Ознакомительная версия.
Когда обозначенный предел расстояния был достигнут, Гаврилов развернул «Мехари» и заглушил двигатель. Настало время воспользоваться прихваченными в монастыре веслами. Причем подойти к строению решили с другой стороны. Пришлось поднатужиться, но другого способа подойти к обиталищу неведомого любителя классики рока попросту не было. Миротворцы обошли стороной торчащие из воды заросли и кроны деревьев, держась от них на расстоянии 3–4 метров. Опасались, что может объявиться и прыгнуть им прямо на головы еще какой-нибудь хищник семейства кошачьих, поэтому и подстраховывались на всякий случай.
Наконец приблизились к строению на сваях. Оттуда опять звучала музыка, но на этот раз была уже какая-то другая запись. Миротворцы внимательно прислушались.
– Что-то до боли знакомое, – задумчиво проговорил Шелехов, пытаясь вспомнить.
– Да уж, знакомое. Не то слово, – подтвердил Смирнов, – это же «Пинк Флойд». А композиция называется «Дым над водой».
– Так этот сумасшедший решил тематическую дискотеку устроить?
– Ага, точно. Вода есть, а где же дым? – вклинился в разговор Николай.
– А вот и дым, – сказал старлей, втянув несколько раз носом воздух. – Неужели не чувствуете?
– Елки-палки, это что? «Трава», что ли?
– Она самая, – подтвердил командир и посмотрел на своих сослуживцев: – Что делать-то будем? Есть предложения?
Как уже было сказано ранее, стихийное бедствие практически не коснулось лагеря боевиков. О том, что начавшийся сезон дождей успел натворить несказанных бед, здесь знали лишь сами боевики и их главарь. Пленникам об этом не сообщалось. Те только по обрывкам подслушанных фраз догадывались, что ситуация может быть не совсем обычной, однако сути этой необычности так и не сумели уловить. С подачи Филдинга было решено, что бандиты поминают лихом дождь по каким-то своим причинам. Главная версия заключалась в том, что погода могла смешать головорезам карты и сорвать какой-нибудь рейд или другое преступное деяние. Пленники не знали, что база боевиков со всех сторон окружена водой, поэтому обдумывали план побега, исходя из того, что место их пленения – всего лишь часть саванны, что из лагеря можно попытаться удрать «на своих двоих». И уж в любом случае никто из них не мог предположить, что для удачного побега им обязательно нужны лодки или плоты.
Разговоры полушепотом продолжались. Говорили о возможности побега, затрагивали и другие моменты. Так, Григорьев признался Филдингу в том, что на него почти не действуют колдовские практики вуду. Англичанин удивился и уточнил, почему же тогда Григорьева притащили после допроса таким изможденным. Ответ был один: «Я решил их разыграть, чтобы они от меня отстали». Какой-то резон в этом был, и майор это признал, но вместе с тем напомнил, что любые игры с Тумани опасны.
– Если он узнает, что его водили за нос, да еще в том, что касается вуду, то разозлится не на шутку, – сказал британец.
– А мы ему не будем об этом сообщать, – стал отшучиваться Виктор. Он предполагал, что английский миротворец заговорил о вероятном гневе Тумани лишь потому, что не мог отойти от тех избиений, которые обрушились на него во время допроса. С другой стороны, Филдинг на удивление скоро пришел в норму. Нельзя сказать, что в результате того допроса его сильно покалечили. Все пленники видели, как он истекал кровью, однако восстановить свои силы мистер Филдинг сумел довольно быстро. Русские миротворцы сравнивали этот феномен с его картежным мастерством и умением побеждать в карточных играх. Сам он от подобного рода сравнений не открещивался, но и ничего лишнего по поводу своего стремительного выздоровления говорить не стал. Между тем для охранников и он, и Григорьев оставались больными и немощными. Майор и старшина договорились, что перед охранниками будут вести себя соответствующим образом. Ни у кого из бандитов не должно возникнуть даже тени сомнения в том, что оба пленника не могут оправиться от пыток. Казалось, что им это удалось, по крайней мере, охранники при случае грозились повторить экзекуции и для англичанина, и для русского. Правда, далее угроз дело не доходило, из чего Григорьев сделал вывод, что Тумани не уполномочивал охрану осуществлять подобные действия.
Пленники не дремали. Они улучали каждый удобный момент для того, чтобы подготовиться к побегу. То, что побег должен все-таки осуществиться, не вызывал сомнений у Филдинга и русских. Нельзя сказать, что у них имелся какой-то четкий план, скорее, общее видение того, каким образом его можно осуществить. Сошлись на том, что на первом этапе необходим трос или веревка. Заполучить в полноценном виде или одно, или другое было абсолютно нереально, пленников никуда не выпускали. А пытаться договориться с кем-то из охранников за обещание последующего вознаграждения смысла не имело. Может быть, при каких-то других обстоятельствах подобные попытки и могли бы принести успех, но только не в лагере боевиков, где находился сам Тумани. Приходилось размышлять, осматриваться и придумывать то, что придумать было не всегда просто. Казалось бы, очевидная вещь – перекрытия клеток, где держали пленников, были скреплены веревками. Но внимание на них обратили не сразу, а когда обратили, то стали колебаться – стоит ли их разматывать. Одна такая веревочка сама по себе мало что решала. Нужно было связать между собой как минимум три такие веревки. На практике это означало, что три перекрытия оказались бы ослаблены. Причем это могли быть лишь те перекрытия, которые находились не под носом охранников. Если бы действительно пришлось размотать сразу три веревки, то клетка наверняка дала бы крен, и часовые заметили бы это прежде, чем пленники попытались бы хоть что-то предпринять. Не говоря уже о конкретном побеге. Пришлось думать, думать и еще раз думать. В конце концов придумали, как выйти из положения, оставаясь незаметными. Пленники все-таки размотали одну из веревок, скреплявшую перекрытие. Охранники их не заметили. Затем с одной боковой части была скручена колючая проволока. Позже то же самое было проделано с «колючкой» на другой стороне клетки. Времени на это ушло немало. Ведь часовые то и дело обращали свои взоры на нее и заточенных в ней людей. Однако все равно цель была достигнута. Из веревки и двух кусков колючей проволоки сделали некое подобие троса. Причем и на одном, и на другом его конце специально закрутили петли. Да так закрутили, чтобы те при серьезной нагрузке развязались не сразу. Как только это было сделано, пришло время следующего этапа…
Затея с проволочными петлями возникла неспроста. Дело в том, что неподалеку от клетки, где держали захваченных боевиками людей, стоял грузовой автомобиль, причем стоял задней частью к ней. Можно сказать, что именно это его положение и стало отправной точкой в возникновении идеи будущего побега. Пленникам в который уж раз пришлось постараться, чтобы не попасться на глаза охраны. Новая задача была не такой уж и простой, как кому-то могло бы показаться. Один конец с петлей следовало набросить на фаркоп грузовика. Сделать это незаметно и неслышно стало для пленников первостепенной задачей. С первого раза добиться желаемого результата у них не получилось. Впрочем, как и со второго, и с третьего, и с четвертого… Пришлось повторять попытки множество раз, прикрывая друг друга, придумывать способы усыпления бдительности часовых, чтобы отвлекать их внимание от участка, где стоял грузовик. Все эти старания не пропали даром, в конце концов они дали желаемый результат. Второй конец «троса» пленники закрепили на одну из несущих подпорок. Насчет выбора подпорки спорить не стали, все решилось, исходя из длины «троса». Закрепив петлю, узники разместились по местам. Все, что можно было сделать в тех условиях, они сделали. Теперь оставалось лишь ждать, когда грузовик поедет и, снеся подпорку, потащит за собой часть решетки. Этот момент был обговорен со всеми пленниками. В случае осуществления замысла первыми должны были выбежать из клетки военные, для того чтобы напасть на ошарашенную охрану, обезвредить ее и завладеть оружием. Остальные же пленники, из числа местного люда, должны были разбегаться куда глаза глядят.
Естественно, вся эта затея с побегом предполагала один важный момент. Все должны были держаться вместе и ничем не выдавать боевикам намерение бежать. Казалось, что предателя среди заключенных быть не должно, однако, когда все было готово и нужно было дождаться отъезда грузовика, один из местных стал вести себя очень странно. Суетился, бросал взгляды в сторону охраны, даже порывался подойти ближе. В какой-то момент даже попытался что-то крикнуть, явно адресуя свой крик часовым. Майор Филдинг, находившийся неподалеку, успел на это отреагировать. Едва странный тип раскрыл рот, англичанин схватил его и зажал ему рот ладонью. Григорьев бросил на них встревоженный взгляд, быстро оценил ситуацию и сразу же сымитировал громкое чихание. Причем «чихнул» три раза подряд. Охранники, ясное дело, обратили внимание на шум. Но одно дело, если бы это был крик, а другое – чихание. «Эй, ты, русская свинья, прикрой свое хлебало рукой! Не хватало еще, чтобы ты нам заразы какой-то своим чиханием принес!» – подчеркнуто грубо проговорил один из часовых. Прапорщик изобразил покорный кивок и прикрыл лицо ладонью, будто повиновался.
Ознакомительная версия.
