Уличный грохот заглушал голос в телефонной трубке. Алексей старательно прижимал трубку к уху, но слышно все-таки было плохо. От напряжения у него на лбу выступил пот. Наконец длинные гудки прервал знакомый щелчок. Соединило!
— Да? — послышался далёкий голос полковника Тарасова.
— Иван Иванович, это я, Николаев.
— Ты жив ещё что ли? — тотчас загремел полковник. — Ты где шляешься, шпана?
— пропуск-то вы у меня отобрали, Иван Иванович, а без пропуска меня к вам в «секретку» не пускали… Временный мне выпишите, я сейчас к вам поднимусь! — прокричав просьбу, Алексей сильнее прижал телефонную трубку.
— А зачем? — услышал он неожиданный вопрос. — Я по тебе ещё не соскучился.
— Иван Иванович, я без шуток. У меня к вам серьёзный разговор. по делу Кучерова.
— Дело прекращено. Расслабься, Николаев!
— Как прекращено? — у Алексея от неожиданности даже сел голос.
— За отсутствием состава преступления, — сухо объяснил полковник. — Кучеров твой, оказывается, состоял на учёте в психдиспасере.
— Не может быть!
— Ещё как может. И секта эта, как её… «Свет истины»… Официально зарегистрирована в мэрии. Сурков проверял… — Сурков?! Вот гад!
Алексей в сердцах ударил ладонью по стеклу будки.
— Иван Иванович, я как раз по поводу Сурка и хотел с вами поговорить.
— Я сейчас уезжаю. Буду через два дня. Вот тогда и поговорим. Учти — я с тобой серьёзно буду говорить, Алексей. А сейчас, если у тебя есть добавления к «делу Кучерова», то передай их Суркову. В эти дни он вместо меня будет рулить… Полковник Тарасов положил трубку.
Поняв, что встреча не состоится, Алексей вышел из будки и зло сощурил глаза. Это что же получается — кругом его обвёл вокруг пальца Сурок?! И в «Поплавке», и «дело» прикрыл, и даже за начальника остался… — Ну погоди, Сурок! Я тебе ещё устрою хронику пикирующего бомбардировщика!
— негромко, с вызовом произнёс Николаев.
1
Несмотря на свои довольно большие габариты, комната все же напоминала камеру. Небольшое зарешеченное окно, минимум мебели, серые стены, вместо занавески какая-то тёмная тряпка… Алексей все это отметил про себя, как только вошёл, и наивными круглыми глазами посмотрел на коренастого мужчину. У него был мощный торс и бритый наголо череп. Второй человек, тоже очень крепкий, с перебитым боксёрским носом, стоял у окна, опираясь на трость с тяжёлым набалдашником, и, казалось, был совершенно безучастен к разговору. Он даже не смотрел на Николаева.
«Ох, знаем мы эти трости, — невольно тоскливо подумал Алексей, — ими так неприятно получать по почкам…»
Несмотря на то, что в комнате, кроме них троих, больше никого не было видно, Алексей шестым чувством подсознательно ощущал присутствие ещё кого-то.
Он мог поклясться, что этот кто-то притаился за стеной и подсматривает за всем происходящим.
«Пусть подсматривает, подслушивает, пусть хоть чечётку бьёт, — подумал он, — мне теперь уже все равно…»
— Как же ты нас нашёл? — задал вопрос коренастый.
— Пашка Зуйков, дружбан мой по Чечне, про вас часто рассказывал… — охотно сообщил Алексей.
— Вместе служили?
— Да. В первую чеченскую компанию наши части под Шали стояли.
— Допустим… Хотя ты и молод для первой чеченской.
— Почему — молод? — «обиделся» Алексей. — Сколько есть — все мои. Уже третий десяток размениваю. Ты не смотри, что я так молодо выгляжу, ты лучше паспорт погляди.
— И что дальше? — перебил его коренастый. — Зуйков тебе рассказывал, и что?
— Я вначале все не решался к вам прийти… Стеснялся, что ли… А потом думаю — была не была! Пойду, не сожрут же меня здесь.
Он улыбнулся наивной широкой улыбкой.
«И все-таки за стенкой кто-то ещё есть…» — опять мелькнула мысль.
Алексей почти физически почувствовал, как тот невидимый человек напрягся.
«Мощная у него энергетика, как у крутого экстрасенса, — подумал он. — Давай, давай, смотри дальше, прожигай своим рентгеном…»
— …А тут Пашка подвернулся. «Пропадёшь, говорит, братишка, айда лучше к нам…» Да вы у него спросите, он подтвердит.
Коренастый и тот, что стоял у окна, быстро переглянулись.
— Спросим, обязательно спросим.. — произнёс низким голосом человек с тростью. — А сейчас в Чечне ты где, говоришь, был?
— Мужик, это что, допрос?..
Теперь парень почти наверняка мог сказать, где притаился третий.
«Подсматривальщик» — мысленно окрестил его про себя Николаев. Видимо, он прятался за стеной, которая была напротив Алексея.
«Глазок» у него или какое-то другое устройство…»
Коренастый улыбнулся одними уголками губ. Глаза у него при этом остались по-прежнему изучающие и равнодушные одновременно.
— Ну, считай так, собеседование перед экзаменом… — Я же вам только что рассказывал!
— А ты ещё расскажи — мы послушаем.
Алексей вздохнул. Этот вздох должен был прозвучать так: «Надоели вы мне, ребята, до смерти!»
— Я же говорил: нас с СОБРом екатеринбургским соединили, — вновь принялся рассказывать Алексей. — Зимой под Гудермесом на «чехов» в чистом поле, как пехоту обычную, бросили. Отцы-командиры, мать их… Сразу половина взвода там и полегла… Меня снайпер навылет снял. Но повезло, не до смерти зацепило… — Рану покажешь? — спросил коренастый.
Выразительно чертыхнувшись (играть нужно было убедительно и до конца), Алексей задрал рубашку. Под правой лопаткой был виден рубец в виде небольшой звёздочки с неровными лучами.
— Годится?
— Годится, — ухмыльнулся коренастый.
Второй, раскрыв паспорт Алексея, спросил строго:
— Братишка, а почему у тебя прописка питерская?
— Я же с Лиговки!
— А говоришь, екатеринбургский СОБР! Что-то непонятно… Алексей изобразил волнение:
— Е-моё, мужики! Что же тут непонятного… Я же говорю: нас, питерских контрактников, соединили для усиления с тем СОБРом. Ихнего командира главным поставили… Да по мне лучше бы не соединяли, целее был бы!
— Военного билета у тебя, конечно, нет?
— Конечно нет. Его Хаким себе на паять оставил.
— Это который Хаким? — вдруг насторожился человек с тростью.
Казалось, что Алексей начинает терять терпение.
— Чечен, на которого я полгода ишачил, пока не свалил! Исраилов, может слышали?
В разговоре вдруг возникла пауза. Николаев насторожился. Неужели он перегнул палку? Или где-то допустил ошибку?.. Не нужно было, наверное, говорить фамилию Хакима… Вот дурак! Надо было просто сказать — Хаким… Точно! Хаким он и в Африке Хаким. И этих Хакимов в Чечне, небось, пруд пруди… — Слыхали про такого, как не слыхать… Стоявший у окна человек с тростью, прихрамывая, подошёл ближе и смерил Алексея долгим взглядом холодных, жестоких глаз:
— А как командира твоего величали, боец?
— Сеня, — просто ответил Алексей.
— Какой ещё Сеня? — удивился хромой и быстро посмотрел на коренастого. Тот нахмурился.
— У него кликуха такая была. Вообще-то он — майор Синявин, Виктор Михайлович, царство ему небесное. Он там в поле так и остался лежать — без обеих рук и ног… — Алексей выдержал долгую паузу. — Не повезло майору. В него своя же мина угодила… Хромой кивнул.
— А ведь я тоже под Гудермесом был, — выговаривая каждое слово произнёс он. Голос у него вдруг стал тихий и немного с хрипотцой. От этого казалось, что каждой фразой он как будто кому-то угрожает. — Что-то я тебя, парень, не признаю… На эти слова Алексей среагировал почти мгновенно — он сунул руку в карман куртки. Коренастый тут же вскочил. Алексей боковым зрением отметил его отличную физическую форму.
— Не боись, мужики, — сказал он, — не бомба.
Алексей достал из кармана обычную омоновскую чёрную маску с прорезями для глаз. Ему потребовалась доля секунды, чтобы натянуть её на голову.
— Ну а теперь признали? — поинтересовался он. — я же говорил — нас прямо с «вертушек» в поле бросили!
— Ладно, не обижайся… — примирительно улыбнулся коренастый, как бы извиняясь за недоверчивость. Он обернулся к хромому:
— Ну, что скажешь?
Тот пожал плечами.
— Пусть приходит завтра.
Алексей сорвал маску с головы. «Подглядыватель» все ещё был у своего наблюдательного поста.
«Ну что, устроил я тебе карнавал с переодеванием?» — ехидно подумал Алексей.
2
Мысль самому заявиться в секту и уже на месте разведать, а главное, узнать, действительно ли Сурков является предателем, «работая» на таинственных сектантов, пришла в голову Николаеву, когда полковник Тарасов сообщил ему, что «дело Кучерова» закрыто. Конечно, можно было подождать, пока Иван Иванович вернётся, встретиться с ним наедине и рассказать ему о кассете, на которую снимала Сашка. Однако здесь было много «но».
Во-первых, это займёт много времени, и неизвестно, когда точно вернётся Тарасов. Во-вторых, самой кассеты у Алексея нет, она благополучно сгорела на даче, и все рассказы о предательстве Суркова — это всего лишь рассказы, не подтверждённые никакими фактами. В-третьих, пока Тарасов отсутствует, Сурков мог ещё как-нибудь подгадить Алексею — ведь причина взрыва на даче до сих пор точно не установлена (Николаев специально справлялся по этому поводу через знакомого в противопожарной службе Санкт-Петербурга), это могла быть как утечка газа, так и чья-нибудь диверсия.
