Сраженная наповал моим любезным обхождением, Антонина приосанилась и даже попыталась изобразить приятную улыбку, забыв, что у нее не было передних зубов.
– Ты тут не виляй хвостом! – снова пошел в наступление Гоша, бросив в сторону Антонины гневный осуждающий взгляд. – Сказано проваливай – и никаких делов. И к Антошке не приставай. Понял?
Судя по всему, они уже успели где-то причаститься. Но если по Антонине, которая была помоложе и покрепче своего приятеля, это не было заметно, то взъерошенного Гошу явно несло, а точнее – заносило. Наверное, по натуре он был записной скандалист.
– Дружище, да ты никак ревнуешь? – не удержался я, чтобы не подколоть задиристого бомжа. – Успокойся, я ни на что не претендую. Территория ваша, признаю. О чем базар?
– Это кто ревнует, я!? – возмутился Гоша. – Мне бабы до лампочки.
– Георгий!
Металлический голос Антонины заставил его вздрогнуть. Гоша опасливо отступил на шаг и втянул голову в плечи.
– Ты говори, да не заговаривайся, – назидательно сказала Антонина, насупив брови.
– Я что, я ничего… – пробормотал Гоша.
– То-то…
– Кто в магазин сгоняет? – спросил я деловито, доставая деньги.
Я специально вытащил триста рублей, чтобы ошеломить своих "коллег". Для них это были большие деньги.
– Мы! – в один голос воскликнули Гоша и Антонина, глядя на меня ошалевшими глазами, – как на внезапно появившегося инопланетянина.
– Тогда вперед.
Я протянул деньги Гоше, но Антонина опередила своего дружка, цапнув купюры, как ястреб зазевавшегося цыпленка.
– Мы мигом! – донеслось из темноты.
Антонина и Гоша сорвались с места в карьер. Я довольно ухмыльнулся им вслед. Вот так надо работать с конкурентами, подумал я не без бахвальства. Я был уверен на все сто, что бомжи сюда не вернутся. А это и следовало доказать.
Теперь я мог без помех следить за "Латинским кварталом", дожидаясь появления Григора. План операции уже вызрел в моей голове, дело оставалось за малым – мне необходима была малая толика везения…
Как же я ошибался по поводу порядочности бомжей! Спустя полчаса две несуразные фигуры, нагруженные пакетами со снедью и выпивкой, нарисовались возле мусорных баков как бред сумасшедшего в полнолуние.
Блин! Не было печали…
В отчаянии я едва не сорвался и не наделал глупостей. Мне захотелось немедленно надавать моим новым знакомым пинков и отправить куда подальше. Вместе с выпивкой и закуской.
Но затем благоразумие взяло верх. Я вдруг вспомнил, что голоден, что ждать мне придется не менее трехчетырех часов, и наконец, что вечер выдался прохладный, а моя одежонка почем-то не греет.
Так что кусок колбасы и сто грамм мне никак не помешают. Даже если придется трапезничать рядом с пищевыми отбросами. Эка важность.
Правда, это может понять лишь тот, кому приходилось бывать в зловонных болотах Гвианы. Нас туда забрасывали, чтобы мы прошли курс выживания…
– Может, пойдем в сквер? – предложил запыхавшийся Гоша. – Там культурно…
– Еще чего! – возразила Антонина.
Она торопливо кромсала вареную колбасу, хлеб и селедку. Из "деликатесов" бомжи купили польские маринованные грибы и две банки шпрот – гулять, так гулять.
– Тебе что, давно менты ребра не считали? – спросила она, расстилая газету, которая должна была служить в нашем застолье скатертью.
Мы расположились немного поодаль от баков, на бывшей детской площадке. Теперь она скукожилась до двадцати (или тридцати) квадратных метров, ужатая со всех сторон "маркетами" – временными магазинчиками со стандартным набором продуктов.
Антонина устроила нам "стол" посреди песочницы, от которой остались поломанные бортики и немного песка.
Я уселся с таким расчетом, чтобы видеть дверь кабаре. Она была ярко освещена, так что все входящие и выходящие просматривались достаточно отчетливо.
– Ну, что, накатили? – весело сказала Антонина, пребывающая в лихорадочном возбуждении.
– Давай… за знакомство, – поддержал ее и Гоша.
Он все еще смотрел на меня букой. Наверное, думал, что я хочу отбить у него Антонину.
Мы выпили, закусили, потом еще опрокинули по пластмассовому стаканчику, заменившему нам хрустальные рюмки… В общем, мое "дежурство" возле кабаре оказалось не таким уж и нудным.
– Тебя как зовут-то? – наконец спохватилась Антонина.
Похоже, в этой дружной бомжовской бригаде она выступала в качестве бугра.
– Петро, – брякнул я первое пришедшее на ум имя.
– Петруха, значит, – сказала Антонина и задумчиво выпила свою порцию.
– Ну…
– Друг у меня был… в молодости… – Глаза Антонины увлажнились. – Петруха… Петька.
– Ты еще кого-нибудь вспомни, – сварливо сказал Гоша. – У тебя много их было.
– Затки пасть! – неожиданно окрысилась Антонина.
– Тихо, друзья, тихо! – подал и я голос, опасаясь, что наше "застолье" может превратиться в потасовку; а это было очень нежелательно.
Бомжи умолкли. Все верно – кто платит, тот и заказывает музыку. Как ни крути, а сегодня я выступил в роли спонсора. Что в нелегкой жизни бомжей случается очень редко, если не сказать – никогда.
Мы опять, как выразилась Антонина, "накатили". Я пил очень мало, только для вида. Меня еще ждала работа.
Наверное, бомжи замечали, что я сачкую, но помалкивали. Меркантильные соображения в таких случаях всегда перевешивают дух товарищества. Не хочешь пить – не пей, нам больше достанется. Так – или примерно так – думают собутыльники.
С какого-то момента я начал замечать, что Гоша почему-то начал пристально всматриваться в меня. Может, узнал?
Нет, нет, такого просто не может быть! Я никогда прежде с ним не встречался, а зрительная память у меня пока на высоте. Возможно, до Гоши дошло, что я не настоящий бомж. Но это еще нужно доказать. А зачем ему это?
В общем, я стал в этой компашке чувствовать себя неуютно. А Гоша все смотрит и смотрит… Вот сволочь!
Принесла нелегкая этих клиентов на мою голову…
– Антошка, глянь, – вдруг сказал Гоша нехорошим голосом. – Нет, ты только глянь на него!
– Чего тебе еще? – недовольно спросила Антонина. – Ты опять за свое!?
– Я завсегда за свое! – запальчиво выкрикнул Гоша. – Эта морда… этот твой Петруха мою кепку стибрил!
Вот!
Я внутри обмер. Ну, Дейзик, ну, сукин сын, удружил…
– Он не мой! – резко ответила Антонина.
– Но кепка-то моя!
– Ага, твоя… – Антонина саркастически ухмыльнулась. – И пиджак у него твой, и штаны… Слушай, не мути воду! Тебя угостили, так веди себя прилично. Нашел к чему придраться.
– Да ты посмотри, посмотри! – горячился Гоша. – Она от бати мне досталась. Теперь такие не шьют. Матерьял какой. Ему сносу нет.
– Гоша!
– Да я клянусь тебе, что кепка моя! Вон там, с правой стороны, дырочка. Это я сигаретой прожег. Ты должна помнить.
– Ну, помню… – Теперь и Антонина поглядывала на меня с подозрением.
Нужно было срочно спасать ситуацию.
– О чем базар, друзья? – Я сделал удивленный вид. – Говоришь, это твоя кепка? – обратился я к Геше. – Так забери. Я нашел ее… сегодня… Уж не помню, где именно. Понравилась, я и надел. Бери, бери, не стесняйся.
Твоя, значит, твоя. Какие могут быть возражения.
– Ты это… брось! – мгновенно стушевавшись, буркнул Гоша. – Нашел – носи. У меня есть другая.
– Нет, ты возьми, – настаивал я, забавляясь создавшейся ситуацией. – Чужого мне не надо.
Гоша запаниковал. До него вдруг дошло, что я могу обидеться. А это значило, что больше дармового угощения им не видать.
Наверное, переговорив по дороге, Антонина и Гоша решили, что такого богатенького Буратино обязательно нужно принять в свою компанию. И даже поделиться с ним территорией.
А теперь весь их план из-за досадного недоразумения мог накрыться. Антонина уже смотрела на несчастного Гошу злобным взглядом.
– Петруха, – взмолился бедный Гоша, – я ошибся! Это не моя кепка. Похожая – да, но не моя.
– Ну, если так… – Я снова натянул кепку на уши.
Инцидент был исчерпан. Повеселевшие бомжи дружно допили остатки водки, и мы начали прощаться.
– Ты где живешь? – спросила Антонина.
– А… – махнул я рукой. – Где придется.
– Пойдем к нам. У нас теплый подвал… неподалеку. – Она назвала адрес.
Гоша снова насупился. Отелло хренов…
– Спасибо, друзья, – поблагодарил я от всей души. – Обязательно загляну… как-нибудь потом. А на сегодня у меня другие планы.
– Как знаешь, – повеселел Гоша. – Но ты не пропадай. Мы тут бываем утром и по вечерам. Каждый день.
– Еще свидимся, – пообещал я бодрым голосом, тем самым пролив елей на их заскорузлые души.
Бомжи ушли, пошатываясь. Антонина даже попыталась что-то запеть, но у нее не получилось. Я остался один.
Часы показывали половину двенадцатого. Когда, наконец, появится эта рябая сволочь!?
А Григора все не было, и не было…
Григор появился лишь в третьем часу ночи. Я так измаялся в утомительном ожидании своего "объекта", что уже готов был убить его сразу, без лишних разговоров.
