Мимо них, оставив после себя густое, как туманный клуб, облачко аромата какого-то дорогого парфюма, проследовала импозантная парочка: толстяк в костюме от Армани и его спутница, очень красивая ухоженная девушка блондинистой наружности и в платье с вырезом почти до талии. Одновременно с ними к имениннику подошел и уже знакомый Хохлову персонаж – смуглый красавец Руслан.
– У Борьки Когана всегда был плебейский вкус, – полушепотом заметила дама. – Как и у его отца, впрочем... Где он нашел эту дылду? Из «эскортных», что ли? Надушена и накрашена, как дешевая проститутка!
Теперь уже и Вадим, когда прозвучала фамилия известного в финансовых кругах человека, догадался, кто этот парень, похожий внешне на вскормленного бигмаками бройлерного американца... Да уж, здесь, в «Усадьбе Майендорф», нынче собрались самые сливки.
– А вы в курсе, Вадим, что Коган... – Дама выдержала паузу почище знаменитой «мхатовской».
– Что Борис жутко влюблен в Лару Алексахину?
– Это действительно так?
– Да, совершенно точно!
– А Дмитрий?
– А что Дмитрий? – Дама поправила меховую накидку, укрывающую ее полуобнаженные плечи. – Я... Лично я... считаю, что ему еще рано жениться.
– Думаете?
– Уверена! Он еще совсем молод и не нагулялся толком. Они ведь все с детства дружат. Учились в одной частной школе в Англии... Вы меня понимаете, да?
– Хм... А этот вот Руслан? – Хохлов посмотрел в сторону стоящего к ним спиной кавказца. – Он ведь тоже друг Дмитрия?
– Руслан Абышев? – На лице дамы появилась странная гримаска. – Я уже говорила, что они в одной частной школе учились. Его отец – авторитетный бизнесмен. – Вероника Николаевна сделала ударение на слове авторитетный. – Или дядя?.. Я уже и не упомню, кто тут чей сын или племянник.
– Нефть? Или финансы?
– Ни то и ни другое, – на этот раз уклончиво ответила дама. – Недвижимость... гостиницы в Москве, несколько казино. Но сейчас поприжали игровую маф... игровой бизнес. Так что дела у них, как я слышала, не очень хороши.
– Да... игорный бизнес реально поприжали.
– У Димы есть довольно странные друзья. – Дама вопросительно посмотрела на Хохлова. – Вы не находите?
Вадим молча кивнул. Он обратил внимание на некий прозвучавший в словах Вероники Николаевны подтекст. Хотел задать пару-тройку как бы наводящих вопросов, чтобы выведать у этой словоохотливой женщины побольше разных сведений и данных о некоторых из собравшихся здесь непростых людей. Но не успел...
К ним подошел Борис Коган. Несколько секунд этот толстяк, в котором, впрочем, все равно присутствовал некий лоск, присущий человеку с деньгами или же отпрыску богатых родителей, в упор глядел на Хохлова. Затем криво усмехнулся. Переведя взгляд на молодящуюся даму, громко сказал:
– Вероника Николаевна, вам не стоит говорить с этим... с этим человеком.
– Это почему же, Боря? – Женщина вопросительно вскинула брови. – Ты какой-то бледный... Ты чем-то взволнован, дорогой?
Коган-младший вытер платком вспотевшее лицо, после чего небрежно сунул тряпицу в нагрудный карман пиджака.
– А при чем тут я? – сердитым тоном сказал «пузан». – Я говорю о нем. – Коган кивнул в сторону затаившего дыхание Хохлова. – Будьте поосторожней с этим типом. Он не из нашего круга!
– А что, приятный молодой человек... Не надо так нервничать, Боря. Знаешь, я тебя понимаю... То есть я понимаю, что ты сейчас сильно расстроен.
– Ничего вы не понимаете. Он – приятель Игоря Полянского! И вообще...
– Вот оно что. – Женщина, не дослушав толстяка, коснулась рукой в перчатке щеки Вадима. Улыбнулась странной улыбкой... как-то даже сочувствующе, что ли. – Ах вы, шалунишка! Борюсик, милый... – Она вновь повернулась к толстяку.– Я, в отличие от некоторых, считаю, что у каждого могут быть свои секреты, свои маленькие причуды!..
Их беседу прервало появление новых действующих лиц. Все или почти все, кто находились в шатре или близ него, сосредоточили внимание на подъехавших к замку лимузинах представительского класса, а также на тех, кого привезли в замок Майендорф эти роскошные авто.
Среди вновь прибывших были узнаваемые медийные персоны. Например, заместитель главы правительства Алексахин с супругой. А также дама в скромном, особенно на фоне нарядов местных дам, но стильном пальто и шляпке. Именно эта особа, державшаяся просто, но в то же время с достоинством, оказалась в центре всеобщего внимания. Это была всемирно известная британская актриса, лауреат всевозможных премий – шестидесятипятилетняя Хелен Мирроу. Она принадлежала к тому редкому типу женщин, кто никогда не скрывает своего возраста (а зачастую и сама называет его).
Женщина, имеющая русские корни, актриса, чья карьера пусть медленно, но неуклонно вела ее на самый Олимп... После того как Мирроу сыграла в ряде исторических драм, и в особенности блистательно – и весьма убедительно, по мнению критиков, – перевоплотилась в уже современной драме в Ее Величество, в ныне царствующую королеву, – с ее славой, ее известностью и, что немаловажно, ее влиянием и связями из всех ее коллег актеров нынче мало кто может сравниться...
«Так вот про кого говорила Вероника, когда упомянула в разговоре некую «английскую корову», – подумал про себя Хохлов. – Вот так так! Вот так «приглашенный гость»...
Круто. Мирроу сыграла одну из ведущих ролей в том, уже довольно древнем фильме про Калигулу, который снял Тинто Брасс и который впоследствии наделал столько шума...»
Британская актриса, оказавшаяся, если присмотреться вблизи, приятной и нисколько не чопорной женщиной с платиновыми волосами – она, правда, была в шляпке, – с все еще стройной фигурой, а также вице-премьер, отец подруги именинника, и прибывшие с ними дамы и господа направились в шатер, чтобы поздравить виновника торжества с юбилейной датой.
Из подслушанного разговора Хохлов уяснил, что миссис Мирроу оказалась в Москве «отчасти случайно». Не далее как вчера известной актрисе была вручена премия (то ли за ее немалый вклад в искусство, то ли за развитие «российско-британских отношений»). Она задержалась в Москве на несколько часов, чтобы лично поздравить молодого человека, намеревавшегося вложить немалые средства в театр и в кино в целом. И он, кстати, также собирался добыть инвестиции для новой масштабной – эпической, грандиозной! – экранизации «Калигулы», сюжета, который сыграл не последнюю роль и в ее, Мирроу, актерской карьере.
Вадим Хохлов отметил про себя еще одну немаловажную деталь. Действо снимали на камеры два оператора с бейджами – по-видимому, специально нанятые люди. Ни одного фотографа на этом мероприятии он не заметил.
Надвинулись сумерки; за пределами парка темнота смешалась с плотной пеленой тумана. Ожидался небольшой дождь во второй половине дня, но он так и не пролился. По ухоженной территории «Усадьбы Майендорф», подсвеченной иллюминацией, разнесся мужской голос:
– Добрый вечер, дамы и господа! Good evening, ladies and gentlemen!
Известный шоумен, которому должна была ассистировать не менее известная миллионам российских обывателей «телевумен», приготовился было произнести те слова, что полагалось сказать согласно приготовленному сценарию. Но случилось неожиданное. На импровизированную сцену близ «цирка» поднялся сам виновник торжества. Заметив недоумевающий взгляд ведущего, Дмитрий Мельников протянул руку за микрофоном.
– Добрый вечер... – Голос именинника заметно дрогнул. Прокашлявшись, он повторил.
– Добрый вечер, дамы и господа! Прошу минуточку внимания! Важное сообщение...
Вадим подошел чуть ближе. И не один он; некоторые из тех, кто уже было уселись в специально расставленных у шатра креслах, поднялись со своих мест.
– Во-первых, – продолжил Мельников-младший, – хочу поблагодарить всех присутствующих за добрые слова, за поздравления и за подарки. Мама, папа... друзья... спасибо вам! Хочу сказать кое-что важное...
Вадим заметил, как напряглись некоторые из присутствующих. Он жадно – алчно! – наблюдал за реакцией этих непростых людей. В особенности близких самого именинника. Тех из них, кто находился сейчас совсем близко. Тех, чьи реакции, чьи эмоции он мог отфиксировать своим опытным журналистским взглядом.
Мельников посмотрел на застывшую в странном оцепенении близ сцены girlfriend. Лара Алексахина стояла рядом с отцом, но как бы и отдельно, как бы отстраненно от всех. Чувствовалось, что произносимые слова давались молодому человеку с большим трудом. Определенно, все происходящее в данную минуту не походило на заранее составленную и отрепетированную речь. Скорее всего, это был экспромт.
– Прежде чем мы начнем праздновать... а банкет, перефразируя наших английских друзей, состоится при любой погоде, я хочу сказать... – Мельников натянуто улыбнулся. – Короче, мне, как имениннику, захотелось немного изменить сценарий нашего мероприятия.
