— Не надо так, Сережа! — возразила девушка, — Ты же знаешь…
Она не договорила. В этот момент сирена на гидрографическом судне взвыла оглушительно и протяжно. Стремительно оглянувшись, Полундра увидел, что вся команда судна собралась на верхней палубе, а кавторанг и мичман отчаянно машут ему руками, призывая вернуться на родное судно, с которого уже готовились убрать трап.
— Ладно, прощай! — сказал Полундра, торопливо оборачиваясь к белокурой девушке. — Прости, если был груб…
Он взял было ее за плечи, хотел притянуть к себе, но в следующий момент покачал головой и отпустил. Бросился к своему судну.
— Прощай, Сережка! — покрывая вой сирены, крикнула ему вслед девушка. — Я буду ждать тебя… Хоть год, хоть десять, хоть сто лет! Слышишь? Буду ждать!..
Последние слова ее потонули в реве сирен и общем шуме голосов — стоя на пирсе, каждый провожающий махал руками и кричал что-то свое. Полундра, услышав все-таки последние ее слова, оглянулся, посмотрел на нее удивленно, потом не выдержал, подбежал, схватил белокурую девушку в свои объятия, крепко сжал и прижался губами к ее губам. Корабельная сирена снова взвыла оглушительно и протяжно. Полундра с трудом оторвался от девушки и со всех ног кинулся к своему кораблю.
Трап все-таки успели убрать, и матросы на берегу уже размотали швартовы. Под воздействием качки судно стало само собой отходить от берега, но Полундру, казалось, это ничуть не смутило. Могучим прыжком он перескочил через бушующую водяную бездну, отделявшую бетонную стену причала от борта судна, уцепился за леерные канаты с внешней стороны борта, без малейшего усилия подтянулся на руках и в одно мгновение с ловкостью циркового акробата перемахнул через довольно высокий борт гидрографического судна. Оказавшись на палубе, Полундра оглянулся: белокурая девушка с округлившимися от ужаса глазами стояла на том же самом месте и смотрела ему вслед. Между тем кавторанг скомандовал: «Право на борт малым ходом», дизельные двигатели в утробе судна глухо зарокотали, и корабль, не без усилий преодолевая носовую качку, медленно развернулся и направился прочь от берега — навстречу ожидавшим его неведомым опасностям и приключениям
Дворец бракосочетания города Мурманска представлял собой недавно выстроенное в стиле модерн здание из стекла и бетона, где серость и обыденность очертаний, свойственные советскому административному стилю в архитектуре, соединились со всевозможными наворотами и изысками — квадратными колоннами, балкончиками, окнами с сиреневыми стеклами и фонарями, которые делали вид этого здания отменно безобразным, однако вполне гармонировали с его назначением.
Работники Дворца бракосочетания были люди ушлые и с первого взгляда по подъехавшей к ним парочке смогли определить, с кем имеют дело. Или это была приодевшаяся ради торжественного случая будущая семейка нищих интеллигентиков, вбухнувших в свадьбу все свои сбережения ради того, чтобы хоть раз в жизни выглядеть солидно, или по-настоящему серьезные, обеспеченные люди. С первыми работники Дворца бракосочетания особенно не церемонились, наскоро выполняя свои обязанности. Со вторыми были отменно любезны, всячески старались услужить, продемонстрировать свое умение оказывать почет и уважение.
По тому, как приняли работники Дворца бракосочетания коммерсанта Бориса Старикова, явившегося вместе с гражданкой Натальей Назаровой подать заявление о вступлении в брак, было ясно, что Бориса Старикова они считают клиентом очень солидным и обеспеченным. Работники Дворца выскочили на улицу навстречу лимузину, в котором прибыл бизнесмен со своей невестой. И это — несмотря на моросивший холодный северный дождь. Потом они провели их внутрь Дворца, в просторном холле усадили на мягкие кресла и предложили оформить все документы раньше двух других пар, имевших несчастье притащиться в загс. Ожидание же того момента, когда будут готовы все необходимые для подписи документы, работники Дворца бракосочетания предложили скрасить чашкой кофе.
Выбор господина коммерсанта они сочли на редкость удачным, потому что гражданка Назарова отличалась удивительной даже для богатой красавицами северной земли красотой. Именно такая девушка должна была, по мнению работников Дворца бракосочетания, украшать личную жизнь такого солидного и обеспеченного господина, как Борис Стариков.
Их только немного удивляло то, что, пока жених с самодовольным видом подписывал свою часть заявления о вступлении в брак, невеста смотрела на всех какими-то жалостливыми, испуганными глазами, будто и не радовалась подвалившему ей счастью. И когда пришел ее черед подписывать документ, плечи девушки вдруг задрожали и слезы брызнули у нее из глаз. Она поспешно вскочила и бросилась вон из зала. Так что ее жениху потребовалось срочно вскочить и побежать за ней следом. Он настиг девушку у самой двери, не стесняясь присутствия посторонних, схватил за руку, так что та тихо вскрикнула, силой потащил ее обратно к столу и, усадив на стул, пододвинул листы бумаги и ручку Тогда только белокурая девушка торопливо черкнула свое имя там, где ей указали. Крупные прозрачные слезы катились у нее по щекам.
Такое поведение невесты коммерсанта удивило даже видавших виды работников Дворца бракосочетания. Им, не раз оформлявшим браки солиднейших людей города Мурманска, прежде случалось наблюдать на лицах роскошных, ярко накрашенных невест только самодовольство и блаженное предвкушение радостей счастливой семейной жизни. На какое-то время они даже испугались, что произойдет скандал. Им, как людям достаточно солидным и респектабельным, скандалы в их заведении, всякие нелепые слухи о насильственной выдаче замуж были совершенно ни к чему. Так что работники Дворца бракосочетания вздохнули с облегчением, когда белокурая девушка безропотно подписала все предложенные ей документы, а нечаянно капнувшую было на лист бумаги слезу из ее глаз аккуратно накрыли промокашкой. Еще большее облегчение работники Дворца испытали, узнав, что многоуважаемый господин Стариков не собирается оставаться с друзьями во Дворце, чтобы отметить «помолвку», что он вообще ничего не собирается пить. С довольно хмурым и разочарованным, несмотря на благополучно подписанное заявление, видом коммерсант объявил, что они все — он, невеста, свидетели — немедленно покидают Дворец, потому что у них на сегодня запланирована еще куча дел. Работники Дворца с дежурными приветливыми улыбками на лицах проводили дорогих клиентов до самых дверей, однако выходить под холодный дождь теперь не стали, наказав приходить через два месяца, когда истечет определенный законом срок.
Усевшись в лимузин коммерсанта, девушка изо всех сил постаралась сдержать душившие ее слезы. Но Борис, казалось, и не смотрел на нее, не на шутку раздосадованный ее поведением во Дворце.
— Ладно, хватит, поплакали, и будет! — сердито проговорил он. — На вот, держи!
Нехотя обернувшись, девушка увидела, что Борис протягивает ей кредитную карточку.
— Здесь двадцать тысяч баксов, — объяснил он. — Видишь, «American express», в любой стране мира найдешь банкомат, получишь с нее любую часть суммы. Можешь считать, что это тебе мой свадебный подарок. А вот это, — он вытащил откуда-то два больших конверта, — загранпаспорта, визы, билеты до Осло. На тебя и твоего папика…
— Спасибо, Борис, — едва слышно проговорила девушка, принимая из его рук деньги и документы.
— Что, только спасибо? — криво усмехнулся Стариков. — Ты бы хоть поцеловала меня в благодарность. Мне рассказывали, что ты этому своему медведю на шею бросилась, когда прощалась с ним перед отплытием!
Наталья Назарова посмотрела на него испуганно, но, ничего не сказав, робко потупилась. Цинично усмехнувшись, коммерсант отвернулся.
— Боря, я не просила тебя обо всем этом: Осло, загранпаспорта, самолет, — тихо заговорила девушка. — Я просила оплатить операцию в московской клинике…
В московской клинике работают одни недоумки! — оборачиваясь, со злостью возразил коммерсант. — Они такие заболевания толком и лечить-то не умеют. А эта клиника в Осло принадлежит Североатлантической ассоциации ветеранов-подводников, они специализируются на болезнях как раз таких, как у твоего папика, понимаешь ты это? Там у них японское оборудование, великолепные специалисты, каких в Москве нет и быть не может. Оно и и стоит, конечно, дороже, особенно с перелетом и проживанием. Но зато ведь и вылечат хорошо. Видишь: мне для твоего отца ничего не жалко, никаких денег. А ты меня в благодарность даже поцеловать отказываешься!
Дрожь отвращения пробежала по лицу девушки
— Не сейчас, Боря, — взмолилась она. — Потом! Потом я дам тебе все, что ты попросишь! Честное слово!
— Когда потом? — недоверчиво спросил Стариков. — После свадьбы, что ли?
