет назад на него — совсем ещё молодого, но подающего большие надежды грабителя — вышел анонимный заказчик с банальным делом — выкрасть какую-то почтовую марку из частной коллекции. Гюнтера мало интересовала филателия, но очень интересовали деньги. Поэтому ему неважно было, что это за марка, но важна была сумма гонорара — а она была очень и очень внушительной.
Нет, с высоты нынешних восьми процентов та сумма — буквально гроши. Но для молодого и начинающего грабителя сумма была более чем интересная.
Гюнтер не зря считался подающим надежды. Он пошёл на дело, потратив на подготовку не меньше трёх недель. И всё шло хорошо до того момента, пока он не достал этот злополучный стеклянный куб — он оказался на удивление скользким и, выскользнув из ладони, вдребезги разбился о пол…
И вот тогда Гюнтер узнал тайну марки.
Точнее — пустышки.
Владелец этой бесценности не на шутку испугался разглашения тайны, а страх сделал его слишком разговорчивым. Гюнтер тогда едва сохранял самообладание, поэтому многие слова пропустил мимо ушей. Но понял главное — марки нет. Она то ли была утеряна ещё столетие назад, то ли её и вовсе никогда не существовало. Но об этом знают только избранные — бывшие и нынешний владельцы. А каждый новый «счастливый обладатель» пустышки вводится в курс дела только после покупки.
И все молчат, делая вид, что марка существует. Ведь в противном случае это пустое место станет реальной пустышкой, а миллиарды обратятся в прах.
В тот, самый первый раз, Гюнтеру повезло: владелец «марки» не стал угрожать грабителю, а пошёл с ним на сделку. Молчание обошлось всего в один процент от стоимости пустышки. И это стало пропуском в новую, счастливую и безбедную жизнь.
Несколько лет Гюнтер проматывал полученные деньги и перебивался мелкой работёнкой «для души». Но однажды из новостей узнал, что марка продана. И тогда он решился на отчаянный шаг — пошёл на новое ограбление.
Точнее — на имитацию ограбления. И получил уже пять процентов. Но с точки зрения Гюнтера это была не цена его молчания, а расплата лгуна за его большую ложь.
А сейчас сумма расплаты составила целых восемь процентов.
Гюнтер размышлял об этом, лёжа под ласковым солнцем где-то на затерянном в океане тропическом острове. Троих, он «ограбил» (а точнее — проучил) уже троих, и никто из них даже не пискнул. А после последнего «ограбления» стоимость пустышки не просто выросла, как думал Андерсен, а просто улетела в космос. И с такой стоимостью она едва ли будет продана при жизни Гюнтера.
Гюнтер сел, поднял тёмные очки и осмотрелся.
Но если пустышка будет продана, то…
