– А это что за петушок на палочке? – удивился Оленич.
– О, щет… – хрипло вымолвил «петушок», делая потрясенное лицо.
– Не говори, коллега, сами в шоке, – проворчал Олег, хватая работника за шиворот и стряхивая со стойки. Он выволок его в коридор – тот не упирался, сообразив, что один против толпы – не воин.
– Дверь запри, – распорядился он. – Как вы это делаете? Чтобы снаружи никто не вошел…
– Да кто вы, черт возьми? – завизжал охранник, но, получив затрещину, взялся за работу. Запоры имели странную конструкцию, напоминая чем-то стальные тяги для закрытия грузовых контейнеров. Олег запомнил последовательность действий.
– Ключи от камер.
– О, Иисусе… они за стойкой…
– Кто еще из ваших в этой части здания?
Этот парень был храбрее Энди, попытался выхватить пистолет, одновременно нанося удар коленом в живот. Колено Олег проворонил, но пистолет не отдал. Рассвирепев от тупой боли, ударил рукояткой по виску. Лопнула кожа, заструилась кровь из пострадавшей области. Охранник качнулся, побледнел.
– Кто из ваших в этой части здания? – повторил он текст.
– Тед Бисли… Он в западном крыле…
– Заканчивай светские беседы, командир. Некогда нам! – подскочил осерчавший Крутасов и отправил кулак четко в переносицу. – Вот это дело, – высказался одобрительно, наблюдая, как ломается тело, укладывается под дверь, а из распахнутого рта выбирается гигантский «мыльный» пузырь.
– Кто просил? – оторопел Олег.
– А ты еще не все у него разведал? – удивился Крутасов.
Вообще-то Олег собирался получить информацию о месте пребывания заключенного по фамилии Андерсон. Но чего уж теперь… В комнате дежурной смены наблюдалось оживление. Прибежал Максим, доложив, что в примыкающем коридоре все спокойно, но лучше не шуметь, если хотим и дальше наслаждаться тишиной. Оленич отыскал ружейный ящик, вмурованный в стену, и в данный момент занимался тем, что лихорадочно извлекал из него занятные вещицы и выкладывал на стол. Российские «АКСУ», компактная «М-4» – укороченная модификации знаменитой штурмовой винтовки «М-16», эффектные «бушмастеры», пара древних «кольтов», «глоков», субкомпактные «Ruger LCP», напоминающие классические «браунинги» – отличные штуки, чтобы таскать в кобуре на ноге или в дамской сумочке. Десантники оживленно разбирали оружие.
– Поддержим отечественное, – предложил Олег, вооружаясь укороченным десантным «калашниковым». Зачем выдумывать что-то новое, если есть проверенное старое?
– Ну, уж хрен, с этой клюкой я еще и у нас набегаюсь, – возразил Максим, кладя глаз на штурмовую винтовку «AR-15».
А Оленич, словно фокусник, продолжал вытаскивать занимательные вещи: упаковки с патронами – российские, калибра 7, 62, стандартные патроны НАТО калибра 5, 56, вытряхнул груду модульных тактических бронежилетов MTV, состоящих из переда и спинки, а также двух боковых амортизирующих панелей. В комплекты входили воротники, состоящие из двух частей, паховые фартуки. Неизвестно, зачем это понадобилось местным воякам, но находка заслуживала внимания.
– Фирма́… – восхитился Оленич.
– Это приказ, товарищи офицеры, – строго сказал Олег, – можете иронизировать сколько угодно, особенно про паховые фартуки, но чтобы через минуту все это благолепие было на вас. И не стонать. Возможно, еще спасибо скажете.
Парни живо преображались, стаскивая измочаленную «лесную» одежду и натягивая на кофты бронежилеты. Крутасов ворчал, что ни шиша не понимает в этих «забугорных» размерах: S, L, XL. У него вообще-то сорок восьмой…
Пообщаться не удалось и с третьим охранником – последним из присутствующих в данном строении. Его обнаружили через пару отворотов, в «глухой» зоне, после того, как миновали несколько закрытых помещений (очевидно, комнаты для допросов на ночь запирались). Здесь и начиналась сама тюрьма. Упитанный мужчина с благообразной плешью сидел на табурете спиной к посетителям и самозабвенно трещал по клавиатуре. Шура Крутасов привычным ударом ноги выбил из-под человека табуретку, а Олег точным апперкотом послал его в нокаут.
– Толстоват он что-то, – критично заметил Максим, глядя в закатившиеся глаза «потерпевшего». – Сюда берут с лишним весом?
– Это не лишний вес, а запасной, – объяснил Оленич, опускаясь на корточки и извлекая из плечевой кобуры надзирателя компактный «вальтер». – Батюшки, витаминов-то сколько… – Он потащил за уголок торчащую из кармана банковскую купюру, и целая пачка банкнот Федеральной резервной системы различного достоинства красиво рассыпалась по полу.
Десантники угрюмо созерцали благолепие. Никто не запрещал все забрать и поделить. Согрешили уже достаточно, мелкая кража погоды не делала.
– Инсценируем ограбление? – сглотнув, предложил Максим.
– Хотите – инсценируйте, – пожал плечами Олег. – Лично мне эти деньги фиолетовы.
– Да ну их к черту, – с усилием отмахнулся Крутасов. – Мы и так бешеные бабки зарабатываем, зачем нам это?
– Логично, – согласился Оленич. – Вот такую пачку – за год. Пустяк, не стоит руки марать.
– И вообще непонятно, почему вы это обсуждаете, – гордо задрал нос Максим и прошествовал дальше.
Это было последнее помещение, где когда-то делали ремонт. Далее начинался форменный ужас. Становилось не по себе. Люди догадывались, что секретная тюрьма ЦРУ – не отель на берегу океана, но чтобы с такими инфернальными мотивами… Коридор сужался, довольно долго они спускались по лестнице. Бетонная шахта под крутым углом уходила вниз. Жиденький свет энергосберегающих ламп выхватывал из мрака скособоченные стены в ржавых потеках, скрученные жгутами провисшие провода. В одном месте на стене четко отпечатались брызги крови. Становилось прохладно. А когда они спустились в мрачную, уходящую в бесконечность галерею, стало не просто прохладно, а холодно. Камеры, огороженные решетками, располагались в шахматном порядке – их обитатели фактически не могли видеть друг друга. Небольшие зарешеченные проемы в дверях – достаточные, чтобы подать еду и контролировать арестанта. Крохотные камеры – в таких не побегаешь загнанным зверем. И в каждой клетке – яркая лампа на далеком потолке, горящая днем и ночью…
– Анекдот на ум пришел, – глухо прошептал Оленич. – Школа террористов. Класс смертников. Учитель: «Дети, смотрите внимательно. Я буду это показывать только один раз…»
Первым помещением в этой части тюрьмы оказался открытый бетонный бокс, где стояло подозрительное кресло. С подлокотников свисали ременные петли. Спинку венчала штуковина, похожая на абажур, и от нее змеились провода. Не хотелось задумываться, что это значит. Здесь же стояла музыкальная аппаратура, внушительные колонки с динамиками. В углу примостилась подозрительная тахта с поднятой передней частью. В противоположном углу – устройство, похожее на измеритель роста, но с него свисали ремни с застежками, а подножие украшали засохшие желтоватые разливы, похожие на окаменевшую блевотину. Мрачно напевая под нос «Две колонки двести ватт о любви моей кричат», Оленич сунулся в навесные шкафы под ржавым верстаком, и от обилия «профессионального» инструмента его там чуть не вырвало.
– Вашу мать… Блин, мужики, будь я Колумбом, я бы точно утопился в Саргассовом море, или где он там плыл…
Десантники осматривали камеры, стараясь не растягиваться. В каждой клетке – по человеку. Замерзшие, грязные, оборванные. Они ворочались, слыша посторонние шумы, поднимались, укутываясь в убогие покрывала, припадали к решеткам. Возникло что-то звероподобное, бородатое, с воспаленными глазами – оно вцепилось заскорузлыми пальцами в решетку, затрясло ее, стало гневно вещать на сиплом арабском. Отшатнулся впечатлительный Григорий – существо чуть не схватило его за ухо.
– А это что за представитель позднего неолита?
– Волосат, могуч, вонюч, – сделал вид, что пошутил, Крутасов.
В следующей камере, прислонившись к стене, сидел благообразный исхудавший мужчина с правильными чертами лица, большими чувственными глазами и окладистой бородой, в которой поблескивали капельки седины. Серая кожа, ввалившиеся щеки. Он был исполнен скорби и достоинства. Прямо живая икона. Появление посторонних оставило узника равнодушным. Он даже не шевельнулся, продолжал сидеть, и только в выразительных глазах поблескивала влага.
– Послушайте, только мне кажется, что он похож на Бен Ладена? – зачарованно прошептал Оленич. – Может, его за это и замели? Хотя, с другой стороны, Бен Ладена вроде уже кокнули.
– И даже киношку сняли про то, как его кокнули, – подтвердил Максим.
– Какой Бен Ладен, вы охренели? – фыркнул Крутасов. – Он же вылитый Христос.
– А чего тогда плачет? – не догонял Оленич.
– Тундра ты, Гриша. Он не плачет – он мироточит…
– Я русский, выпустите меня… – внезапно взмолился узник с обратной стороны. Он услышал родную речь и прилип к решетке. – Умоляю, я ни в чем не виноват, меня держат здесь уже месяц, требуют признаться в том, чего я не совершал…
