Прямо перед ней на роскошном и дорогом венском пуле сидела ее подружка Лия. Точнее — то, что осталось от задорной хохотушки и веселой одноклассницы.
Лиечка была привязана к спинке стула, руки связаны за спиной, а ноги примотаны упаковочной лентой к ножкам стула. Одежда с Лиечки была почти вся содрана или срезана. Ее тело представляло собой один сплошной громадный синяк. Кое–где были видны рваные раны, порезы, из которых сочилась кровь, капавшая на дорогой текинский ковер. Тело молодой женщины усеяли круглые коричнево–розовые отметины ожогов от сигарет. Одна грудь была почти отрезана и висела на тонком лоскутке кожи. Лица Лиечки было не видно — ее голова свесилась, спутанные волосы пропитались кровью.
У самой стены, вдоль плинтуса, вытянулось тело Эраста. Он лежал, уткнувшись лицом в пол, бессильно вытянув руки вдоль туловища. На теле Эраста не было следов пыток. Вероятно, он не так интересовал палачей, как Лиечка. Поэтому его просто прикончили одним выстрелом в затылок. Тонкая струйка крови залила его белоснежную сорочку и выписала причудливый зигзаг на светлом ковре.
Ага! — радостно крикнул один из Лиечкиных палачей, отделившись от стены и бросая сигарету на пол. Он всмотрелся в окаменевшее лицо Людмилы и весело всплеснул руками. — На ловца и зверь бежит! Заждались мы вас, мадам! Ой как заждались!
Получив из рук своего подручного папку, Весельчак, как мысленно назвала его Людмила, щелкнул замочком, посмотрел внутрь и удовлетворенно хмыкнул.
Кажется, это то, что нам надо. — Весельчак бросил взгляд на Лиечку. — Она нам больше не нужна, не мучайте вы больше эту девку.
Тот, кому предназначались слова Весельчака, правильно понял приказ.
Оскалившись, он приподнял голову Лиечки. Людмила со страхом увидела полный страдания и смертной муки взгляд истерзанной женщины, устремленный на нее. На миг в глазах подруги мелькнул огонек надежды. Но тут же погас, когда ее мучитель одним неуловимым движением свернул ей шею. Острый хруст пронзил комнату, и Людмила едва не упала в обморок. Ее удержал стоявший за спиной человек. Палач отпустил голову Лиечки, и та бессильно свалилась на грудь, неестественно вывернувшись в сторону.
А с этой‑то что делать?
Да то же самое! — радостно выкрикнул Весельчак, не отрывая взгляда от документов. — На хрен она нам теперь, когда у нас есть все эти бумажки?
Прямо здесь кончать, что ли?
А тебе что, зрители нужны? — окрысился Весельчак. Его настроение менялось стремительно.
Ну вытащи ее во двор, собери соседей и сдери с них бабки за бесплатное представление! Разумеется, здесь кончай, да без шума.
Да не злись ты, я ж это так спросил, ну, типа, просто так, — забормотал голос за спиной Людмилы.
«Просто так» в нашем деле не бывает, — наставительно произнес Весельчак и потряс в воздухе черной папкой. — Вы знаете, сколько нашей конторе отвалит заказчик за эти бумажонки? То‑то! А раз не знаете, выполняйте то, что вам велят, иначе располосую! Давай, кончай с ней, и снимаемся!
Внезапно что‑то изменилось. Людмила почувствовала, как сразу ослабла хватка типа, который стоял позади нее. Его пальцы, глубоко впившиеся ей в руки, разжались. До ее ушей донесся его легкий вздох, будто он сожалел о чем‑то. И тут же что‑то грузно свалилось на ковер. Людмила покосилась и увидела, что человек в черном распростерся за ее спиной, а из‑под его левой лопатки торчала рукоятка ножа, погрузившегося в тело до упора.
И тут же две тени мелькнули справа и слева. Словно ураган пронесся по комнате. Ураган длился недолго, несколько секунд, но эти секунды показались Людмиле самыми длинными в ее пока еще недолгой жизни.
Незнакомый мужчина стоял справа от Людмилы и стрелял из пистолета с глушителем. Как специалист, она оценила качество стрельбы. Ни один выстрел не ушел в сторону. Выстрелов было восемь, по два на одного бандита. Вероятно, они, поверженные мгновенно и насмерть, даже не успели осознать происходящее. Оставались еще двое.
Один — Лиечкин мучитель — попытался было выпрыгнуть в окно, но на его пути выросла девичья фигурка. С неожиданной для такой хрупкой на вид девушки силой, она развернулась и нанесла удар стопой ноги ему прямо в лицо. Тот явно не был приучен к рукопашному бою, предпочитая заниматься более безопасным делом — пытками. Сегодня пришлось ответить за все. Упав на колени, он закрыл лицо ладонями. В следующее мгновение девушка ударила его носком остроносого сапожка в горло. Палач захлебнулся в собственной крови и некоторое время дергался на полу, как червяк, рядом со стулом, на котором скрючилась замученная им Лиечка, пока не затих окончательно.
Самым ловким и опытным оказался Весельчак. Вероятно, он сразу сообразил, что его команда столкнулась с противником, с которым едва ли удастся справиться. Не раздумывая, Весельчак рванулся к двери. Черная папка вывалилась у него из рук. Он успел нагнуться и схватить какие‑то бумаги, большую часть оставив лежать разбросанными на полу. Не медля ни секунды, негодяй выскочил за дверь. До ушей ошеломленной всем произошедшим Людмилы донесся грохот мотоциклетного двигателя. И все стихло.
В комнате остались пять трупов и трое живых.
Девушка подошла к Людмиле, обняла за плечи и усадила на стул, стоявший в дальнем углу комнаты. Усадила так, чтобы Людмила не видела то, что осталось от Лиечки.
Мужчина произнес, протянув руку Людмиле:
— Кажется, мы прибыли вовремя. Разрешите представиться — Константин Рокотов…
Глава 5
ПОДМОСКОВНЫЙ ВЕЧЕР, НЕ ОЧЕНЬ ПЛАВНО ПЕРЕХОДЯЩИЙ В НОЧЬ
Говоря о том, что Иван уже находится в Москве, всезнающий Широши на этот раз ошибался. Подобное, стоит признать, случалось с ним нечасто. В момент беседы, протекавшей на острове в лучах заходящего солнца, Иван, вытянув длинные ноги, блаженно дремал в самолете над Атлантикой, И летел этот мощный, хотя и небольшой частный самолет не в Москву, а в Париж. В Нью–Йорке он провел несколько часов с Джоном и Ионой и теперь должен был проинформировать Жана о возможных мероприятиях во время предвыборной кампании в России. Иван не сомневался в том, что Жан безоговорочно примет предложенный им план по манипуляции вялым российским электоратом, как это уже произошло в Нью–Йорке.
Ему предстояло провести день и две ночи в средневековом замке недалеко от Парижа. По воле владевшего им Жана замок оставался точно таким же, каким и был построен несколько веков тому назад. В нем не было никаких современных удобств и даже электричества. Конечно, на территории обширного поместья электричество имелось, равно как и все мыслимые современные средства связи, но располагался электронный пульт в глубоком подземелье, где когда‑то, скорее всего, находились винные погреба. Сам же замок сохранялся в первозданном виде, что очень нравилось Ивану. В повседневном быту он был человек неприхотливый, а настоящую, вековую старину любил.
Замок окружал глубокий и широкий ров, залитый водой, а с окружающим миром его соединял старинный подъемный мост, охранявшийся мрачными здоровяками в рыцарских доспехах и шлемах. По правде говоря, наряду с мечами и пиками они были вооружены самыми современными и совершенными орудиями убийства, которые всегда были под рукой, но применять им все эти штучки не пришлось ни разу. Обычно мост был поднят и опускался только в том случае, если хозяин кого‑то ждал.
Доставшийся по наследству Жану замок был по всем, даже средневековым, меркам довольно скромным, хотя и хорошо укрепленным. Когда‑то в достопамятные «мушкетерские» времена одна из дочерей древнего, но не слишком знатного рода с удовольствием согрешила с каким‑то Людовиком и родила тому сына, который получил от блудливого батюшки графский титул и замок в придачу.
Как и предполагал Иван, деловая часть визита завершилась быстро. Жан, по первому образованию физик–ядерщик, все схватывал налету. План, выработанный Иваном, не вызвал у него никаких возражений.
Большую часть дня Иван с упоением просидел в библиотеке замка, где высокие, до потолка, полки были заставлены старинными фолиантами в кожаных переплетах. Особенно его интересовали книги по магии и колдовству, поскольку в Москве ему предстояла одна обязательная и крайне неприятная встреча. Он внимательно вчитывался и запоминал рецепты снадобий, рекомендуемых знаменитым средневековым кудесником и алхимиком от самых разных хворобей и неприятностей, но нигде не встретил даже намека на то, что тому удалось состряпать «эликсир бессмертия». Еще раз про себя восхитившись четкостью и прозрачностью грамматических конструкций средневековой латыни, на которой он без труда читал, Иван в сердцах захлопнул тяжелый фолиант и непроизвольно чихнул от копившейся столетиями пыли.
Вечер прошел за игрой в карты при свечах. Жан был азартным и опытным игроком, поэтому Иван проигрался, что, впрочем, никак на него не подействовало. Он с детства приучил себя не реагировать на поражения и проигрыши.
