— Это должно отвлечь их на некоторое время, — жестко заметил он.
Неожиданно его чуткие, как у оленя уши уловили звук — низкий рокочущий гул самолета. Ник побежал снова к растению, вытащил электронный мозг и рванул самонадувную гелиевую тубу, прикрепленную к шару. Шар моментально раздулся, расправив длинные шнуры, свисающие с его нижней части. Ник привязал электронный мозг двум шнурам, скрепив все узлами, как в свое время его учил Стюарт.
Теперь рокот низко летящего самолета был хорошо слышен, и Ник стоял, вглядываясь в небо и прикидывая размер относительно небольшого пространства, открывающегося среди верхушек деревьев. Он крепко удерживал шар; затем с легким хлопком выпустил его. Звук хлопка эхом отозвался в треске ломающихся кустов, и на поляну тяжело выкатились, отдуваясь, полковник Яснович и его команда. Полковник замер, взглянув на шар, быстро поднимающийся в небо с электронным мозгом. И тут же все увидели, как скользнул вниз самолет; его длинный сдвоенный, как у ножниц, нос раскрылся, захватив шнуры, свисающие с шара, и быстро захлопнулся. В следующее мгновение самолет начал наматывать свою бесценную добычу, парившую в небе.
— Это называется системой Фултона, — вежливо пояснил Ник. — Или ее называют также «помощник».
Русский пожал плечами и тряхнул головой. Он вздохнул; его глаза встретились с глазами Ника, и тот прочел в них вынужденное признание.
— Да, — подтвердил он. — Это, действительно, помощник.
Он присел на бревно и взглянул на Ника:
— Иногда, Картер, нам полезно играть в шахматы вместе.
— С удовольствием, к вашим услугам, — ответил Ник.
Он улыбнулся, взглянув на Тариту, но его улыбка быстр погасла. Ее глаза расширились от страха и смотрели куда-то за него.
— Мы влипли, — прошептала она.
Ник повернулся, за ним обернулись Яснович и остальные русские. Все участники оказались в центре, окруженные со всех сторон раскрашенными и вооруженными копьями воинами канахари. Тихо, но быстро воины встали с обеих сторон каждого, легонько вдавив наконечники копий.
Тарита до этого наложила широкие прохладные листья папоротника на глубокий порез в ладони Ника — след лезвия мачете. Пока он стоял, решил сорвать листья, но увидел, что рука еще не зажила. Вот бы пришлось поломать шефу и его команде головы над тем, как выпутаться из этой ситуации. Но рана на руке являлась серьезной помехой. Он едва мог сжать руку в кулак: любое движение ладони было очень болезненным, а удар кулаком причинил бы невыносимую боль. И потом, заключил он про себя бесстрастно, как обычно, — «Потерявши голову, по волосам не плачут».
Его размышления прервал русский.
— Что все это значит? — спросил Яснович. — Кто эти дикари?
— Индейцы канахари, — ответил Ник, но это название ни о чем не говорило полковнику. — Охотники за головами, — пояснил он, усмехнувшись. Глаза полковника расширились.
— К тому же они очень злы на нас, — добавил Ник.
— Но не на нас же, — не выдержал русский. — Мы им ничего не сделали.
Коротко Ник рассказал Ясновичу о Колбене и его нападении и о том, каким образом им удалось освободиться.
— Но это же нечестно, — возмутился русский. — Мы же в этом не участвовали!
— Не думаю, чтобы они особо различали нас, — вежливо ответил Ник. — Но, похоже, что тот индеец их вождь. Подойди и скажи ему об этом.
— Объясни ему ты, Картер, — сказал русский. — Скажи, что он должен освободить нас. Это абсолютно нечестно.
— Они настоящие марксисты, полковник, — ответил Ник. — Мы все равны перед ними.
Русский нахмурился, а Ник оглянулся вокруг. Затевать потасовку было бессмысленно: это означало быстрый конец всем. Индейцев было бессчетное количество; их же была горстка, да еще в невыгодной позиции. Вождь приказал поставить Ника на середину и пальцем чиркнул поперек его горла — жест яснее некуда. Ник совсем не к месту вспомнил Хоука, его наставления.
«Используйте воображение, — говаривал он не раз. — Используйте воображение нарду со всем остальным, чем мы вас обеспечиваем. Импровизируйте!» Ник взглянул на Тариту и на вождя.
— Скажи ему, — произнес он, — что я хочу поговорить с ним.
Тарита исполнила его просьбу, и глаза индейца блеснули, не изменив своего выражения, что означало его согласие.
— Он понимает тебя? — спросил девушку Ник.
— Да, — ответила она. — Диалект канахари очень прост.
Ник набрал побольше воздуха. Теперь все будет зависеть от заинтересованности вождя и от того, что он замыслил. Но попытаться все же следовало, хотя бы по той простой причине, что это был единственный шанс.
Ник повернулся лицом к самому высокому из охотников, и пристально и прямо глянул в его глаза. Он заговорил; Тарита переводила его слова индейцу.
— Скажи вождю, что он ошибается. Боги не хотят нас в жертву. Он разгневает богов еще больше этим.
Тарита перевела, затем выслушала ответ вождя канахари.
— Он говорит, ты лжешь. Ты ничего не знаешь.
— Скажи ему, — продолжил Ник, — что это он ничего не знает, а я могу говорить с богами.
По мере того, как Тарита переводила, глаза индейца на мгновение расширились от удивления, смешанного со страхом. Неужели этот незнакомец действительно может говорить с богами? Ник почувствовал его колебания и быстро решил использовать возникшее преимущество.
— Скажи ему, я попрошу богов подать какой-нибудь знак прямо здесь, перед ними.
Вдруг возбужденно заговорил Яснович:
— Этот дурацкий разговор нам не поможет. Ты только приближаешь нашу смерть.
— Считай, что ты уже мертв, приятель, — ответил Ник. — Но возможно, мне удастся тебя вытащить.
— Я предпочитаю сражение, — сказал русский.
Ник поглядел вокруг.
— Будь моим гостем, — мягко ответил он.
Яснович вздохнул и сдался.
— Продолжай, Картер, — сказал он. — Я надеюсь, ты знаешь что делаешь.
— Вождь говорит, — произнесла Тарита, — ты должен показать ему, как умеешь разговаривать с богами.
Ник повернулся к Тарите и привлек ее к себе. Из кармана он незаметно вытащил третий похожий на хлопушку пакет со средством от насекомых. Взяв ее руки в свои, он вложил его прямо в ладони девушке.
— Выдернешь запал и подбросишь его в воздух, — объяснил он. — Они не будут смотреть на тебя, так как основное представление разыграю я. Но сначала скажи его величеству, что мы все должны встать кружком на колени.
Тарита перевела, и Ник начал действо, опустившись на колени и воздев ладони в мольбе. Все канахари последовали за ним. Судя по выражению глаз вождя, он был все еще весьма скептически настроен.
— Сделайте вид, что вы молитесь, — приказал Ник русским. — Это нечто новенькое для вас.
Яснович стрельнул в него мрачным взглядом, но опустился на колени. Ник выждал момент, пока Тарита не отодвинулась назад.
— Переведи, — обратился он к девушке. — О, могущественные боги канахари, подайте знак великому вождю. Пошлите ему знак, чтобы но убедился в том, что вам не нужны наши головы.
Ник обернулся к Тарите, пока она переводила, глазами подсказывая: «Не сейчас».
Когда она кончила переводить, Ник пригнул голову к земле и другие последовали его примеру. Он немного подождал, затем поднял голову и посмотрел, как бы ожидая, вверх. Вождь самодовольно ухмыльнулся.
— Подайте знак, о могучие боги, — воззвал Ник снова. — Знак, который бы уверил великого вождя, что вам не нужны наши головы.
На этот раз, прежде чем пригнуть голову к земле, он едва заметно кивнул Тарите. Прикасаясь лбом к земле, он услышал характерный свист хлопушки, взвившейся в воздух. Ник поднял голову и увидел охотников, в благоговейном трепете и страхе глядящих, как легкое беловатое облако разливается в воздухе. Русским, которые уже поняли, что произошло, удалось все же сохранить благоговейный страх на лицах. Канахари о чем-то возбужденно переговаривались между собой, бросая пораженные взгляды на Ника. Наконец, вождь поднял руку, указал в сторону джунглей и вымолвил только одно слово: «Идите!»
Они сейчас же тронулись вперед, держась все вместе, и так и прошли весь путь через джунгли.
В Серра-ду-Навиу полковник Яснович прощально помахал рукой Нику и Тарите.
— Мне кажется, мы все еще перед тобой а долгу, Картер, — произнес он. — Я надеюсь, мы еще встретимся, и я верну его тебе.
— Спасибо, — по-русски ответил Ник. — Прощайте.
Когда русские ушли, Ник глянул с улыбкой на Тариту.
— Другой мир уже берет свое, — бросил Ник.
— Думаю, да, — ответила она и в ее голосе он уловил грусть.
— Тебе жаль? — нежно спросил он.
— Да, но не потому, что я не люблю цивилизацию, — задумчиво сказала она. — Всегда немного грустно, когда позади оставляешь частицу самое себя.
— Ты вернешься обратно в Лозанну после отъезда из городка?
Она кивнула, и Ник продолжил:
