со всей силы жать на газ, сам стараясь одновременно что-то рассмотреть в боковом зеркале заднего вида. Но зеркала от дороги и усиленной работы мотора так дрожали и прыгали, что пейзаж с автобусом тоже дёргался и разобрать ничего, кроме общей картинки, было невозможно.
– Ну, что там? – заорал от напряжения я. – Вроде пронесло?
– Не знаю пока… Подошли друг к другу и совещаются. – Юра встал на колени на сиденье и разглядывал происходящее через маленькое окошечко заднего вида и на всякий случай тянул за собой автомат.
Машина, набирая скорость, уходила уже на следующий серпантин, который начинался сразу же за кишлаком… «Картина маслом» с автобусом у реки закрылась скалой, как занавесом в театре. Скрывшийся из виду автобус вызвал у нас одновременный вздох облегчения…
Это уже было время, когда наступил определённый спад боевой активности. Советское правительство объявило о выводе войск или, как нас называли, «ограниченного контингента», из страны. Противная сторона, чтобы не злить «русского медведя», тоже сократила свою активность. Все ждали официального окончания войны, к бессмысленной стрельбе со смертями и демонстрацией принципов воинской доблести уже никто особенно и не стремился.
Минут двадцать, не проронив ни слова, мы ехали по дороге, которая продолжала петлять, то поднимаясь в гору, то опять спускаясь в долину.
– Они же автобус грабили! – вдруг охрипшим от волнения голосом заговорил Инчаков.
– Да… – протянул я, понимая те мысли, которые были в голове у моего друга.
– Обидно… Мы же ничего сделать не можем, – продолжил Юра. – На глазах у тебя такое происходит, а мы ничего сделать не можем. Да, ситуация…
– Ну, мы действительно ничего сделать не могли, – неуверенно заговорил я. – Почему они не стали в нас стрелять? Они бы легко нас убили. Их там человек двадцать было. Что, они не видели, что мы только вдвоём и на дороге, кроме того несчастного автобуса, больше никого не было. Слушай! А может, действительно у них где-нибудь на ближайшей горке даже наблюдателя не было? Ведь они тоже застыли от удивления, не ожидая нас увидеть… Если у них был бы наблюдатель, они бы так не растерялись, когда появилась наша машина. Или спрятались и пропустили нас незаметно, или не пропустили бы ни при каких обстоятельствах. А так, как-то случайно всё и произошло: и для них, и для нас…
– Может быть, это не душманы? А какой-нибудь отряд самообороны…
– Точно, а пока самообороняются, вещи для жён своих подбирают.
– А тут сегодня и не разобрать, кто за кого воюет. Автоматов у всех больше, чем галош, стало. Галош, как и раньше, по одной паре так и осталось, а автоматов – у каждого теперь по три штуки…
– Точно, а поскольку этот крестьянин автомат купил, его теперь опробовать надо. И, опять же, с его помощью денег заработать. Поэтому вышел на дорогу и… заработал.
Мы стали смеяться от этой никчёмной и бессмысленной полушутки, как будто бы от искромётного юмора известного сатирика. Ещё бы – давало знать себя напряжение от произошедшего с нами. Нервная дрожь начинала передаваться в мои руки, держащие руль. Я от этого давил на газ с такой силой, что, казалось бы, мог продавить полмашины. Скорость, которую набрал уазик, мы даже не замечали… Машина мчалась по абсолютно пустой дороге с какой-то невероятной скоростью. Ещё немного, и мы взлетим…
– Раньше все до одного здесь крестьянами назывались, – оживлённо говорил Юра. – А теперь все они воинами стали. Знали бы наши руководители десять лет назад такой расклад, сто раз бы подумали, стоит ли затевать это перевоспитание на социалистический лад. Или было бы лучше оставить так, как было…
И мы опять хохотали чуть ли не до слёз…
За разговорами и мыслями дорога летела дальше, и мы, уже на самом закате дня, когда солнце действительно начало скрываться за горизонтом и стало совсем темно, въехали во двор уже знакомой нам виллы в городке Айбак. Здесь проживали несколько человек из советнического аппарата КГБ, где нас и встретил Борис. Он был важной персоной в этом маленьком городке на дороге между Советским Союзом и столицей Афганистана Кабулом. По крайней мере, мы с Юрой так считали. По всем понятиям место это – глушь. Глушь и от военных событий, и от политики, которая строилась нашими «вождями», и от промышленности, и от сельского хозяйства, и от наших руководителей, живущих тем более не здесь, поэтому и не особенно представляющих, что же это за пространство такое? В этом месте просто проходила дорога. До перевала Саланг, где возникали основные проблемы на трассе, было ещё очень далеко. Но было уже далеко и от границы через реку Амударья с родной страной. Большинство, из военного начальства в этом месте, – не задерживалось, предпочитая ехать дальше. И каких-либо наших значимых воинских подразделений здесь тоже не было. Сам город как город, тянул на этот статус с большим трудом. Вокруг реки – зелёная зона с деревьями и кустарниками. Арыки с мутной и холодной водой и поля вокруг построек. Все дома из глины с длинными дувалами [49] вдоль улиц, которые, было такое ощущение, выстроены очень торопливыми строителями: все – неровные, разновысокие и иногда даже недостроенные.
Встречающий нас офицер был парнем неординарным, наверное, именно поэтому и попал в такую глушь и практически на самостоятельную работу. Он москвич, недавно окончивший КУОС и обладающий к тому времени уже немалым опытом оперативной работы в территориальном управлении Москвы, пришёлся для этого места как нельзя кстати. Он был в меру инициативен, без дурацкой заносчивости и выпячивания, в меру опытен, чтобы не нервировать начальство своими наполеоновскими планами, например, как сразу одним ударом победить всё банддвижение в Афганистане, и достаточно умён, чтобы не требовать для себя каких-то особенных условий. По крайней мере, в момент начала командировки начальство его воспринимало именно так… Борис, так звали этого парня, был примерно того же возраста, что и мы с Юрой.
Его открытая улыбка сразу же располагала к откровенному разговору. И мы ещё в первую нашу встречу решили для себя, что именно он для выполнения небольшой боевой задачи, которая нам была поставлена руководством, является самой лучшей кандидатурой.
– Вы что так припозднились? – сразу же начал выговаривать нам Борис и ехидным саркастическим тоном продолжил: – Я понимаю, вы, конечно, очень крутой спецназ, но в этом, кажущемся очень спокойном месте как раз всё очень и неспокойно…
Боря как будто бы откуда-то узнал или почувствовал, что с нами в дороге что-то произошло. Наверное, поэтому так испытующе и пристально нас разглядывал…
– Ну что, нормально доехали? – всё же спросил
