— Все! Уходи! — крикнул Толик, и культурист послушно сделал еще несколько шагов спиной вперед, потом развернулся и быстро пошел прочь.
Когда он скрылся из виду, Толик подождал немного и наконец решился вылезти. Настороженно оглядываясь по сторонам, он двинулся к пакету, достиг его и тут же заглянул внутрь.
Там лежал набитый чем-то большой запечатанный пакет. Толик в нетерпении принялся вскрывать его прямо здесь же, но это оказалось не так-то просто. Оперативники не могли пожелать ничего лучше — пока шантажист возился с конвертом, они стремительно и бесшумно приближались к нему с двух сторон.
Но Толик не зря был зайцеобразно труслив — а значит, осторожен. Первый же случайный шорох вспугнул его, и наступающие оперативники не успели укрыться.
Толик уронил конверт в сумку и, громко и безобразно матерясь, кинулся бежать в сторону нефтебазы.
За ним погнались и, наверное, догнали бы, несмотря на внушительную фору — но Толик некоторое время назад работал на этой самой нефтебазе, а люди из «Львиного сердца» были здесь впервые.
У нефтебазы был дырявый забор, но зато хорошая охрана — не какой-нибудь дедушка с ружьем, а группа крепких парней с собаками.
Толик так громко вопил, что сразу же привел эту охрану в движение. Причем орал он нечто вполне определенное:
— Помогите! Здесь бандиты! Террористы! Сейчас все взорвут! Пожар! На помощь!!! А-а-а-а-а!!!
На этом фоне продолжение погони выглядело делом малопривлекательным. В антитеррористическом раже местные коллеги могли грохнуть московских гостей, особо не разбираясь, в чем дело и кто виноват. Собак они, кажется, уже спустили.
Поэтому пара бойцов «Львиного сердца» сочла за благо быстренько ретироваться, погрузиться в машину и убраться подобру-поздорову.
Когда Толика сняли с железной лестницы, подвешенной на одном из нефтяных резервуаров, где он спасался от собак, неудачливый шантажист некоторое время изображал тяжелый психологический шок (а может быть, и вправду его испытывал), а потом долго и вдохновенно врал — дескать, шел из поселка Нефтегаз знакомой короткой дорогой, по задам нефтебазы, и наткнулся на подозрительных типов с оружием, которые пытались его убить.
Если бы не оказалось среди сторожей нескольких парней, которые знали Толика лично и подтвердили, что он раньше тут работал, то не миновать бы Гусеву объяснений в милиции. А так его только напоили горячим кофе и отпустили с Богом. Шарахаясь от каждой тени, Толик пошел домой — но в «Львином сердце» тоже работали не дураки. Они далеко не уехали и, прекрасно понимая логику происходящего, следили за главной проходной. Оперативники, правда, думали, что сторожа нефтебазы вызовут милицию — что ничуть не противоречило их планам. Но все получилось еще проще. Шантажист вышел из проходной в гордом одиночестве и, что характерно, пошел пешком.
Хватать его на глазах нефтебазовских сторожей оперативники не рискнули и выбрали для этой цели улицу поодаль. Машина преследователей вынырнула из-за угла прямо перед носом Толика.
Но Толик опять помчался, как накачанный допингом спринтер, ворвался в первый попавшийся подъезд и затрезвонил во все двери с криком:
— Пожар! Горим!!!
На этот звон и крик люди выскакивали на лестничные площадки, но это вряд ли остановило бы преследователей. Однако Толику снова повезло. На лестницу вывалился здоровенный бритоголовый амбал в одном полотенце на бедрах. Звонок и крик оторвали его от роскошной бабы, и потому амбал был разъярен. А тут еще один из оперативников неосторожно его оттолкнул. Раздался рев раненого медведя, и этот оперативник полетел головой в панель электросчетчиков, а его напарник покатился по ступенькам вниз. Конечно, зря этот амбал попер один против двоих профессионалов. Оправившись от внезапного удара, они показали ему, где раки зимуют. Но на это потребовалось некоторое время, а сопутствующие звуки привлекли внимание амбаловой партнерши, и она высунулась из квартиры даже без полотенца. А оно бы не помешало — просто потому, что крови было много.
Голая девица кинулась на обидчиков своего мужчины, словно разъяренная фурия. Ногти у нее были острые, а зубы крепкие, так что крови стало еще больше.
Девицу, конечно, скрутили в два счета и затолкали обратно в квартиру. Но амбал, несмотря на тяжелые травмы, отказывался признать себя побежденным. То есть пройти наверх оперативники по-прежнему не могли — тем более что некоторые парни из других квартир вступили в бой на стороне соседа.
В итоге агенты «Львиного сердца» решили вернуться к уже опробованной тактике и отступили на улицу в надежде отсидеться в машине и проследить за выходом из подъезда и из всего дома.
Но как раз машины-то во дворе и не было. Толик Гусев через крышу перебрался в соседний подъезд, спустился вниз, сел в машину с работающим двигателем и нажал на газ. Причем сделал это без малейших сомнений — еще спасаясь от собак на нефтебазе, он усек, что, садясь в тачку, оперативники не тратили времени на отпирание дверей и возню с зажиганием.
В машине имелся «жучок» как раз для таких случаев, и найти ее было делом десяти минут — если иметь прибор слежения. Но этой ночью команде «Львиного сердца» было не до поисков машины. Когда опростоволосившиеся оперативники дозвонились до каменевского люкса, оказалось, что шефа там уже нет — он умчался в Русакове. Оставшийся дежурить У телефонов и рации сотрудник приказал: «Немедленно возвращайтесь в отель», и преследователи-неудачники поняли, что ловля шантажиста на данный момент перестала быть приоритетной задачей.
В бочке дегтя нашлась лишь одна малюсенькая ложка меда. Жильцы дома, где случилась потасовка, вызвали милицию, а приехавший наряд оказался хорошо знаком с побитым амбалом и очень его не любил. Поэтому милиционеры успокоили возбужденное население, якобы арестовав дебоширов, но на самом деле не повезли их в участок, а с почетом доставили в отель, так что ребятам не пришлось шагать через полгорода пешком.
В отличие от Алисы Уткиной из «Львиного сердца», Эдик Костальский (он же Казанова) нецензурное слово с окончанием на «ц» никакими эвфемизмами не заменял… А ситуацию, в которой они с Геной Кружилиным оказались, он охарактеризовал именно этим еловом.
— Не мельтеши, — ответил ему Гена, на которого бой подействовал благотворно.
Крокодил был полон энергии, и возбуждение, совершенно излишнее перед схваткой, теперь оказалось на руку похитителям Яны Ружевич — а после этой ночи еще и убийцам шести человек. Их дальнейшее благополучие зависело прежде всего от быстроты передвижения, а возбуждение в этом отношении — отличный допинг.
Они бежали через лес, не разбирая дороги, и перебрасывались фразами на бегу.
— Что значит не мельтеши?! — горячился Казанова. — Теперь против нас кинут целую армию. Надо кончать тех, кто в подвале, и на дно.
— Ты же не хотел их кончать.
— Когда это было? Теперь нам все равно меньше вышки не светит. Трупом меньше, трупом больше — какая разница?
— Большая! Теперь эти козлы узнали меня по-настоящему. На какое дно ты собрался, когда мы на вершине?! На самом верху. Теперь они испугаются. Всерьез испугаются. И раскошелятся обязательно. А если нет, тогда я взорву весь их поганый город!
Все это Крокодил кричал шепотом, и голос его в этом мрачном лесу походил на змеиное шипение.
А Казанова чуть не сорвался на настоящий крик:
— Да ты сумасшедший! Маньяк! Псих!
— Нет! Я психиатр. Те, которых там соскребают с рельсов, — Крокодил показал рукой через плечо, — они вели себя неправильно. И я их вылечил. А ты мне помог. Ты мой медбрат. Санитар. И никуда ты от меня не денешься, никуда не уйдешь. Ты же смертник! Убей меня, и никто тебя не спасет.
— Я не собираюсь тебя убивать. Я просто уйду.
— Давай, вали. Дойдешь до ближайшего патруля, не дальше. И имей в виду: девку я, может быть, и убью, — но Артиста обязательно оставлю в подарок ментам. На каком дне ты тогда спрячешься без денег и связей?
Они бежали через лес уже без масок и без оружия. Все было спрятано в дачной времянке, причем так, что если не искать специально — заметить невозможно. Там же предполагалось оставить и деньги — но их не было. Выходило так, что Крокодил и Казанова подставились совершенно бессмысленно.
— Я думал, мы друзья, — сказал Казанова.
— А мы и есть друзья. Именно поэтому ты пойдешь со мной, и мы доведем дело до конца.
Казанова ничего не ответил, и следующие несколько километров они преодолели в молчании, время от времени переходя на шаг. Потом Гена сказал: «Все, привал», — и рухнул на землю. Казанова опустился рядом.
Хитрый план Крокодила заключался в том, чтобы под покровом ночи и леса вырваться за кольцо оцепления, а утром выйти на Староборскую дорогу, сесть в автобус и вернуться в Русакове. Все просто: два человека, которые рано утром пытаются покинуть район, где совершено преступление чрезвычайной категории, могут вызвать подозрение — и даже неизбежно его вызовут. Но кому придет в голову подозревать тех, кто направляется к месту преступления, а не от него?
