Ознакомительная версия.
Денис поднялся в свой люкс, достал ноутбук, подключился к Интернету. Проверил почтовый ящик. Там было два сообщения от Макса.
…
«Больные в Склифе чувствуют себя лучше и норовят сбежать»
И
…
«Студень посылку получил, результатов пока нет».
Денис выключил компьютер, зашел в ванную. Подкрасил рыжеющую бороду и брови. Посмотрел на себя в зеркало со всех сторон, остался доволен. Обязательно надо сфотографироваться, а то когда еще у него будет такой дурацкий вид.
Денис вспомнил вкус пива «Гессер» и вдруг, к собственному неудовольствию, понял, что хочет воспроизвести эти ощущения. Ах да, есть же бар! Он порылся там, но пива не нашел вовсе. Ну и ладно.
Денис надел теплую куртку, достал из сумки шапочку, чтобы замаскировать свою приметную лысину, и вышел из номера. «Лексусом» решил не пользоваться, Лариса Жолдак жила недалеко, и это было кстати. Днем Денис разжился картой города и теперь знал, как пробраться к ней дворами буквально за десять минут. Лариса Жолдак жила в двухкомнатной квартире в пятиэтажном доме на бульваре Победы, который пересекался с улицей имени Двадцати шести бакинских комиссаров. Денис обратил внимание, что большинство улиц и проспектов в городе носят классические советские названия, видно, эпидемия переименований Придонска не коснулась. Между тем никакого сильного влияния или даже присутствия в городе компартии или другой «красной» силы не чувствовалось. Видимо, это шло от консерватизма городских властей — пятидесяти-шестидесятилетних мужиков, скорей всего, и в союзные времена, занимавших теплые места. Ну ничего, подумал Денис, вот станет мэром Райнис, он вам покажет капитализм с человеческим лицом. Или Кравцов! Тот ведь вообще всех жить обещает научить. И появится тут сквер Рокфеллера или площадь Абрамовича.
Денис позвонил портье и заказал пять бутылок пива «Гессер». Так, на всякий случай, пусть будут. И не в баре, а в холодильнике.
На выходе из номера его задержал телефонный звонок. Денис вернулся:
— Алло?
— Дорогуша, куда же ты пропал? — сказал добродушно-обидчивый голос. Это был Белозерович.
— Я сам тебя весь вечер искал! — оперативно соврал Денис. — Только сейчас уже, боюсь, поздновато.
— Конечно, поздно, — капризно возразил Белозерович. — У меня же режим! Я должен хорошо выглядеть. Увидимся завтра, ладно? А сейчас, дружок, позови, позови свою мадам. У меня к ней деловое предложение.
— Ее нету, загуляла где-то. Но я ей все передам.
— Э нет, — захихикал Белозерович. — Я сам ей все передам. Просто скажи, чтобы завтра с утра позвонила в телецентр.
Денис пожал плечами и оставил для Аллы записку.
Глава втораяЛариса Жолдак жила скромно. Это Денис понял, едва переступил порог ее квартиры. Старые выцветшие обои, облезлые плинтусы.
— Я понимаю, Денис Андреевич, — сказала она вместо приветствия, — маскировка маскировкой, но я вас уже второй день жду!
— Извините. — Он снял куртку и поискал, куда бы ее повесить.
Лариса показала на гвоздь в стене.
— Все немного сложнее, чем мы себе представляли, — сказал Денис. — Куда проходить, на кухню?
— Почему на кухню? В комнату, пожалуйста. Мы с дочкой пирог печем, сейчас чай пить будем.
В комнате все стены оказались увешаны фотографиями различной давности с одним и тем же сюжетом: это были групповые школьные снимки, как правило, черно-белые, и все — выпускных классов. Денис внимательно рассмотрел некоторые из них. На самой старой, немного выцветшей, стоял год выпуска — 1969-й. Какое эти снимки могли иметь отношение к Ларисе?
Денис повернулся к хозяйке с немым вопросом.
— Это квартира моего отца, — сказала Лариса. — Я переехала сюда, когда ушла от мужа.
— А когда вы ушли от мужа?
— Когда поняла, что он слишком слаб, чтобы быть поддержкой в моей борьбе.
Она одержимая, подумал Денис. Хорошо еще, что не пришельцев искать просит. Хотя как знать.
— Нет, я имел в виду дату. Когда это произошло?
— Три недели назад.
Теперь стало понятно, почему квартира в таком состоянии. Здесь еще недавно жил одинокий пожилой мужчина, для которого, видно, интерьер не имел особого значения.
Денис решил вернуться к Евгению Галину.
— А ведь ваш муж, кажется, обеспеченный человек, да?
Лариса внимательно посмотрела на него. Потом сказала:
— Вы с ним уже разговаривали? Что вы о нем знаете?
— Я с ним не говорил. Я посчитал делать это неразумным — до того, пока не встречусь с вами. У него вроде бы в городе какой-то бизнес, кажется, алкогольный завод? — Денис намеренно ошибся.
— Не алкогольный, а безалкогольный, — поправила Лариса. — И не в городе, он в поселке, в двадцати километрах от Придонска. Давайте оставим моего мужа в покое, он никакого отношения к делу не имеет. К сожалению, Евгений перепуган, так же как все остальные… Вы, кажется, интересовались фотографиями? Это все папины ученики.
— Он был учителем?
— Он был директором школы, — с гордостью сказала Лариса. — Почти тридцать пять лет.
— Когда он ушел на пенсию?
— Он не уходил на пенсию.
Денис точно помнил, что в справке, которую достал для него Турецкий, было сказано: «…64-летний Дмитрий Антонович Жолдак сидел с двумя друзьями-пенсионерами в пивной „Радуга“.
— То есть он работал в школе?
— Конечно.
Ага, сообразил Денис, это кое-что меняет. У Жолдака просто уже был пенсионный возраст, он, наверно, как и положено после шестидесяти лет, получал пенсию, но все равно продолжал работать. Так что эта фраза: «с друзьями-пенсионерами» — ничего не меняет… Нет-нет, она была внесена в отчет не случайно. Сидел в пивной. Пил пиво. С друзьями. Какими друзьями? Друзьями-пенсионерами. Значит, и сам такой же. А то, что он был директором школы, осталось вне справки, как несущественная для следствия деталь. Здесь может быть зарыто какое-то животное, может, щенок, а может, что и покрупнее.
— Значит, ваш отец был депутатом гордумы и директором школы, — повторил Денис. — Причем много лет. Значит, его многие знали.
— Здесь половина жителей города — его ученики. В том числе и Кравцов.
— Анатолий Кравцов тоже был учеником Дмитрия Антоновича? — удивился Денис.
— Да что вы все за мной повторяете, как попугай?! — громко возмутилась Лариса.
В комнату испуганно заглянула девушка лет пятнадцати — шестнадцати.
— Мамочка, все в порядке?
Выражение лица у Ларисы моментально изменилось. Она смотрела на дочь с огромной, всепоглощающей любовью.
— Да, детка, познакомься с нашим гостем. Это…
— Я знаю, это журналист из Москвы. — Девушка протянула Денису узкую ладонь. — Меня зовут Лада. Мама, а… пирог не сгорит?
Лариса ойкнула и унеслась на кухню.
Денис улыбался и внимательно рассматривал девушку.
— И откуда же ты знаешь, что я журналист?
Лада немного покраснела.
— Я… Мне… Я видела вас по телевизору.
— Вот оно что… — Денис точно знал, что по телевизору его видно не было, он сидел в зале, а публике представили только Аллу.
Значит, Ладе его кто-то показал. Или просто рассказал про лысого верзилу с маленькой черной бородкой. Любопытно, кто бы это мог быть?
— Я пойду маме помогу, — сказала Лада.
Через пять минут они пили чай. Пирог был с вишней и орехами, какого-то неземного вкуса. Впрочем, Денис уже начал привыкать к тому, что в Придонске все его кормят чем-то необыкновенным. Лариса ласково посмотрела на дочку, Лада положила на блюдце небольшой кусочек и ушла к себе в комнату.
— Денис, извините, что сорвалась. Сама не понимаю, что со мной. С тех пор, как вы приехали, я все жду какого-то чуда, сама не понимаю, на что надеюсь…
Денис махнул рукой: ерунда, мол, не берите в голову. Тогда она спросила:
— Что вы имели в виду, когда сказали, что всё сложнее, чем вы себе представляли?
— Видите ли, Лариса, я частный детектив, и, хотя мне не в первый раз приходится работать в провинции, обычно я и остаюсь частным детективом. С теми или иными трудностями, но мне удается добиться сотрудничества местных органов правопорядка. А здесь, с этой «журналистской» легендой, у меня связаны руки… С другой стороны, приехать в Придонск как частный детектив я тоже не мог. Если ваше подозрение о коррупции властей в городе оправдано…
— Вы должны вывести их на чистую воду! — воинственно заявила Лариса.
— Лариса, ради бога, оставьте ваш пафос, перестаньте, давайте говорить по сути дела. Лучше объясните, почему вы не сказали мне еще в Москве, что ваш отец был директором школы? Почему не сказали, что он был депутатом гордумы?
Женщина горько усмехнулась.
— А что это меняет? Что, разве от этого он перестал бы быть тем, кем был? Для меня он отец, а потом уже — все остальное. Или вам, чтобы взяться за какое-то дело, необходимо, чтобы жертва была важной персоной?
Ознакомительная версия.
