несколько минут. Ему надо проконсультироваться.
— Вполне понятно. — Он стоял, небрежно привалившись к косяку двери, но крепко держал пистолет. В результатах переговоров он нисколько не сомневался. — Все козыри у меня, Кэвел.
Скарлатти ничуть не преувеличивал. Действительно, у него были все козыри, и с ними он выиграет. Но где-то глубоко в сознании шевелилась мысль, что он может в любой миг все потерять. Одна отчаянная мысль надежды, так и поступает отчаянный игрок, ставя один шанс против миллиона.
И все будет зависеть от множества незначительных деталей. Ход мыслей Скарлатти, самоуверенность и незначительная потеря внимания могли бы только могли бы! — появиться от чувства победы. Плюс надежность лейтенанта Баккли, его сообразительность и быстрота моих поступков. Последнее «если» было важным, так как я чувствовал себя скверно. Скарлатти всегда справится с девяностолетним больным стариком, а со мной у него хлопот будет еще меньше. Затрещали наушники. Я надел их и услышал голос Шефа. Он сказал без всякого вступления:
— Передайте Скарлатти, мы согласны.
— Да, сэр. Очень сожалею, что так получилось.
— Вы сделали все, что могли. И это все. Нашей главной заботой сейчас является спасение невинных, а не наказание виновных.
Скарлатти бесцеремонно отвел один из наушников, спрашивая:
— Ну? Ну?
— Они согласны, — устало ответил я.
— Хорошо. Иного я и не ожидал. Спросите, сколько времени нужно на освобождение моих людей и денег и когда полиция оттуда уберется?
Я спросил и передал ему ответ: полчаса.
— Прекрасно. Выключите радио. Мы покружимся полчаса, а потом сядем. Он с удовольствием откинулся к притолоке двери и впервые позволил себе улыбнуться. — Небольшое ограбление во исполнение моих планов, Кэвел.
Конечный результат будет таким. Не могу передать, с каким нетерпением ожидаю увидеть завтрашние заголовки американских газет, которые так пренебрежительно отзывались обо мне, называли ничтожеством, никудышным, когда меня выслали два года назад. Интересно посмотреть, возьмут ли они свои слова обратно?
Я безо всякого энтузиазма обругал его, и он вновь улыбнулся. Чем больше он улыбался, тем лучше было мне. Я надеялся. Откинулся в кресле, сделал унылый вид и спросил равнодушно:
— Не возражаете, если закурю?
— Нисколько. — Он вложил пистолет в карман и протянул мне сигареты и спички:
— С лучшими пожеланиями, Кэвел.
— Я не ношу с собой взрывающихся сигар, — проворчал я.
— Я и не предполагаю такого. — Он опять улыбнулся вполне дружелюбно.
— Знаете, Кэвел, исполнение плана доставляет мне громадное удовлетворение.
Почти такое же, как и то, что я перехитрил такого противника, как вы. От вас я натерпелся больше всего беспокойств. Вы чуть не сорвали все дело.
Такой противник мне встретился впервые.
— Если не считать американских инспекторов налогов, — сказал я. Идите к черту, Скарлатти! — Он рассмеялся. Я глубоко затянулся сигаретой, и в этот момент вертолет слегка качнуло, словно приподняло теплым потоком воздуха. Это меня насторожило. Я повернулся на сиденье и сказал Скарлатти полуиспуганно, полунервно:
— Ради бога, сядьте или прикрепите себя к какому-нибудь крюку. Если эта посудина попадет в воздушную яму, вы можете раздавить эти проклятые ампулы.
— Спокойствие, мой друг, — утешил он, — в такую погоду мы вряд ли попадем в воздушную яму. — Он прислонился к косяку и скрестил ноги. Но я его не слушал. И не видел его. Я наблюдал за Баккли и заметил, что он тоже взглянул на меня исподтишка. Не поворачивая головы, слегка скосил глаза, настолько, чтобы Скарлатти не заметил.
Он едва заметно подмигнул веком. Несомненно, этот крупный ирландец все быстро схватывал. Он равнодушно опустил свою руку с рычага управления и сделал вид, что чешет бедро, пока не показал мне большой палец и ладонью знак: мол, все понял.
Я медленно дважды кивнул, глядя в лобовое стекло, чтобы не придавать значительности жестам. Даже чрезвычайно подозрительный человек не обратил бы внимания на наш обмен знаками, а Скарлатти был слишком удовлетворен успехом, чтобы быть настороже. Он не первый, кто расслабился, после того как игра оказалась в его пользу, и потерял все на последнем свистке. Я взглянул на Баккли. Он губами беззвучно произнес: «Сейчас». Я в третий раз кивнул и приготовился.
Уголком глаза заметил, как немного переменил позу Скарлатти, когда Баккли незаметно направил вертолет вверх. Неожиданно Баккли отжал рычаг управления вертолета от себя вперед, одновременно дав крутой крен, и Скарлатти потерял равновесие, полетел прямо на меня.
Я повернулся и чуть привстал, когда он налетел. Правой рукой нанес удар в грудь. Пистолет вылетел у него из руки, с силой ударился о приборную доску и лобовое стекло. Он дрался совершенно обезумев: коленями, ногами, зубами, кулаками, головой, локтями. Обрушился на меня, прижал в кресле и, не обращая внимания на ответные удары, с устрашающей силой и быстротой бил меня, рыча и стоная при этом, как раненое животное. Я был на двадцать лет моложе его и на двадцать фунтов тяжелее, но не мог справиться. Чувствовал, как кровь пульсирует в ушах, а грудь сдавливает тяжелыми тисками. Еще немного, казалось, и умру, погибну под градом ударов. Но вдруг удары прекратились. Он отскочил.
Оглушенный, окровавленный, с помутившейся от боли головой, я заставил себя оторваться от сиденья и устремиться за ним. Вертолет все еще шел вниз. Скарлатти приходилось отчаянно карабкаться по наклонному проходу, хватаясь за сиденья, чтобы не скатиться назад.
Он хватался только одной рукой, а в другой держал авоську с ампулами вирусов. Обезумевший Скарлатти мог на все пойти, но наверняка где-то в уголке его сознания теснилась мысль, что больше нельзя грозить дьявольским микробом, поскольку через несколько секунд вертолет с мертвым пилотом за рулем окажется на улицах Лондона. И единственным живым на борту будет пойманный в ловушку Скарлатти.
Не успел я пробежать и половины прохода по салону, как он уже схватился за ручку двери и пытался открыть ее. Это оказалось для него нелегко, поскольку наружное давление прижимало дверь. Он опустился на сиденье рядом с Мэри, уперся в дверь ногами и надавил так, что его смуглое лицо порозовело от усилий. Медленно, с трудом дверь стала поддаваться. А я был еще в шести футах от него.
Неожиданно пол выпрямился. Это Баккли вывел машину в горизонтальный полет. Дверь распахнулась, Скарлатти шатнулся и упал. Через секунду я оседлал его, волнуясь вовсе не за Скарлатти. Меня волновало то, что он держал в руке. Вырвал сетку, вывернув ему пальцы. Но тут он успел вскочить на ноги. И я стал драться за свою жизнь, драться одной рукой. Он молча, с бешеным выражением лица и явным намерением убить, нападал. Схватил меня за горло и сильно толкнул назад.
