— Да?
— Я хорошо проявил себя там? Я имею в виду, в психиатрической лечебнице, в отделении для буйных?
— Все было просто великолепно, Карлайл, вы действовали свыше всяких похвал. Я не мог и мечтать о лучшем напарнике в этой операции, чем вы, — совершенно искренне заявил ему Керни.
— Меня никогда не готовили к подобного рода операциям. Вот почему так быстро закончились патроны в тех пистолетах, которые вы отобрали у убитых и отдали мне. Я не стрелял из пистолета чуть ли не десять лет. Я хотел попросить вас взглянуть на мой револьвер, посмотреть, все ли в нем в порядке.
Керни почувствовал, как у него на лице появляется улыбка.
Карлайл вынул патроны, передал оружие Керни.
Тот взял в руки револьвер, сам убедился в том, что он не заряжен, поставил барабан на место. Джеф держал револьвер против света, падавшего из кухонного окна. Пространство над и под барабаном, спереди и сзади, было как раз такое, как надо. Он открыл барабан, держа револьвер под острым углом, провернул его вокруг оси, все было как надо.
Керни вновь поставил барабан на место. Аккуратно держа его большим пальцем левой руки и первыми двумя пальцами той же руки, он медленно спустил курок вручную. Барабан стал на место еще до того, как курок ударил по бойку.
— Патроны давно менял?
— Я меняю их каждый раз, как мне выдают новую коробку. Последний раз два месяца назад.
Керни отступил подальше в тень, щелкнул зажигалкой, поднес ее к открытому теперь корпусу и заглянул в ствол. Он четко видел винтовую нарезку, на ней не было никаких повреждений.
— Отличный револьвер. Все в полном порядке, — сказал он Карлайлу, нажимая на спусковой крючок. — Понимаешь, — продолжил он как бы в качестве объяснения, — меня с самого начала готовили к оперативной работе. У меня никогда не хватило бы терпения на ту работу, которую выполняешь ты. Я вовсе не собираюсь обижать тебя, на самом деле это комплимент. Ну, не хватило бы у меня терпения, и все. Я просто с ума готов сойти, когда мне приходится целый день только и делать, что сидеть за столом. И я вовсе не отношусь к числу тех людей, которые, выполняя опасное задание, получают удовольствие от того, что их жизни угрожает опасность. Наверное, тут я похож на подростка. Если все идет своим чередом, ни капли не меняясь, это очень быстро надоедает. — Он усмехнулся себе под нос. — Наверное, у меня чересчур мало терпения.
Карлайл взял у Керни протянутый револьвер, аккуратно зарядил барабан.
— По-моему, у американцев есть соответствующее выражение. Ты игрок. А я нет.
Керни улыбнулся.
— А что, игроки всегда проигрывают?
Карлайл рассмеялся.
— Не знаю. Я никогда об этом не думал. Мне всегда хватало того, что я имел, я был доволен этим. Меня никогда особенно не интересовала материальная сторона вещей, в основном духовная.
— Когда физическая сторона вещей брала верх, я никогда не зацикливался на стороне духовной. Как я уже говорил, мне, наверное, никогда не суждено повзрослеть. Странная вещь, нет, правда, — продолжал Карлайл. — Это сражение в психбольнице, когда мы спасали женщин. Мне это доставило громадное удовольствие, но, в то же время, я перепугался до смерти. А по тебе и сказать нельзя было, что ты чем-то напуган.
Джеффри Керни произнес в ответ:
— Есть одно качество, которое приходит лишь с долгим опытом нашей работы. Оно заключается в том, что ты постепенно учишься скрывать свой страх настолько, что противнику приходится заглянуть очень глубоко тебе в глаза, чтобы увидеть его; и вот, когда он останавливается, чтобы сделать это, тогда он твой, ты можешь брать его голыми руками.
Керни похлопал Карлайла по плечу.
— Мелани, наверное, уже приготовила ужин, — произнес Карлайл.
Керни ответил ему:
— Вот именно в этом ты превзошел меня, и намного. Такая женщина, как она. Я правда так думаю, Карлайл. Тебе действительно повезло с ней.
На самом деле он так не думал. Но Карлайл был и вправду хороший человек…
Лютер Стил чуть было не споткнулся о Кларка Петровски; потом он пополз по-пластунски через небольшую сосновую рощу примерно в двухстах ярдах от забора.
Раннингдир держал автомат «Узи» наизготовку; своими глазами индейца он пристально всматривался в темноту ночи. Стил даже удивился, насколько сильны были его предрассудки по поводу Раннингдира как американского индейца; и это несмотря на то, что он ненавидел те предрассудки, которые некоторые люди имели в отношении его, поскольку он был чернокожим.
— Вот там засел наш водитель-дальнобойщик, и, похоже, его будет довольно трудно вытащить оттуда, — произнес Петровски, указывая пальцем на дом за забором. — Я даже не могу закурить, меня просто могут увидеть оттуда, — добавил он решительно.
Стил еще раз внимательно осмотрел дом.
— Почему ты думаешь, что нам придется трудно? Я понимаю, открытая местность и все такое, но сам забор не представляет никакой сложности.
— Да, но ты не видел двоих парней с автоматами, а я видел. Они торчали прямо перед домом, и это было до наступления темноты. Если эта сволочь Борзой жив, он нанял этих уличных подонков охранять его. Итак, босс, что мы будем делать?
— Кто это мы, бледнолицый? — рассмеялся Раннингдир.
— Кого это ты называешь бледнолицым, Билл? — усмехнулся в ответ Стил. Он включил микроволновый передатчик. — Говорит Гончая один. Гончая три, ответьте, прием.
Ответил голос Рэнди Блюменталя.
— Гончая один, говорит Гончая три. Наблюдаю два объекта позади дома, вооружение — винтовки М-16. Том ведет наблюдение. Конец связи.
— Так, теперь, поскольку нам нет необходимости вести наружное наблюдение, что мы будем делать? — Петровски внимательно посмотрел на Стила.
Тот прошипел в ответ:
— Не мешай, Кларк, я думаю. Не волнуйся и не переживай, я думаю. — Он думал, но в голову ему приходил один и тот же ответ. Поскольку помощи было ждать не от кого, поскольку у них не было ордера на обыск и арест, поскольку они совершенно не представляли, что им предстоит обнаружить в доме, единственный ответ, который приходил ему в голову — это напасть на дом и, если Борзой находится там, убить его.
Но так делают только преступники и негодяи. Как федеральный агент он мог лишь арестовать подозреваемого, он не мог судить его, выносить приговор и приводить его в исполнение.
Кларк Петровски, очевидно, прочел ответ в его глазах; Стил это понял.
— Тебе, я смотрю, все это не по душе, да? Мы ворвемся туда и там ты не сможешь быть полицейским. Если ты-таки найдешь этого подонка Борзого, ты не сможешь его арестовать. Судебного дела у тебя не выйдет, потому что у тебя нет ордера на обыск и арест. По закону ничего у тебя не получится. И это все еще при том, что он действительно окажется в доме. Относительно него суд никогда не принимал решения. Официально он даже не существует, а даже если и существует, считается, что он мертв.
— Заткнись.
— Черта с два я заткнусь, босс. Мы врываемся в дом, смотрим, что там происходит, и, если мы решим, что со всем этим надо кончать, если все это надо просто смыть в канализацию, мы дергаем за цепочку туалетного бачка — и на этом дело закончено.
Заговорил Раннингдир:
— Он прав, Лютер. Ты помнишь, что эти подонки сделали с Анной Комачо?
Секретарь их отдела после того, как ей в лицо плеснули кислотой, была убита в своей больничной палате.
— Ну, что будем предпринимать, босс? — прошипел Петровски.
Лютер Стил взял в руки портативную радиостанцию.
— Гончая три, ответьте, прием.
— Говорит Гончая три, прием.
— Том уже вернулся? Прием.
Последовала пауза, затем раздался голос Тома Лефлера:
— Я здесь, босс.
— Вы с Рэнди будьте готовы. Когда услышите стрельбу, быстро на подмогу, и, ради Бога, не пристрелите нас. Говорит Гончая один, конец связи.
Кларк Петровски рассмеялся. Лютер Стил вытащил из-под пиджака свой новый «Зиг-Зауэр» и сунул его в кобуру. Он бросил взгляд на полицейский пистолет, лежавший у подножия дерева. Его всегда учили, что нельзя досылать патрон в патронник до непосредственного момента начала стрельбы. Стил поднял «Ремингтон-870» и перезарядил его.
— Я уже готов.
Сумерки спустились уже некоторое время назад. Дэвид Холден не знал, кому принадлежал грузовик, который он нашел на другой стороне реки, то ли святому, то ли грешнику, но, в любом случае, он его украл. Холден бросил его примерно в двух милях от того места, где, по его оценке, должны были начинаться владения Ортеги де Васкеса, и где должны были располагаться Инносентио Эрнандес и его люди.
Прогулка по дремучим джунглям в полной темноте слегка нервировала его, но это было ничто в сравнении с той ночью, которую ему пришлось провести в тех же джунглях. Боль в раненом бедре почти не ощущалась, она постепенно затихала. Холден старался двигаться как можно более внимательно, постоянно держаться начеку, быть готовым к любым ловушкам, которые могли расставить люди Эрнандеса; он старался убедить себя, что находится в какой-нибудь южноазиатской стране и ведет борьбу с коммунистическими повстанцами. Но эта параллель была почти нереальной. Любой человек, на которого он имел шанс случайно натолкнуться, мог оказаться потенциальным врагом, готовым убить его даже предварительно не опознав. Он являлся вооруженным чужаком на их территории, и это делало его потенциальной жертвой.
