– Они здоровы? – щупая взглядом близняшек, деловито осведомился «папик». – Ничего такого… э-э-э… не подхвачу? А то время нынче… кхе… кхе… Понимаешь, в общем…
– Обижаете! – вновь продемонстрировала искусственные зубы мадам. – Оба девственно чисты. К наркотикам сроду не притрагивались. И блюду я их. Гулять ходят исключительно под моим присмотром!
– Словá, словá! – хмуро проворчал «волосатый».
– Подкрепленные заключением врачей! – нисколько не смутилась противная толстуха. – Вот, извольте, справочки, хи-хи-с! По всем, так сказать, вопросам, – она суетливо достала из сумки папку-скоросшиватель.
– Другое дело! – оживился «папик». Внимательно просмотрел справки, плотоядно облизнулся (причем в заплывших глазах его вспыхнул желтый, дьявольский огонь) и гадко осклабился: – Годятся! Как звать-то пташек?
– Саша и Маша.
– Гы-ы! Прямо как в известном сериале. Гы-гы!.. Ладно, идемте, дети. Сейчас у нас состоится кастинг! – последнее слово он произнес подчеркнуто, с весьма двусмысленным подтекстом. И закосолапил к одной из дверей. Близнецы покорно двинулись за ним.
– Выполнять все, что прикажет Ашот Соломонович! Если он будет недоволен вами, в детдом сдам!!! – коброй прошептала им вслед мамаша.
«Мразь поганая! – полыхнуло в моей душе. – Ради денег, ради мещанского тщеславия сознательно отдает детей заведомому извращенцу!.. Со справками об отсутствии ВИЧ-инфекции и прочих заразных заболеваний… Господи, мерзость-то какая!!! Аж блевать хочется!.. Стоп, эмоции в сторону. Лучше выдам «гостинцев» и неруси мохнатой, и сутенерше зубастой!!!»
Тенью мелькнув мимо мадам, я по ходу поразил пальцами две точки на ее жирном теле. И когда Ашот Соломонович (открывая дверь) оглянулся на близнецов, никем не замеченный проник в комнату. Она представляла собой нечто вроде спальни (но не для сна предназначенной): с широким диваном, пушистым ковром на полу, со множеством зеркал (в том числе на потолке), с крупноформатными порнографическими фотографиями на стенах… Воздух пропах пóтом, спермой и французской парфюмерией. В центре на небольшом возвышении с внутренней подсветкой торчал длинный пластиковый шест. (Совсем как в стриптиз-баре.) На полу валялись кем-то забытые кружевные трусики. Судя по размеру – подростковые. Похоже, «кастинги» проходили тут регулярно, не реже двух-трех раз в день…
Суетливо заперев дверь на ключ и спрятав оный в нагрудный карман, Ашот Соломонович включил музыкальный центр. Помещение наполнилось слащавыми завываниями известного певца-педераста. Довольно хрюкнув, «папик» снял штаны с трусами, плюхнулся голым задом на диван и, раскорячив ноги, скомандовал:
– Ты, девочка, медленно раздевайся у шеста под музыку (надеюсь, мать тебя обучила). А ты, пацан, делай мне минет: старательно! с вдохновением!.. Когда щелкну пальцами – поменяетесь. А потом «покувыркаемся» в кроватке все втроем. Если я останусь доволен – устрою вас в телешоу «Юные таланты». Если нет… Ой!!! Мля-ё-ё-ё!!! У-у-у-у-у-у-у!..
Получив особый удар из арсенала дяди Миши, извращенец с хрустом согнулся в дугу. (Причем губы его уткнулись прямиком в напряженный пенис.) Грязно выругался, задергался и, не в силах разогнуться обратно, протяжно, по-собачьи завыл[45].
Отперев дверь обычной булавкой, я шепнул детям: «Уходите отсюда. Зовите психиатров», – и, не замеченный ими, вновь оказался в коридоре. Там мамаша-сутенерша вкушала последствия моих тычков. А именно – ходила по коридору на четвереньках, выпятив толстый зад. Пучила в ужасе рачьи глаза и беззвучно разевала зубастую пасть. Работники Телецентра хихикали, показывали на нее пальцами. В следующий момент из «кастинговой» комнаты выскочили оба близнеца с криками: «Смотрите!.. Ашот Соломонович с ума сошел!..» Несколько человек как по команде заглянули туда, и хихиканье сменилось громовым злорадным хохотом. Кто-то начал вызванивать по мобильному «Скорую психиатрическую», а я (очень довольный содеянным) прошмыгнул дальше в подвал… (Надо же выполнить приказ шефа и проверить вход в подземные коммуникации. – Д.К.)
Подвал оказался незаперт (вернее, отперт снаружи). И там тоже не обошлось без «приятной» встречи. На большом брезентовом чехле рядом с аккуратной стеной из ящиков (видимо, с аппаратурой) сплелись в объятиях два голых педераста. Один старый, с довольно известной телемордой. Второй молодой, незнакомый – надо думать, будущая «восходящая звезда». Воняя едким пóтом, они… Впрочем, не стану описывать, ЧТО вытворяли эти существа. Слишком ж… Б-р-р!.. Надеюсь, вы понимаете!.. С трудом удержав позыв к рвоте, я наградил их ударами, временно выводящими психику из строя… (Опять дяди-Мишина школа! – Д.К.) Уж не знаю, какие их посетили видения, но отвратительный клубок распался с истошным визгом. А сами пидоры, забыв про одежду и заполошно крича, ломанулись из подвала наверх. Туда, где еще не утихла шумиха вокруг «волосатого» и «зубастой»… Проверив, проформы ради, канализационный люк, я покинул подвал, оставив дверь открытой. Обошел по окружности Телецентр. Прячась от камер наблюдения, осмотрел возможные пути проникновения в него. На полчаса «обеззвучил» какого-то мелконачальственного хама, орущего на пожилую уборщицу. И в конечном итоге остановился у запасного выхода, дожидаясь там куратора. (Так мы с ним условились.) «Скверное местечко. Гораздо хуже, чем я предполагал, – слившись со стеной, мрачно размышлял я. – С виду все чинно, респектабельно, а… даже не копни поглубже… Просто загляни «за кулисы» и ТАКОЕ увидишь!.. Боже Праведный!!! Вряд ли теперь телевизор смогу смотреть, зная, как они тут… чем, где и когда… За какие «заслуги»… Уроды моральные!!! Перестрелять бы на фиг «папиков» и прочих… Здание снести бульдозерами и выстроить новое, на другом месте… Это, между прочим, стои́т на сровненном кладбище самоубийц… Весьма примечательно совпадение. Или не совпадение, а метафизическая закономерность?!.»
Дядя Миша появился внезапно, словно из пола вырос, и сделал знак рукой – пошли, дескать…
Вернувшись к проходной, мы под носом у охраны спокойно покинули Телецентр. Уселись в «Опель», отъехали примерно с километр, и лишь тогда куратор искоса глянул на меня:
– Хорошо развлеклись, полковник?
– Средне. Хотелось бы бóльшего. – Я вкратце описал свои похождения.
– Нормально, – кивнул куратор. – Следов вы оставили ровно столько, сколько нам нужно.
– Сле-е-едов?!
– Естественно. Видите ли, Дмитрий… Как мы уже говорили, Кузнецов – это как бы я… со знаком «минус». По некоторым незначительным изменениям в студии (не заметным обычным людям) и по вашим «приколам» он поймет – сегодня проводилась всесторонняя разведка объекта. Причем проводилась лично мной (те мелкие перемены в студии) и моим новым учеником, который будет непосредственно возглавлять группу ликвидаторов. Ученик же в процессе немного позабавился. Короче – отвлекающий маневр можно считать удавшимся.
– А он не решит, что вы… гхе, гм… отмените операцию… гхе, гм… из-за… – я осекся, подыскивая слова.
– Из-за ваших «шалостей»? – пришел мне на выручку дядя Миша.
– Да!
– Не решит, а совсем напротив, – грустно усмехнулся куратор, немного пожевав губами, и продолжил с тяжелым вздохом: – Сам Кузнецов вел себя так же, как вы (в смысле забавлялся), в свое время. Но я ни разу не отстранил его от участия в готовящихся операциях. Ведь большинству людей… тем, кто не знаком с «Системой»…[46] подобные фокусы абсолютно не понятны, и они не способны на основе их сделать правильные выводы. Будут измышлять различные глупости… Не более того!
– Но Кузнецов-то не обычный, – осторожно заметил я.
– К сожалению, да, – вновь вздохнул куратор. – Кроме того, он знает, что мы знаем о нем. (Простите за тавтологию.) А потому, по его мнению, я могу перестраховаться: оставить дома «шаловливого» ученика и возглавить нападение лично.
– Но не отменить?!!
– Ни в коем случае!!! С некоторых пор наш иудушка переполнен гордыней и меряет всех (в том числе меня) по своей мерке… «Супермен, да вдруг отступать? НИКОГДА! Я самый крутой, остальные мусор! Плевать на них!!!» – чужим, неприятным голосом (видимо, кузнецовским) продекламировал дядя Миша и уже своим, тихим и грустным, подытожил: – Так считает предатель, и так (с его точки зрения) считаю я…
Некоторое время мы оба молчали. Электронные часы на панели автомобиля показывали ровно полдень. Стоящее в зените солнце заливало яркими лучами бурлящие суетой улицы Н-ска. Из чуть приоткрытого бокового окна «Опеля» веяло ледяным, бодрящим сквознячком. Гаишники по пути нам больше не попадались. Даже два промелькнувших «поста» казались вымершими, безлюдными. Их обитатели словно попрятались куда-то. «Неужто передали по цепочке: «Бойтесь черного «Опеля» с такими-то номерами»?! – возникла в голове дурацкая мысль, от которой я тут же отмахнулся. Выбросил в окно дымящийся окурок и наконец нарушил затянувшуюся паузу:
