Девушка вздрогнула. Название комплекса напомнило ей о смерти матери. История, о которой Даша пыталась забыть, вдруг встала перед ее глазами.
Юноша положил свою сильную руку девушке на открытое плечико и с сожалением в глазах сказал:
— Здесь я сворачиваю вправо. Дорога к морю идет по прямой. Мне очень не хочется с тобой прощаться, Дашенька. Ты так хороша, что у меня нет слов. Я их растерял в синих озерах твоих глаз.
Слов и не требовалось, девушка и не думала выходить из машины. Такие встречи случаются один раз в жизни, и упустить свой шанс может только сопливая ханжа.
— Юг всегда остается на юге, — сказала она, разглядывая его черные глаза с длинными ресницами. — Я не говорила, что тороплюсь. Я путешествую, и это все.
Он провел ладонью по ее густым волосам, затем обнял девушку и прижал к себе. Объятия были долгими и страстными. Только теперь она могла утверждать, что держала жар-птицу за хвост и ощутила мгновение истинного счастья. Ради этого имело смысл совершать безрассудные поступки и кидаться в омут неизвестности.
Он привез ее в поселок, каких теперь везде хватает. Высокие кирпичные заборы, особняки с башнями и подземные гаражи.
Он долго возился с ключами, загонял мустанга в стойло, потом взял подругу за руку и повел ее в дом. В прохладной гостиной первого этажа они вцепились друг в друга руками и губами, упали на ковер возле кресла и безумствовали до темноты, пока не проголодались.
— Я совсем забыл, что холодильники пусты. Мое отсутствие длилось не меньше трех недель.
— Зато я запасливая. У меня есть конфеты, печенье и мармелад.
— С моей прожорливостью этого не хватит. За то время, которое мы провели на ковре, я сжег все калории. Теперь меня будет качать от слабости, а ты останешься без ночных удовольствий.
Они продолжали лежать обнаженными и глазеть на деревянный потолок. Им не хотелось вставать, но голод мешал и занудствовал, теребя молодые здоровые желудки.
— Впрочем, мы можем проверить закрома. В мое отсутствие здесь бывают мои мамочка с папочкой, которые иногда заботятся о провизии. Начинать надо с погреба, а кончать растопкой камина.
Он с легкостью поднялся и принялся хозяйничать. Теплые языки пламени сверкали в каминах столовой, гостиной и спальне второго этажа, куда шла крутая деревянная лестница. В погребе нашлись не только соленья, но и вино. На стол постелили белую скатерть, поставили хрустальные бокалы и серебряные подсвечники с кручеными свечами.
Даша занималась гардеробом. Отодвинув в сторону зеркальную створку шкафа, девушка ахнула.
— Боже! — крикнула она из спальни. — Эта барахолка принадлежит твоей мамочке? Жуткий прикид!
В дверь заглянула голова кавалера.
— Можешь примерить. Главное не залить вином.
— Клевые шмотки. Я тащусь от твоей мамочки.
— Парижский салон красоты.
— Сколько бабок она тратит на вешалку?
— Все. Свои и отцовские. Он местный судья. У большого человека большие деньги.
— А я думала, что судьи — кристально честные люди.
— В кино. Стол накрыт, пора ужинать.
— Жди меня в столовой, скоро буду.
Примерка заняла немало времени. Даше нравилось все. Глаза разбегались. У мамочки Геннадия были те же размеры, что и у гостьи, ей подходило любое платье. Наконец выбор был сделан.
Не хватало косметики, но Даша знала, что косметика ее старит и она не нуждается в дополнительных ресницах и пудре. Ее цвет кожи можно испортить, но не украсить. Сейчас она подумала о другом и открыла свою сумку. Тут было чем удивить.
Молодой любовник уже уплетал за обе щеки, когда в дверях появилась его юная обожательница. Вилка зависла в воздухе, а рот так и не успел закрыться.
Убранные в пучок густые волосы открывали длинную гладкую шею, на которой висело колье из ослепительных камней. Аккуратные ушки, украшенные серьгами из того же гарнитура, лучились тем же светом, что и глаза. Обтягивающее фигуру длинное черное платье на тонких бретельках делало открытые плечи с бархатистой кожей еще привлекательнее и соблазнительнее. Глубокое декольте подчеркивало ее вздымающуюся юную грудь, которая не требовала лишних атрибутов нижнего белья.
— У тебя балдежный вид, Геннаша. Перестань меня раздевать глазами, я только что оделась. Надеюсь, такая телка тебе подходит больше, чем та, которую ты встретил в травиловке на шоссе в латаных джинсах?!
— Я тащусь от тебя, крошка!
— Это именно то, что тебя посещает в сновидениях? Мечта, к которой невозможно прикоснуться, как только протягиваешь руку, то тут же просыпаешься.
Даша плавающей походкой подошла к столу и присела на резной стул с готической спинкой.
— Закрой рот, красавчик, и угости даму вином.
Геннаша засуетился. Лежа на ковре, он представить себе не мог, чем владеет. Несколько штрихов, дорогих побрякушек, и человек перевоплощается. Глупо не использовать такие ходы в повседневной жизни.
— Совершенная и неотразимая, я весь у ваших ног. За всю свою жизнь я не видел ничего прекраснее и удивительнее. Шедевр, который невозможно повторить. Природа отдала тебе все, не оставив надежды другим.
— Почему ты замолчал? Я уже не хочу есть, я хочу только слушать. Говори.
— Я проглотил язык. Необходимо срочно прополоскать горло вином.
Он налил полные фужеры вина, и они выпили. У Даши тут же вспыхнули щеки, а глаза заблестели еще больше. На несколько секунд кавалер спустился на землю.
— Понятия не имел, что у моей мамочки столько светящихся стекляшек.
Он взял Дашу за руку и осмотрел кольцо с крупным камнем.
— Начать надо с того, что я стекляшки на свое тело не надеваю. Продолжу тем, что твоя мамочка к бриллиантам никакого отношения не имеет. Это наследство от моей мамули. Да будет земля ей пухом!
Молодой человек мягко улыбнулся.
— Красиво. Но я ничего не смыслю в ювелирных изделиях, зато могу оценить живую красоту. Тут любые камешки меркнут. Разве могут они превзойти неземное очарование бесконечных синих глубин этих неотразимых глаз. Какая мраморная холодная Венера способна сравниться с нежным теплом и изяществом твоих линий! Шея, изгиб спины, плечи, бедра, ноги, талия. Каждый штрих кричит о совершенстве, в котором горит огонь страсти, а не мертвая глыба льда и не булыжник, обработанный гением. Природа сильнее и талантливее любого смертного. С ее шедеврами невозможно состязаться.
— Да-да. Похотливый взгляд, капание слюней, я это уже видела у отцов своих подружек, которые наблюдали за мной из-за газеты и ели меня глазами. А мне в ту пору и двенадцати не исполнилось.
— Фу! Какая проза!
— Но не я ее сочиняю. Детские впечатления долго остаются в нашей памяти.
— Придется выпить вина, а то я окончательно потеряю голову. Надо отгородиться от тебя розовой пеленой хмельного дурмана.
— Нет уж, ты балдей от меня. Вино лишнее, когда душа в пятки уходит от одного прикосновения. Ты не согласен?
Даша рассмеялась и опустошила полный бокал.
Свечи давно догорели, а они все сидели, освещенные пламенем камина, и держались за руки. Он все говорил, говорил, а она слушала и улыбалась.
«Не каждой женщине, прожившей большую жизнь, удается испытать такие мгновения блаженства!» Эту фразу Даша скажет позже, а пока она молча утопала в счастье.
В медицинском заключении патологоанатома говорилось, что смерть женщины наступила от отравления ядом, в состав которого входил цианид.
Подполковник внимательно ознакомился с документами и отложил бумаги в сторону. Когда он нервничал, то просовывал указательный палец между сдавленной толстой шеей и рубашкой и начинал гонять его по кругу, словно избавлялся от смертельной удавки. В летнюю пору можно и не надевать галстук и китель, но подполковник предпочитал полную форму. Закончив с воротом рубашки, он покосился на подчиненных, которые холодно взирали на шефа с другого конца стола. Вся команда выглядела, как люди с опытом. Капитану было лет пятьдесят, а лейтенанту около сорока. Не мальчишки, но волнение в глазах скрыть не удавалось.
Подполковник достал «беломорину», дунул в папиросу и закурил. Когда над его лысиной заклубился облаком дым, он заговорил.
— «Железка» не хочет брать на себя труп. По сути дела, они правы. Я их понимаю. Вы упустили шанс повесить убийство им на шею. Если бы вы грамотно составили протокол на месте происшествия и дали бы его подписать проводнику и понятым, то мы могли бы забыть о деле, а теперь поезд ушел!
Капитан кашлянул.
— Поезд и впрямь ушел. Нам удалось задержать его на двадцать минут. Это предел, он занимал путь. И потом… у нас не было причин считать эту смерть убийством. Сопляк, оказавшийся с бабой в одном купе, не похож на маньяка. В лучшем случае он в далеком детстве отрывал мухам крылышки. Пустышка! Следов насилия никаких. Сердечный приступ. Труп, свидетелей снимают с поезда, а вы следуете далее и доводите дело до конца. Пусть до Симферополя, но до конца. Поздно вас уже учить. Пенсия на носу, а вы как салаги себя ведете.
