Когда открыли вторую пару шампанского и одна из практиканток с внушительным животом семимесячной беременности начала икать и хватать ртом воздух, дверь лаборатории с шумом открылась, и в «зале» появился совершенно незнакомый мужчина в кожаной куртке и с бритой наголо головой. Мужчина внимательно оглядел всех присутствующих, зачем-то заглянул в шкафчики с рабочей одеждой, потом подошел к Жене Черных, ткнул в него толстым, похожим на шпикачку, пальцем и спросил:
- Черных?
- Да, - просто ответил Черных.
- Да, - сказали хором все лабораторские, включая переставшую икать практикантку.
- Здесь, - громко сказал мужчина, повернувшись к двери.
И в лабораторию вошел Миша Канцерсон. За ним шел еще один мужчина в кожаной куртке и с лысой головой. Мужчина легко нес перед собой большую коробку.
- Это тебе, Евгений Павлович, - скромно сказал Канцерсон.
Мужчина в куртке поставил коробку на стол, уронив при этом бутылки шампанского, после чего все удалились в обратном порядке: сначала - пришедший первым, бдительный и лысый, потом Миша Канцерсон, и самым последним тот лысый, что принес коробку. Больше никто ничего не сказал.
Оставшиеся долго молчали, потом лаборант Вася сказал:
- Посмотрим? - и взглянул на Черных.
Бывший завлаб кивнул.
В огромной коробке оказалось несколько коробок поменьше. Там был монитор с огромным плоским экраном, какого нигде в университете еще не было, системный блок, изящно перевязанный розовой ленточкой и вся сопутствующая лабуда вроде модема, принтера, сканера, мыши и клавиатуры.
- Это что? - задал глупый вопрос Черных.
- Это - компьютер, Евгений Павлович, - объяснил лаборант Вася.
- Но как, откуда?..
- Понимаете, - вперед вышла Верочка, исполнявшая при Черных роль секретарши, снабженца и неразделенной любви. - Вчера пришел Миша Канцерсон, совсем неожиданно пришел, мы ж его с тех пор не видели, и предложил скинуться на подарок. Принято, говорит, когда человек уходит на пенсию, делать ему подарок от коллектива, на добрую память. То, что пенсия не по возрасту, а по здоровью, значения не имеет…
- Ну? - поторопил ее Черных.
- А чего, мы скинулись, - ответил лаборант Вася.
- И по сколько вы скинулись? - осторожно спросил Черных. В уме он уже подсчитал, во что обошелся этот прощальный подарок.
- Мы… это… мы по десять рублей скинулись, - сказал Вася. - «Калькулятор» сказал - нормально, если не хватит - я добавлю…
- Ну! - еще раз произнес Черных.
- Чего ну-то! - обиделся Вася. - Он взял деньги и ушел, а сегодня - вот, - и Вася широким жестом щедрого дарителя указал на компьютер.
Потом собравшиеся по очереди подходили к коробке, заглядывали внутрь, трогали там что-нибудь руками, но недолго, сразу выдергивая руки наружу и обязательно - ладонями вверх, чтобы показать, что ничего не пропало. Достали из шкафчика спрятанную водку, чтобы обмыть приобретение, потом сбегали еще, и еще, потом, обнимаясь, пели песни…
Компьютер остался ночевать в лаборатории, так же как и часть сотрудников и сотрудниц, а Женю Черных погрузили в такси, чтобы оно, такси, отвезло его домой.
Днем лаборант Вася привез компьютер, обстоятельно выложил все на обеденном столе, пересчитал, указывая на каждый предмет пальцем, потом, помявшись, попросил три рубля на пиво. Женя три рубля дал, но заметил, что пиво в рабочее время пить нельзя, это - нарушение трудовой дисциплины. Вася ничего не ответил, пожал плечами и пошел к выходу, но на пороге остановился и сказал:
- А вам привет от всех. Чао-какао, шеф!
- Чао-какао, - машинально ответил Черных и задумался.
А вечером приехал Миша Канцерсон, вошел один, без своих лысых спутников, увидел разложенный на столе компьютер, улыбнулся:
- Нравится?
- Конечно, но зачем ты…
- Ерунда, мусор, - ответил Миша. - Я ненадолго. По пути заехал, попрощаться.
- Что - опять? - ужаснулся Черных.
- Да нет, на историческую родину уезжаю.
- Надолго?
- Навсегда, Евгений Павлович. Знаете такое слово - на-всег-да? У меня до сих пор в голове не укладывается - Израиль, Тель-Авив, иврит… какой из меня, к чертовой матери, еврей, я - питерский, здесь родился, здесь и умереть хочу.
- Так оставайся, не уезжай!
- Тогда, боюсь, я умру слишком скоро. Понимаешь, завлаб, очень серьезные люди мне сказали, чтобы ноги моей больше в Питере не было. Ни-ког-да! - снова по слогам произнес он. - Ни-ког-да, на-всег-да… И что самое смешное, для того чтобы услышать это, мне еще пришлось дать им денег, много денег, только чтобы они позволили мне уехать отсюда. Навсегда!
- Миша, у меня же твои деньги! - спохватился Черных.
- Мои деньги, завлаб, в банке, в Швейцарии, а это… Ты ж и не тратил их, небось?
- Нет, не успел, так получилось…
- Вот теперь - трать! Все, Евгений Павлович, я поехал. Еще двух человек навестить надо, попрощаться…
Он встал, пожал неудобно сидевшему в кровати Черных руку.
- Все, не болей, Черных, чао-какао!
- Что? - приподнялся в постели Черных.
- Чао-какао, говорю. Понимаешь, полгода я с одной девчонкой кувыркался, прилипчивая, зараза! От нее и научился эту глупость говорить - чао-какао! Ладно, пока. Приезжайте к нам в Израиль, господин Черных!
* * *
Деньги, полученные от Миши Канцерсона, Черных так и не потратил. Освоившись с новым компьютером и подключив его к «Интернету», Женя Черных начал играть на бирже. Теорию и практику биржевого действа он освоил быстро, первое время имел дело только с акциями известных и раскрученных компаний, но постепенно втянулся, заболел биржевым азартом и как-то за один раз потерял 500 000 долларов, опрометчиво купив большой пакет акций незнакомой компании «Ойлинг».
На следующий день прошел слух, что президента компании Хрюнова посадили, и акции отдавали уже почти даром, но желающих покупать проблемный товар не было. 500 000 - это было почти все, что лежало в потрепанном портфеле, но Женю это волновало мало. Полдня он лазал по разным любопытным сайтам и, наконец, нашел то, что искал. Прочитав пару документов из одного о-очень закрытого сайта, Женя вернулся на биржу и за бесценок купил проблемных акций ровно столько, чтобы у него получилось 49% всего массива акций. Если это был и не контрольный пакет, то пакет с решающим правом голоса. А еще через день проблемную компанию купил нефтяной колосс, и акции «Ойлинг» стали котироваться наравне с акциями «Лукойла» и «Юкоса».
Получив деньги, Черных с биржи ушел, но за событиями на рынке ценных бумаг следил постоянно. После сделки с акциями «Ойлинг» к нему по интернету стали приходить интересные предложения. Солидные компании мечтали видеть Женю Черных в своих рядах, должности предлагались разные - от финансового аналитика до генерального менеджера продаж с окладом, позволяющим покупать носовые платки и туалетную бумагу только у известных кутюрье. Но бывший завлаб уже почувствовал вкус абсолютной свободы и не хотел этой свободы лишаться. Ни за какие деньги.
Несколько лет прошло в спокойной праздности богатого человека. Черных купил квартиру в зеленом пригороде, отремонтировал и обставил ее по своему вкусу и несколько дней в неделю жил там, слушал музыку любимого Вагнера, приглашал девочек по вызову, всегда в одной и той же фирме, чем заслужил репутацию постоянного клиента и право на эксклюзивное обслуживание, и вообще вел жизнь, единственно достойную умного человека.
Дважды в год он ездил в Швейцарию, где проходил курс интенсивной терапии в знаменитой на весь мир клинике, но всегда возвращался обратно, в старую питерскую коммуналку и советское кресло для инвалидов. Соседей его периодические исчезновения не удивляли - Женя Черных болел с детства и всю жизнь где-нибудь лечился. О подлинных размерах его состояния не знал никто, даже его мама, Вероника Михайловна, как не знала она о стоящем в платяном шкафу старом потрепанном портфеле с медными замками. Денег оттуда Черных больше не брал, портфель был для него своего рода талисманом, символом удачи и процветания.
С людьми Евгений Павлович Черных общался редко, деловые партнеры связывались с ним по интернету, прежние сослуживцы по лаборатории вычислительной техники давно разбежались, практикантка Надюша родила мальчика и уехала в родной Сольвычегодск повышать сексуальную культуру архангелогородских аборигенов.
Из старых знакомых остался только Петька Чистяков, с которым они учились вместе в 12-й школе на Васильевском острове. После того как забияка Кастет уехал поступать в Петродворцовое военно-спортивное училище, Петька Чистяков незаметно занял его место - пару раз в неделю приходил в гости, пил чай с принесенными с собой пряниками, балагурил и рассказывал городские новости.
Со временем он стал известным в городе автослесарем, имел обширную клиентуру и зарабатывал намного больше завлаба Черных. Он-то первый и заметил перемены, происходящие в простом инвалиде первой группы, - гладкость кожи и задорный блеск в глазах никак не подходили к образу неподвижного калеки, точно так же, как и запах дорогого парфюма, или галстук от Версаче, забытый на спинке потертого кресла. То, что у Петьки Чистякова тоже была какая-то вторая, неведомая другим жизнь, Черных понял давно и решил, что пришла пора раскрыться, тем более что в задуманной им авантюре без помощника было уже не обойтись.
