Ознакомительная версия.
– А тогда, на следующее после разговора утро, он все допытывался у меня, не болтал ли вечером лишнего? Реза после передозы никогда ничего не помнил! Я, естественно, сказал, что базар был только о бабах. Он не поверил, но и сделать ничего не мог. Только человека своего ко мне в отряд заслал связным, я думаю, для того, чтобы до конца выяснить, знаю ли я про этот ход или нет. Я молчал, никому ничего не говорил, Реза и успокоился со временем.
Кауров задумался:
– Значит, Садык спокоен насчет своего отхода? Он уверен в том, что о подземном проходе через перевал в Ленжи знают только двое: сам узбек и его приближенный помощник Реза?
– Да! – ответил Велли. – Садык всегда был уверен в том, о чем вы говорили. Реза сомневался, но и он сейчас спокоен, я же молчал, мне этот проход тоже мог пригодиться.
– Ясно, Велли! Вот за эту информацию ты заслужил существенное смягчение будущего приговора!
Генерал вызвал Рудакова.
Майор ввел Ваху.
Кауров сверил схемы, начертанные бандитами. Они, в основном, за исключением нескольких незначительных неточностей в расположении домов, совпадали. Только на схеме бывшего телохранителя наркоторговца Вахи не было и намека на подземный ход.
Генерал вызвал конвой, бандитов увели по камерам.
Кауров пригласил офицеров занять места за столом.
– Итак, «спецы» «Виртуса», что мы имеем? Во-первых, наркоторговца Садыка, которого не удалось задержать при проведении операции «Транзит», во-вторых, информацию о том, что именно он захватил заложников и требует за них выкуп, в-третьих, наркоторговец настроен агрессивно, чему доказательством служит бессмысленная казнь одного из членов захваченной концертной бригады. Понятно, что он может пойти на убийство обслуживающего персонала этой бригады, артистов же не тронет, они для него – деньги! Далее, мы имеем подробные данные об ауле Ленжи, находящемся в труднодоступном месте, где применение крупных сил для освобождения заложников невозможно. Сведения о подземном ходе в соседнюю республику, в район, официальными властями не контролируемый. Обращаться за помощью к Тбилиси бесполезно, получим в ответ новую истерию о вмешательстве России в их внутренние дела.
Генерала перебил Чекалин:
– Стас, а если нам без всякого обращения к Тбилиси провести акцию против Вахтанга? Быстро и скрытно, уйдя в проход, и заявиться в гости к Садыку оттуда, откуда он нас никак не ждет?
Каракурт отрицательно покачал головой:
– Ничего из этого не получится, Глеб. Не в том плане, что мы не сможем провести подобную акцию – нам просто не дадут это сделать!
Наступило короткое молчание, которое прервал подполковник Железнов:
– И все же, господа хорошие, в сложившейся обстановке без штурма аула нам не обойтись. Иного выхода лично я не вижу. Другой вопрос: как, затянув переговоры, перебросить в тот район небольшую группу захвата?
Обсуждение ситуации офицерами «Виртуса» прервал вызов генерала Каурова в отделение связистов. Каракурта вновь вызывала Москва. Какой сюрприз на этот раз подготовила Служба? Вернулся генерал буквально через пятнадцать минут. Сел на место руководителя, забарабанил пальцами по столу.
Офицеры смотрели на Каурова, тот по очереди на подчиненных. Наконец генерал произнес:
– Уполномоченным по ведению переговоров с Садыком назначен я! Как вам такой крендель?
– По крайней мере, – ответил Чекалин, – все нити этого дела будут у нас в руках, а это уже неплохо!
Кауров проговорил:
– Да, это неплохо, если учитывать, что генерал-полковник Валентинов, а это он вызывал меня на связь, передал точный адрес одного из крупных хранилищ наркотиков Садыка в Таджикистане. Оперативно сработал отряд «Легион», выполняющий там свою задачу, обнаруживший склады узбека и проведший еще кое-какие мероприятия. Теперь в переговорах с Садыком и у нас появился неожиданный для наркодельца козырь. Следовательно, исходя из сложившейся обстановки, штаб переговоров с бандитами остается здесь, на территории десантно-штурмовой бригады, сюда же перебрасывается и отряд «Кавказ». Иван, Борис. Займитесь передислокацией своих людей, используя вертолеты эскадрильи, приданной бригаде. И комбриг, и комэск уже переподчинены мне и соответствующие указания насчет «Кавказа» получили. А мы тут с Глебом покумекаем, как построить первый разговор с Садыком.
Железнов и Рудаков встали:
– Разрешите идти?
– Идите! – проводил подчиненных генерал Кауров, легендарный Каракурт, который с этой минуты принял на себя общее руководство операцией под кодовым названием «Концерт».
На часах было 18.30 27 мая.
Доставленных отрядом Резы заложников разместили в каменном подвале предпоследней к югу покинутой жильцами развалюхи возле скалы и дома, где устроил свой штаб Садык.
Перед этим концертную бригаду выстроили за домом узбека. Он обратился к заложникам:
– Ну что, господа певцы, композиторы, музыканты, как вас гостеприимно встретила независимая Ичкерия? Согласитесь, достойно! Клянусь, столько впечатлений за одни только сутки вы за всю жизнь не получали. Вот сколько и кому этой жизни осталось? Вот в чем вопрос! Кому-то из вас по вине ваших спецслужб и воле Аллаха предстоит умереть уже сегодня! Такова моя воля, и она будет исполнена!
Среди бригады раздался ропот, который Реза, стоявший рядом, оборвал окриком:
– Молчать, свиньи! И стоять по струнке перед Хозяином!
Артисты замолчали, но подавляющее их большинство, словно стальными оковами, сковал ужас. Ужас перед этим пожилым человеком с хитрыми, узкими, холодными, безжалостными, как у змеи, глазами. Никто не сомневался в том, что свою угрозу убить одного из них он приведет в исполнение. Только кто станет первой жертвой этого безумца?
Садык чувствовал страх заложников и упивался им.
– Боитесь, неверные? Смерти испугались? Но умирать все равно рано или поздно придется всем. Так какая разница, когда это произойдет?
В ответ – гнетущее молчание.
Садык подозвал к себе Резу, спросил:
– Где в строю артисты, а где обслуживающий персонал?
– Слева до смазливой бабенки – артисты, за ней обслуга.
Узбек задал следующий вопрос:
– Плаха и топор готовы?
– Да, босс, – ответил с готовностью слуги Реза, – все за углом дома!
– Перенести все сюда, и оператора ко мне!
Реза ушел за угол, Садык отошел в сторону, к нему подошел оператор с современной камерой. Узбек спросил:
– Ты готов к работе?
– Готов, Хозяин!
– Когда будет готова полноценная кассета?
– Это, босс, смотря сколько времени займет сама съемка, но в любом случае не более получаса.
– Яхши! Ты хорошо отдохнул перед дальней дорогой?
– Отдохнул, Хозяин!
– Тогда за дело! Скажешь, когда мне можно будет начать говорить!
Оператор выбрал место, куда попросил встать узбека. Навел на него камеру, настроил ее, сбоку зажглась красная лампочка.
– Снимаю, Хозяин!
Наркоторговец, сделав паузу, рисуясь перед камерой, сказал с пафосом:
– Я Садык!..
И повел речь, которую позже внимательно выслушали профессионалы Службы «Виртус».
А узники увидели, как из-за дома вынесли большой пень и топор на длинной ручке.
Садык, прервав речь, повернулся к Резе, который находился за кадром, крикнул ему на языке пушту:
– Крайнего из обслуги на пень!
Далее последовала казнь…
Садык, бросив топор, продолжил монолог и закончил его словами:
– До связи, неверные!
И воплем:
– Аллах акбар!
Оператор прекратил съемку.
Узбек кивнул на обезглавленный труп молодого парня-звукооператора, которому только позавчера исполнилось двадцать пять лет:
– Кинуть эту падаль в ущелье, на корм шакалам! Голову на кол, пусть артисты, выходя во двор, любуются тем, что осталось от их коллеги!
Он подошел к артистам.
Те, прижавшись к стене и друг другу, с ужасом смотрели на убийцу. Только двое выделялись на общем фоне страха, один – с наколками на руке, который пел шлягеры шансона, да пожилой пародист. Они смотрели на Садыка с ненавистью, что не мог не заметить узбек, и это взбесило его.
Вогнать бы в эти ненавидящие глаза по горящей лучине, чтобы свет навсегда померк для них, но это были артисты – товар. А его портить нельзя.
Поэтому, усмирив свой гнев, узбек перевел внимание на единственную в бригаде молодую симпатичную женщину. Даже страх в ее глазах не затмевал природной красоты, а, напротив, придавал даме некий шарм. Эх! Ее бы в сауну…
Садык подошел к женщине, спросил:
– Как тебя зовут, красавица?
– Тоня, – ответила она.
– Это твое настоящее имя или псевдоним?
– Псевдоним.
Узбек понимающе кивнул головой:
– Ясно! Сейчас модно брать псевдонимы. Только и слышно – поет Юлиан, выступает Земфира или Анастасия. Как же назвала тебя мать?
– Лидой.
– Фамилия!
– Гаврилова.
Садык криво ухмыльнулся:
Ознакомительная версия.
