- Эй, есть кто живой! - донеслось из сада. - Гла-а-ша, ты где?
Я осторожно, стараясь не шуметь, выбрался из бани и замер, прислушиваясь.
- Спят они, - сказал другой голос, - на обратном пути зайдем.
Скрипнула калитка, опять повисла мертвая тишина.
«Хоть бы комар какой пролетел», - подумал я и выглянул из-за угла дома.
Улочка была пуста, и я вышел из сада. Возвращаться в дом и вытирать отпечатки пальцев смысла не имело. Я прожил тут без малого два дня и изрядно наследил на радость криминалистам. А в том, что похитители Светланы следов не оставили, можно было не сомневаться.
На пути к станции я опять никого не встретил, бабушка с бидоном парного молока дремала на лавочке у своего дома, и ничья собака лежала в пыли поперек дороги. Ни бабушка, ни собака меня не заметили.
Я проехал одну остановку, вылез в Можайской и пошел на могилу Наташки. Кто-то положил на могилу свежие цветы и несколько дешевых конфет-карамелек.
Позвонить Сергачеву, что ли, подумал я и сел на скамейку.
Наташка на фотографии весело смеялась, но глаза у нее были грустные.
- Потеряли мы Светланку, - сказал я фотографии, - украли ее плохие люди, не уберег я ее, прости…
Наташка продолжала с укоризной смотреть на меня, и я отвернулся.
А может, это Черных, его иезуитские игры, подумал я и вытащил из кармана телефон.
- Слушаю, - вальяжно ответил голос престолонаследника.
- Кастет говорит.
- А, Лешенька, - голос стал сладок и еще более ненавистен. - Как наши дела, как операция?
- Светлана пропала! - сказал я зло. - Не твоих рук дело?
- Светлана? - удивился Черных. - Ах, эта… - Он помолчал. - Я же тебе ее вернул, чего ты от меня хочешь?
- Пропала она, пропала, ты чего не понимаешь, что ли?
- Ну пропала, - вяло сказал Черных. - Ты операцию-то сделал?
- Так, Черных, объясняю популярно, только для тебя… Почему я ввязался в эту твою байду с «Русским путем»?
- Почему? - вопрос показался ему странным. - Ради спасения России, будущего нации…
- Ради спасения Светланы и ее будущего, понял?
- Да, действительно. И чего же ты хочешь?
- Продолжаю популярно объяснять. Так как Светланы сейчас рядом со мной нет, то и резона сотрудничать с тобой я не вижу! Чао, как говорится, какао!
- Что? - закричал Черных, - что ты сказал?
«Ага, пробрало», - подумал я, а вслух произнес жестким стальным голосом, так подходящим к моему новому лицу:
- Я сказал, что не вижу смысла в нашем дальнейшем сотрудничестве.
- Нет, это я понял, а потом?
- Потом? - переспросил я. - Потом - чао-какао.
- Подожди, - голос Черных изменился, стал каким-то другим, человеческим, что ли, - подожди минутку, пожалуйста…
- Пожалуйста, - ответил я и стал ждать.
Черных у себя в Германии глубоко вздохнул, шмыгнул носом и снова замолчал. Я вытащил платок и протер Наташкину фотографию, глаза у нее стали смотреть веселее.
- Леша, ты слушаешь? У твоей Светланы вшита капсула, я тебе говорил, что ее можно активировать радиоимпульсом. Так вот, этот чип, реагирующий на радиоволны, может служить в качестве маяка, по нему можно определить, где находится субъект-носитель. Ты меня понял?
- Понял, - сказал я.
Все-таки этот Черных - голова, хоть и сволочь.
- Завтра… Нет, завтра не получится, послезавтра свяжись со мной, я переправлю в Питер датчик, по которому можно определить местонахождение носителя. Отсюда, из Германии, не получится - далеко, а в Питере, если она в Питере, точность локации до нескольких метров. Все понял? Послезавтра обязательно свяжись со мной, ты мне нужен, у нас впереди великие дела!
- Понял, - сказал я, - свяжусь, - и добавил назло Черных: - Чао тебе, какао!..
Наташка на фотографии смотрела совсем весело, я поцеловал ее в холодные эмалевые губы и бодро пошел на станцию. Нужно было думать, где провести эти два дня.
Глава десятая
Черный ворон на гербе
Я набрал номер и приготовился ждать. По моему разумению, трубку должны были снять не сразу.
- Слушаю вас внимательно, - ответил дрожащий мужской голос.
- Палыч? - спросил я сурово. - Господин Совков с вами говорит.
- Да! Я слушаю вас, господин Совков! - голос Палыча изменился, стал бодр и услужлив.
- Мне нужно встретиться с вами! Крайне необходимо! Продиктуйте ваш адрес!
- Но я…
- Диктуйте, Палыч, время не ждет! Вы живете в Ульянке?
- Да, но откуда… Ну, конечно, у партии длинные руки… Я понимаю…
- Говорите адрес, - сказал я совсем сурово.
Палыч вздохнул и продиктовал мне адрес: улица Лени Голикова, дом… квартира…
- Через полчаса буду, ждите!
Палыч снова вздохнул.
«А не фиг было в политику влезать», - мстительно подумал я и пошел к станции метро. От «Балтийской» до «Проспекта Ветеранов» можно доехать без пересадок.
Дверь мне открыл здоровый рыжий кот со злыми глазами, рядом стояла девушка в шортах и старой футболке с дырой на животе.
- Вы - господин Совков? - спросила девушка. - Здравствуйте! Меня зовут Маша, а это - Сеня. Папа сейчас придет, он в магазин пошел.
Она посторонилась, пропуская меня в квартиру. Сеня с места не сдвинулся.
- А я думал, это кот мне дверь открыл.
- Нет, Сеня умный, он посторонним дверь не открывает! На кухню, на кухню, - направила она меня, - мы ремонт делать собираемся, в комнатах - бардак!
Сеня первый прошел на кухню и рухнул на пол.
- Садитесь, - Маша поставила мне табуретку, а сама уселась на подоконник и начала меня рассматривать.
- А вы не похожи на «путейца», - заключила она, окончив оценку моей внешности.
- Да? - удивился я. Ни одного «путейца», кроме Палыча, я до сих пор не видел, а на него действительно был не похож.
- Да! - подтвердила она - Вы больше на Джеймса Бонда похожи. Такое мужественное, волевое лицо, так и хочется в вас влюбиться.
Она спрыгнула с подоконника и, перешагнув через Сеню, пошла к дверям.
- Или отдаться, - закончила она свою мысль, - без большой и светлой любви. Папа сейчас придет, а я пока переоденусь.
Оставшись один, я подумал о том, что, может быть, имеет смысл уехать к Годунову и провести двое суток на паруснике или, в крайнем случае, в клубе…
Входная дверь скрипнула, и на кухне возник Палыч с клеенчатой сумкой в руках.
- Вот, - сказал он, выгружая на стол бутылку водки, пакет с морщинистыми солеными огурцами и полбуханки хлеба. - Купил! Здравствуйте, господин Совков!
- Что это? - спросил я.
- Водка, огурцы, хлеб, - удивился моему неведению Палыч, - капусты квашеной не было, извините.
- Зачем?
Палыч хитро улыбнулся и, закрыв глаза, процитировал неведомый мне документ:
- Член «Партии угнетенного русского народа „Русский путь“ свято блюдет и совершает национальные обычаи и обряды Великого Русского Народа и…
- Ясно, - сказал я, - хорошо.
Палыч достал два граненых стакана и тарелку под огурцы.
- Хлеб ломать будем, как положено? - уточнил он.
- Как положено, - подтвердил я.
Палыч неумело открыл бутылку, разлил по стаканам, сильно ошибившись в мою пользу, и сказал:
- Вздрогнем?
Вздрогнули, отчего Палыч сморщился, как соленый огурец, и начал хватать ртом воздух.
- Закусите, - подвинул я к нему огурцы.
- После первой не закусываю, - с трудом произнес Палыч.
- Расскажите-ка мне, что вы знаете о партии? - попросил я.
Палыч вскочил, опрокинув табуретку и едва не своротив стол.
- «Партия угнетенного русского народа „Русский путь“» была создана в…
- Я все это знаю, - остановил я его, - вы о себе расскажите, как давно в партии, какие задания выполняли, и вообще…
- Понимаю, понимаю… Задание хотите дать? Что ж, я готов! - Палыч задумался. - А давайте выпьем!
Я сам налил по чуть-чуть обоим, мне пить не хотелось, а Палычу было достаточно и этого. Он выпил, понюхал огурец и задумался.
Сейчас песню петь будет, решил я.
Но Палыч петь передумал и начал рассказывать.
- Я же в партии с самого начала, еще и партии никакой не было, а я уже был. - Он начал зачем-то пересчитывать пальцы, сначала на одной руке, потом на другой и, наконец, сказал: - В 92-м году я познакомился с удивительным человеком, уникальным, самобытным… Мы с ним немножко это… - он провел пальцами по горлу, - немного, совсем по капельке, для разговора, и познакомились. Смешная такая фамилия у него - Демушкин, имени-отчества не знаю, инициалы - А. А. Он организовал тогда кружок, именно кружок, не партию, назывался «Кружок любителей русской нации». Собирались где придется, где-нибудь в садике, у кого-то на квартире, один-два раза в неделю… Время-то какое было, помните? Страна только что распалась, и какая страна - империя, держава! Умы - бурлили, как жить, что делать, вы же понимаете, нас, интеллигентов, такие вопросы будоражили всегда… Сколько умнейших вещей было сказано! Никаких стенограмм, конечно, не вели, и все пропало, ушло в песок…
