— Пойдем, поговорим, — сказал он, показав в относительно спокойный угол кабачка.
Гарман со счастливым видом заторопился за ним.
— Ну, так что ты хочешь сказать? — спросил Гарман, как только они достигли угла. Чоппер снисходительно улыбнулся, увидев на лице подростка нетерпение. Ему показалось, что осуществить задуманное ему будет легче, чем он предполагал.
— Ты еще не обзавелся тачкой? — спросил он небрежно.
Лицо Гармана помрачнело.
— Нет пока. Но уже скоро!..
Чоппер насмешливо кивнул:
— Тебе нужно поторопиться, ты пропускаешь много отличных акции.
Эти слова оказали свое действие. Лицо Гармана засияло от гордости и приподнятого настроения. Сам Чоппер, второй человек в одной из самых крутых команд «Ангелов ада», давал ему зеленый свет. Слова Чоппера имели определенное значение. Как только он, Майк Гарман, обзаведется мотоциклом, он будет принят в ангелы!
Чоппер сделал паузу, чтобы его слова дошли до Майка полностью. Допив пиво, он махнул рукой в сторону стойки бара.
— Хочешь еще?
Гарман быстро поставил свою кружку на стол.
— Я принесу! — выпалил он и помчался к стойке, как кролик.
Когда он вернулся, Чоппер был готов подлить масла в огонь.
— Послушай, я знаю, кто продает сейчас отличную тачку, — намекнул он. — Этому ублюдку нужны бабки, и он отдает ее за полцены. Если у тебя есть пятьдесят-шестьдесят фунтов, то ты можешь взять ее.
Глаза Гармана чуть не выпрыгнули из орбит, и он с готовностью проглотил наживку.
— Что за тачка? — хотел он знать.
— «Нортон». В хорошем состоянии. Это действительно неплохая тачка, — повторил Чоппер для эффекта.
Гарман понимающе присвистнул.
— Ты действительно думаешь, что я смогу ее взять за пятьдесят фунтов? — спросил он с надеждой.
Чоппер кивнул.
— Я думаю, что он согласится, если я ему скажу, что ты мой друг.
Глаза Гармана сверкали, как маяки.
— У меня есть эти деньги! — счастливо воскликнул он, — Я не знал, что можно взять тачку меньше чем за сотню.
— Можно, — подтвердил Чоппер. — Этому парню нужны бабки, чтобы оплатить аборт его залетевшей пташки.
Майк Гарман больше ничего не слушал. В мечтах он уже купил мотоцикл и мчался с ангелами навстречу насилию, сексу и опасности. Он слышал рев мотоцикла и чувствовал его вибрацию под задницей. Пташки бежали за ним, умоляя посадить их сзади. У него будет столько женщин, что ему не надо будет дрочить!
Эта мечта испарилась, когда неожиданная мысль возникла в его голове. Он помрачнел.
— Разве мне удастся присоединиться к вам? — спросил он. — Большой Эм никого не хочет принимать в команду, разве не так?
Глаза Чоппера сузились.
— Я бы не беспокоился об этом слишком на твоем месте, Майк, — сказал он многозначительно. — Таких трудностей не возникнет, если все будет по-моему.
Гарман внимательно посмотрел на него. Он чувствовал ловушку.
— Ты что-то задумал? — спросил он лукаво.
Чоппер на секунду задумался. Раз уж он доверился такому ублюдку, как Гарман, отступать было некуда.
Или некуда было отступать ни Чопперу, ни Илэйн, ни Марти, ни всем остальным. Чоппер уже запустил в ход машинку, которую нельзя было остановить.
Он холодно посмотрел на Гармана и сделал свой выбор.
— Мне понадобится помощь от тебя и твоих парней, — сказал он.
Глаза Гармана превратились в щелки.
— У тебя есть какая-то работа?
Чоппер сделал паузу, чтобы собраться с мыслями, и сказал:
— Послушай, Большой Эм исчерпал себя как ангел. Он больше не способен возглавлять акции. Это должно быть изменено, Майк, и я хочу сделать эти изменения. Я хочу, чтобы ангелы «Ада остались собой», а не превратились в мотоциклетный клуб для подростков. Такие люди, как ты и я, делают то, что… делают. Большой Эм стал слишком стар. Чтобы провернуть это дело, мне нужна твоя помощь. Когда я стану во главе, я буду сам решать, кому быть среди «Ангелов ада», а кому нет.
Гарман задумчиво кивнул головой.
— Я прикрою твою спину, а ты мою, так?
— Примерно.
Лицо Гармана нервно дернулось. Это была слишком опасная игра. Большой Эм был очень серьезным врагом. Гарман был напуган, но желание перебороло страх. Бравада победила.
— Что я должен делать? — спросил он.
Чоппер с облегчением вздохнул. В какой-то момент он испугался, что Гарман не купится.
— Проще простого, — сказал он. — Я хочу, чтобы мотоцикл Большого Эма не появлялся на дороге несколько дней. Я хочу, чтобы его не было, пока я буду сколачивать свой отряд.
— Что я должен буду сделать для этого? — спросил Гарман нервозно. Ему вовсе не улыбалось самому сталкиваться с Марти Грехемом.
— Я не знаю. Что-нибудь, — сказал Чоппер. — Насыпьте сахара в бензобак… клея… Все, что угодно. Забейте глушитель… Оборвите проводку… Меня это не интересует. Но Марти не должен выезжать пару дней.
— Почему ты сам этого не сделаешь? — хотел знать Гарман.
— Что будут говорить остальные парни, если я сам сделаю это? Не будь идиотом! — рявкнул Чоппер. — Я должен оставаться незапятнанным, пока это будет происходить. Кроме того, у меня есть другие дела.
— Когда? — спросил Гарман.
Чоппер нервозно заерзал на стуле.
— В любое время, — сказал он. — Но чем раньше, тем лучше. Ты знаешь тачку Марти. Ты знаешь, где он обычно ее ставит у «Грика». Никто вас не увидит, потому что тачка всегда стоит без присмотра.
Гарман размышлял еще несколько секунд.
— О'кей, — сказал он наконец. — Предоставь это мне.
Чоппер поставил кружку и собрался уходить.
— Еще одно, — сказал он, подумав. — Если ты меня сдашь, то я превращу тебя в кучу дерьма.
Гарман воспринял предупреждение.
— Предоставь это мне, — повторил он медленно. — Большой Эм больше не будет участвовать в параде в твою честь.
— Увидимся… ангел, — сказал Чоппер и вышел из бара.
Лицо Майка Гармана вспыхнуло от гордости.
Сердце Илэйн замерло, когда она услышала знакомый звук. Бросившись к окну, она выглянула на улицу. Конечно, это был мотоцикл Марти. Он сидел на нем и смотрел на ее окно.
— Спускайся! — крикнул он.
Комок подкатил к горлу Илэйн. По тону его голоса она поняла, что он зол каьк никогда. Хуже того, она догадалась о причинах его злости.
Она выругала себя за идиотизм. Как глупо было вылезти в окно! Так он мог бы решить, что она в постели, и не стал бы ее беспокоить. Теперь она была в ловушке, и объяснение было неотвратимо.
Она была непростительно глупа в эти два последних дня. Ей нужно было оставаться хладнокровной и не давать Марти повода для подозрений.
Но ей вдруг стали противны прикосновения его рук. Его губы казались нечистыми, когда он пытался поцеловать ее. У нее появился шанс, и она воспользовалась им. Чоппер стал желанным для нее, и она больше никого не хотела видеть.
Илэйн собралась с мыслями, глубоко вздохнула и спустилась по лестнице навстречу Марти.
— Тебе лучше войти, — сказала она, остановившись в дверях.
Марти заглушил мотор и спешился. Он тихо поднялся в ее комнату.
— Я же говорила, что плохо себя чувствую, — начала Илэйн в свою защиту. Она еще надеялась вылезти сухой из воды.
— Ты наговорила мне кучу дерьма за последние два дня, — пробормотал он. Глаза Марти сказали Илэйн, что пришло время раскрывать карты.
— Что ты хочешь сказать? — спросила она, выуживая из него то, что он знал или подозревал.
Марти молчал. Он медленно подошел к ней и молча встал рядом. Неожиданно, со скоростью атакующей змеи, его рука ударила ее по щеке. Илэйн вскрикнула от боли.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — спокойно сказал Марти. — Тебя и Чоппера.
Смысла блефовать не было, но Илэйн все же попыталась.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала она вызывающе.
Рука Марти снова ударила Илэйн по щеке, выдавив из нее слезы. Он схватил ее за волосы и сильно запрокинул голову девушки. Илэйн закричала.
— Не надо пытаться меня наколоть, малышка! — яростно зарычал Марти. — Мне нужна правда!
Он закончил свою речь еще одним рывком за волосы.
— Марти, ты сошел с ума! — смело завопила Илэйн, еще больше раздражая Марти.
Он отпустил ее волосы, зажав между пальцами лишь небольшой пучок. Сильным рывком он выдрал прядь из головы.
— Ты останешься без волос, если не будешь говорить, — пригрозил он.
Слезы брызнули из глаз Илэйн, ее голова словно пылала от боли. Марти намотал на пальцы еще клочок ее волос и стал медленно тянуть.
— Хорошо, ублюдок, я скажу, — выдавила из себя Илэйн. — Все, что ты думаешь, было, было… И будет!
Марти отпустил ее волосы, медленно отошел и сел к столу. Хотя он и доставлял ей боль, в его сердце оставалась маленькая надежда, что она станет все отрицать. Теперь все надежды рухнули. Он почувствовал в себе холод и опустошенность. Даже его гнев испарился.
