Ознакомительная версия.
Абу Зубейда, до того как стать джихадистом, подрабатывал на курорте аниматором и потому не мог молчать. С тех пор как они вышли в море, он постоянно разговаривал с обитателями рубки, усугубляя и без того нервозную обстановку. Али хотел прочитать несколько молитв, но постоянно сбивался из-за того, что Абу Зубейда говорил. Это бесило Али, и он уже хотел высказать брату все, что думает о его болтливости, но сдерживался.
Капитан был человеком пожилым и опытным, он зарабатывал достаточно, чтобы кормить свою семью, уже женил старшего сына на достойной девушке и ждал внуков. Но все это разбилось, как тарелка с узором, рассыпалось, как карточный домик, когда в рубку ворвались террористы и направили на него автомат.
– Какой же ты мусульманин! – с возмущением сказал Абу Зубейда. – Ты лицемер! Ты возишь кяфиров!
Смотря в черную дыру остекления рубки, капитан думал, отвечать или нет.
– Мой отец был мусульманином, и мой дед был мусульманином. Я такой же мусульманин, как мои отец и дед, – наконец максимально вежливо ответил он.
– Слова про отца и деда ничего не значат! Сейчас время джихада! Время великой схватки между исламом и куфаром, между крестоносцами и правоверными. Каждый мусульманин, который не участвует в джихаде, – лицемер!
– Ученые шейхи, отдавшие всю жизнь на постижение шариата, давая суждение, всегда в конце прибавляют – а Аллаху ведомо лучше. А ты называешь меня лицемером. Неужели ты не боишься Аллаха, давая суждение обо мне? – глядя на молодого наглеца, спокойно проговорил капитан.
– Не надо быть ученым, – высокомерно ответил Абу Зубейда, – чтобы судить о тебе. Тебе собственная шкура дороже уммы, дороже Аллаха.
– Аллах рассудит нас.
Это было явно предложением мира, но Абу Зубейда не принял его.
– Вы все лицемеры, мунафики. Вы делаете запретное, пьете и едите запретное. Пожираете в свои животы огонь…
– Брат, – сказал явно утомленный Али, – неужели ты не можешь немного помолчать? Я хочу сделать намаз.
– Так делай. Чем я тебе мешаю?
– Ты слишком много говоришь.
– Я наставляю заблудшего, и мне это зачтется.
В дверь постучали, и Абу Зубейда резко вскочил со своего места:
– Кто это?
Капитан парома вопросительно посмотрел на молчаливого Али, а тот посмотрел на Абу Зубейду:
– Может, пойдешь посмотришь?
– Да нет проблем, брат…
Абу Зубейда поправил «калашников» и направился к задраенному люку. Али возблагодарил Аллаха, что этот болтун хоть ненадолго, но уберется отсюда…
Дверь открывалась на себя. Абу Зубейда дернул на себя тяжелый люк обеими руками и, увидев перед собой черную дырку, прямо у своего носа, изумленно воскликнул:
– Аллах!
Мир вдруг стал ослепительно ярким – и в ту же секунду перестал существовать.
Али не успел схватиться за свой «калашников» – длинная очередь от двери буквально изрикошетила его, и он, упав на переборку, мгновенно умер.
Три человека один за другим зашли в рубку, переступив через труп Абу Зубейды. Один из них целился в капитана, второй – в убитого Али, но, поняв, что тот окончательно и бесповоротно мертв, он опустил автомат.
– Как твое имя? – спросил по-английски первый, обращаясь к капитану.
– Селим.
Селиму было пятьдесят два года, он уже смирился с тем, что умрет, и решил принять смерть с достоинством.
– Сколько у тебя детей?
– Четверо, эфенди…
– Будешь делать, как мы скажем, и скоро их увидишь. Понял?
– Да, эфенди.
– В надстройке еще кто-то есть? Видел еще террористов?
– Нет, эфенди.
– Они устанавливали бомбу?
– Нет, эфенди, не видел.
– Хорошо. Какой сейчас ход?
– Средний, эфенди.
– Немного снизь.
– Хорошо, эфенди…
Спецназовец – Селим не видел его закрытого маской и дыхательным прибором лица, и от этого было еще страшнее, – сказал в пустоту, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Цезарь, рубка под контролем. Минус два.
– Принято.
– Какой курс? – посмотрел на капитана человек в маске.
– На Севастополь…
Иса этим вечером чувствовал себя плохо. Его мутило…
Он не хотел признаться в этом братьям, потому что те подумали бы, что Иса боится, и подняли бы его на смех. И потому, когда пришло его время дежурить на грузовой палубе, он никому ничего не сказал о своем состоянии, просто взял бутылку воды и пошел вниз.
Грузовик был на месте. Все четыре заминированные машины – тоже. Паром пошатывало на волнах, отчего машины тоже шатались и угрожающе скрипели, казалось, они вот-вот сорвутся с креплений. Если это произойдет, тогда они все могут стать шахидами в одну секунду – десять тонн в тротиловом эквиваленте разнесут паром на мелкие клочки…
Вместе с Исой в этот день дежурил Ибрагим. У него была дурная привычка, которая проявилась еще в лагере под Мосулом, – он постоянно совал за губу табак. Исе эта привычка казалась отвратительной, как можно осквернять запретным рот, которым ты читаешь намаз? Но Ибрагим продолжал делать это, правда, иногда он совал не табак, а кат, йеменский легкий жевательный наркотик, который братья из Йемена распространили по всему Ближнему Востоку. Кат подавлял чувство голода и жажды, понижал усталость и порог болевой чувствительности, но при этом не превращал человека в животное, как анаша.
– Иса… – протянул ему Ибрагим щепоть ката.
– Нет, не буду… – покачал тот головой.
– Напрасно, дежурить еще долго.
– Все равно не буду, – упрямо повторил Иса, – это харам.
– Нет, брат, это не харам, – рассмеялся Ибрагим, – в Коране ничего не сказано про запрет жевать кат. Значит, это разрешено.
– Это как минимум макрух[16], брат. Мы с тобой встали на джихад и в любой момент можем стать шахидами на пути Аллаха. Как ты предстанешь перед Аллахом, когда у тебя рот наполнен запретным? Не будешь же ты сплевывать перед Аллахом эту гадость…
– Наверное, я ее проглочу.
– Думаешь, Аллах не видит, что ты делаешь?
– Вай, брат, мы же под крышей, как Аллах увидит?
– Это заблуждение. Аллаху ведомо все, под крышей или нет.
И тут – погас свет.
– Брат, что происходит? – встревоженно проговорил Иса.
Но Ибрагим не отвечал.
– Брат, ты слышишь?
Иса начал шарить в кармане в поисках мобильника, и тут страшный удар в грудь отбросил его на рифленый пол грузового отсека парома. Последнее, что он слышал, – были осторожные, почти неслышные шаги…
Лазерный прицел уперся в грудь лежащего навзничь у машины, затем пошел выше. Пистолет-пулемет плюнул короткой очередью, и голова разлетелась вдребезги. Еще двое получили обещанное – стали шахидами на пути Аллаха, и теперь их ждал рай. Наверное…
– Двое на минус…
Боевые пловцы с острова Первомайский (бывшая в/ч А1594, ныне сто второй отряд специального назначения Черноморского флота Российской Федерации) выглядели устрашающе, ничуть не уступая разрекламированным американским «морским котикам». В качестве основного оружия – сильно переделанные пистолеты-пулеметы «Витязь», с заказными магазинами на сорок патронов, короткими титановыми глушителями, шведскими прицелами и лазерными целеуказателями, позволяющими подсвечивать цели в полной темноте. Гидрокостюмы, поверх них жилеты с положительной плавучестью, в некоторых местах усиленные кевларом.
– Движение у машин остановилось.
– Вижу фуру.
– Слева чисто.
– Справа чисто.
– На нижней палубе чисто…
Другие «морские котики» появлялись из темноты, подобно призракам.
– Грузовая палуба зачищена.
– Принято. – Командир группы, ничем не отличающийся от остальных, посмотрел на дайвинговые часы: – Леон, остаешься здесь. Остальные наверх, работаем жестко. При оказании сопротивления – цели уничтожить.
– Есть.
Командир включил рацию:
– Цезарь!
– На приеме!
– Нижняя наша. Гаси свет через одну минуту.
– Принял.
Больше всего террористов оказалось в районе фудкорта и дьюти-фри. На этом пароме, как и на всех других, продавали без пошлин спиртное, и часто правоверные мусульмане покупали билет на паром, только чтобы нажраться в хлам…
– Аллах акбар!!!
Взрыв. Хлопок… осколки… это особенно опасно, потому что осколки бьют в ноги и выводят бойца из строя.
Террористы устроили импровизированные баррикады и отчаянно отстреливались. Огневое преимущество было на их стороне – «Витязи» «не играют» против баррикад, бронежилетов, калибра 7,6239 и дозы анаши, делающей из человека терминатора на какое-то время.
Поняв, что с ходу препятствие не взять, «морские котики» перегруппировались и закрепились на входе на палубу. С лодок передали их главный калибр – два пулемета «6П69»[17].
Саперы тоже не сидели сложа руки, они приготовили к действию светошумовые гранаты. Это был один из приемов, применявшийся только российским спецназом, – шумовые гранаты забрасывают не перед штурмом, а во время его, прямо перед штурмовой группой. Суть приема в том, что, если штурмовая группа использует активные наушники, она может продолжать бой, а вот террористы получают контузию. Взрыв шумовой – это сто десять – сто двадцать децибел, причем сто сорок – это смерть.
Ознакомительная версия.
