Мартын отложил пакет в сторону не разворачивая и снова запустил руку в мусорное ведро. Отмахиваясь от мелкой мошкары, вившейся над гниющими корками, он вынул из ведра еще один сверток и тоже отложил его в сторонку. После этого Мартын уложил на дно опустевшего ведра пакет с деньгами и со всеми необходимыми предосторожностями водрузил сверху сочащуюся гнилой дрянью газету с мусором. Поставив ведро на место, он небрежно сполоснул руки под краном, вытер их полосатой майкой, закурил и направился к холодильнику.
Лампочка внутри древнего облупившегося «Днепра» не горела уже второй год, но Мартын и так знал, что холодильник почти пустой. На ощупь отыскав в темных недрах закупоренное полиэтиленовой пробкой горлышко, Мартын вынул из холодильника бутылку, зубами вытащил пробку и сделал приличный глоток.
По телу разлилось приятное тепло, противная сухость во рту прошла, и уже начавшая потихоньку заявлять о себе головная боль исчезла. Это у Мартына называлось «восстановить кислотно-щелочной баланс» и повторялось на протяжении всего дня с интервалами в час-полтора.
Вернув бутылку на место, Мартын захлопнул холодильник и поднял с пола извлеченный из мусорного ведра сверток. Сверток оказался увесистым, и, ощутив в руке его приятную тяжесть, Мартын улыбнулся. Теперь, когда «кислотно-щелочной баланс» в его организме был благополучно восстановлен, Мартын не сомневался, что поступает правильно.
Сжимая сверток в руке, он прошел в комнату.
День клонился к вечеру, и ему пришлось снять с окна фольгу, чтобы хоть что-то увидеть в сгущавшихся сумерках. В комнате сразу же стало светло.
Мартын распахнул дверь лоджии, впуская в квартиру свежий воздух, и расслабленно рухнул в продавленное кресло с засаленной обивкой. Ногой подтащив к себе журнальный столик, он бросил на его облупленную, прожженную сигаретами, исцарапанную и кое-где вспучившуюся поверхность тяжело брякнувший сверток и стал разворачивать его неторопливыми движениями полупьяного человека.
Наконец все покровы были удалены, и на стол перед Мартыном лег пистолет. Это был «вальтер», популярнейшая девятимиллиметровая модель, выпущенная в Германии за пару лет до начала второй мировой и потому безупречная по своим параметрам. Абсолютно равнодушный к житейским мелочам, Мартын был придирчив и дотошен, совершая покупки наподобие этой. Зато можно не сомневаться в том, что в трудную минуту пистолет не даст осечки и не взорвется у него в руках. Однажды Мартыну довелось наблюдать такое зрелище, и оно надолго врезалось ему в память.
Пользоваться пистолетом Мартыну до сих пор не приходилось, если не считать того случая, когда они с Сеней забрались километров на пятьдесят от города с бабами и коньяком и устроили стрельбу по пустым бутылкам. Именно тогда Мартын обнаружил, что у него, оказывается, очень неплохой глаз и твердая рука. И вот теперь, судя по всему, настало время проверить, хватит ли у него пороху рискнуть всем, чтобы сорвать настоящий куш.
Мартын разобрал и смазал пистолет, хотя в этом не было никакой необходимости. Просто ему требовалось хоть чем-то занять себя, чтобы сохранить относительно свежую голову до того момента, когда ему позвонит Сеня и сообщит, есть ли в привезенных Владиком ящиках что-нибудь такое, из-за чего стоило бы городить огород. Мартын знал, что, сидя без дела, к вечеру непременно напьется до бесчувствия, и впервые в его голову пришла мысль о том, что, возможно, стоит попробовать завязать: его пристрастие создавало определенные неудобства.
Когда он закончил чистку оружия, за окном уже стемнело, и Мартын, дотянувшись до выключателя, зажег свет. На пластиковом потолке молочно-белым светом вспыхнули расположенные по периметру комнаты точечные светильники. Это была одна из дорогостоящих причуд Мартына, о которой тот забыл, как только строители закончили монтаж, получили свои деньги и ушли.
Мартын засунул пистолет под диванную подушку.
Делать было решительно нечего, и он стал ждать, время от времени поглядывая на когда-то белый, а теперь потемневший от въевшейся грязи дисковый телефонный аппарат.
* * *
Номер оказался скромным, но чистеньким и уютным, с окном во всю стену, за которым располагалась просторная лоджия. Если выйти в лоджию и посмотреть вправо, можно увидеть море, которое по случаю заката было окрашено в теплые тона. Дежурная по этажу с гордостью продемонстрировала Тамаре и Сергею, как пользоваться кондиционером, и объяснила, что номера оборудовали этим новшеством буквально в прошлом году. Она нацелилась поговорить с приезжими, и Дорогину удалось избавиться от нее лишь после того, как он сообразил прибегнуть к помощи денег.
Завладев пятидолларовой бумажкой, дежурная удалилась с изъявлениями благодарности.
Дорогин поставил сумку в шкаф и заглянул в ванную. Душ работал, и, покрутив краны, он с удовлетворением отметил, что горячая вода течет вполне исправно. Это уже было хорошо, а бойкого таракана, который шустро юркнул в вентиляционную отдушину, когда в ванной загорелся свет, можно было и не заметить.
– Примешь душ? – спросил Дорогин у Тамары.
Тамара ходила по номеру, трогая мебель, – вживалась в обстановку.
– Не хочу, – ответила она. – Хочу на пляж.
А душ никуда не денется.
– Ну, это как сказать, – с сомнением откликнулся Дорогин.
– В каком смысле?
– Это все-таки не «Хилтон», а гостиница «Волна». Сейчас горячая вода есть, а через час ее может не быть.
– Не будь занудой, – сказала Тамара. – Сейчас у меня нет желания принимать душ. Вот когда появится, тогда и будем разбираться с водой. Так мы идем купаться?
– Бежим, – сказал Дорогин, возвращаясь в комнату. – Даже летим, если угодно. Пусть черноморские бычки понюхают, чем пахнут туристы, сутки не вылезавшие из автобуса.
– фу( – сказала Тамара. – Натуралист!
Они вернулись с пляжа затемно, чувствуя приятную усталость и зверский аппетит. Дорогин отпер дверь ключом с увесистой деревянной грушей и пропустил Тамару вперед. Долгий и пустой день, проведенный в застекленной коробке автобуса, наконец-то закончился, и Сергей закрыл глаза от удовольствия, когда Тамара, проходя мимо, задела его теплым обнаженным плечом и обдала солоноватым запахом моря.
Это мимолетное прикосновение словно выключило в нем что-то или, наоборот, включило: он вдруг почувствовал, что все заботы и трудности остались позади и в течение двух недель будут существовать отдельно от него. Теперь он был уверен, что отлично отдохнет, и мысленно благодарил Тамару за то, что она выбрала такой вид отдыха. Ему было хорошо здесь, в Одессе, именно в этой гостинице и в этом конкретном номере с кондиционером и тараканами. Завтра они отправятся бродить по городу, который совершенно не похож на Москву, где-нибудь пообедают, чего-нибудь выпьют и непременно искупаются в море. Тамара получит долгожданную возможность блеснуть своей великолепной фигурой и новым купальником. С точки зрения Дорогина, новый купальник очень мало отличался от старого, но высказывать свое мнение вслух он не рискнул – в конце концов, он мог чего-нибудь не понимать.
– Ты так и будешь стоять в дверях? – спросила Тамара, и Дорогин открыл глаза.
Оказалось, что он действительно все еще стоит в открытых дверях номера, подпирая плечом косяк.
Зато Тамара уже успела переодеться и выглядывала из дверей ванной. У нее за спиной шумела вода.
– Как водичка? – поинтересовался Дорогин, закрывая дверь.
– Тепленькая, – ответила Тамара.
– Ну вот, – проворчал он, – я же предупреждал., Тамара скрылась в ванной, снова попробовала воду и вдруг рассмеялась.
– Что случилось? – спросил Сергей, заглядывая в ванную.
– Вода, – смеясь, ответила Тамара. – Она и не была горячей. Точнее, была, но только потому, что трубы нагрелись на солнце.
Дорогин фыркнул.
– Закаляйся, как сталь, – сказал он. – Может, примем душ вдвоем? Будет теплее.
– Вот уж нет, – строго ответила Тамара. – Вдвоем получится не теплее, а дольше, а я все-таки хочу помыться, не заработав при этом ангину. И потом, я хочу есть. Сейчас мы быстренько примем душ, а потом ты поведешь меня в ресторан.
– Слушаю и повинуюсь, – сказал Дорогин и щелкнул каблуками. Настоящего звука не получилось, потому что он был в кроссовках.
Пока Тамара принимала душ, Сергей вышел в лоджию и выкурил сигарету, глядя, как дрожат отраженные в море огни прибрежных строений. Внизу на стоянке тускло поблескивали в свете одинокого фонаря крыши машин, среди которых горой возвышалась двухэтажная туша доставившего их сюда автобуса.
Посмотрев в ту сторону, Сергей поморщился: на ум ему невольно пришел минувший день и имевшие место на протяжении этого дня инциденты. Дорогин не сомневался, что пляжный атлет Леха и его головастый приятель попытаются свести с ним счеты при первом удобном случае, и хотел только одного – чтобы это случилось поскорее и, по возможности, не в присутствии Тамары. Бояться двух отморозков ему и в голову не приходило, но они могли испортить весь отдых.
