Мёрдок включил секундомер. Почти одновременно со словами «Пошли» он услышал «Бум!» Хиггинсова «Ремингтона», «клик-клик» помпового магазина и второй, такой же оглушительный «Бум!». Дверной замок под ударами картечи в унцию каждая разлетелся брызгами осколков металла, вырванных с корнем шурупов и щепок. В дыру влетел и плюхнулся на пол маленький черный предмет, размерами и формой напоминающий рулон туалетной бумаги. Послышался громкий хлопок; будь это не имитатор, а настоящий взрывпакет, всех в помещении на несколько мгновений оглушило бы и ослепило.
Не успело еще стихнуть эхо от имитатора, как в комнату ворвались Котики. Первым показался Роселли — он исполнил «крючок», кубарем откатившись от двери вправо. В считанные доли секунды за Роселли влетел Браун, повторив тот же маневр, но влево. И тут же прямо в комнату ворвался Гарсия, с ловкостью чемпиона-гимнаста перекатившийся разом через обломки двери и журнальный столик.
Почти в унисон грянули выстрелы: так быстро нажимали атакующие на спусковые крючки, что казалось, будто они стреляют очередями. Террорист в левом углу дернулся и повис на лесках. Полголовы ему снес своими выстрелами Браун. Гарсия, залетевший достаточно далеко, чтобы заглянуть за спину заложнице, снял террориста с «Калашниковым», а Браун, перекатившись в левый угол, влепил три пули в девицу за диваном. Роселли застрелил террориста за столом, повернулся и всадил в несчастную террористку еще три пули, разнеся ей голову. Отцепившись от лесок, манекен рухнул на пол, в воздухе остался висеть только кусок головы с кудрявым огненно-рыжым париком. Гарсия нырнул за диван в поисках мелких пакостей вроде спрятавшегося террориста, затем выпрямился, не опуская свою «беретту».
— Чисто! — выкрикнул он, окинув помещение взглядом.
— Чисто! Чисто! — хором откликнулись Браун и Роселли.
— Чисто! — добавил Хиггинс, прикрывший их из-за журнального столика.
Мёрдок нажал на кнопку секундомера.
— Пять ноль восемь, — произнес он, глянув на дисплей. — Не слишком проворно, мужики. Я бы сказал, медленно. Это надо делать за четыре с полтиной.
Котики остывали после короткой схватки. Наполовину израсходованные магазины скользнули в перчатки, израсходованные пули были подсчитаны, стреляные гильзы подняты с бетонного пола. Обогнув остатки двери и стоящего перед ней Хиггинса, в комнату вошли Маккензи и Эллсуорт.
— Разборка, — объявил Мёрдок. Он подошел к медленно покачивающейся на леске фигуре заложницы. Правая рука неестественно вывернута, а в свитере зияла дыра. — Посмотрим-ка, что у нас не так. Гарсия, мне кажется, ты взял прицел слишком низко. Убил танго, но задел заложника.
— Я немного поторопился, лейтенант. Слегка потерял равновесие, прыгая через этот занюханный стол, и стрелял, еще как следует не прицелившись.
— И отвернулся от красотки Тилли, стоявшей за диваном. Ты что, ее не видел?
— Видел, сэр, — ответил Пугач. — Но мне казалось, тот мужик с «Калашниковым» опаснее. Он стоял с оружием наготове, а Тилли опустила свой пистолет. И потом он все-таки держал автомат.
— Она стояла ближе всех к заложнику, и все же вы застрелили ее последней. А теперь подумайте, как можно было снять ее быстрее.
Обсуждение продолжалось еще несколько минут, прежде чем было прервано настойчивым биканьем. Мёрдок расстегнул кармашек жилета и вытащил оттуда пейджер.
— Прошу меня извинить. Вызывают. Шеф, прогоните их еще разок, ладно?
— Есть, сэр.
Выйдя из «дома-тира», Мёрдок пересек вытоптанную лужайку и подошел к маленькому КП с телефоном.
— Мёрдок слушает.
— Дежурный из штаба, — раздалось в трубке. — Сэр, к вам посетитель.
— Кто? Тьфу, ладно, я сейчас, — он вздохнул и повесил трубку. Должно быть, капитан Мейсон с кем-нибудь из Пентагона. Насчет операции «Солнечный молот». И что он им ответит? Что люди готовы? Что они играючи захватят теплоход с двумя тоннами самого ядовитого из всех известных веществ?
Спустя десять минут он уже пересекал вестибюль штабного корпуса, оставляя на навощенном полу грязные следы. Он взмок, устал и надеялся, что если уж это шишка из столицы, то хоть бы по делу.
Он узнал посетителя со спины, едва появившись в холле для отдыха офицеров. Внутри у него все сжалось. Это вовсе не чиновник из Пентагона.
Посетитель здорово походил на Мёрдока, не считая того, что был стар, сед и морщинист.
— Привет, сын, — бросил он, повернувшись.
— Отец! Какого черта ты здесь делаешь?
— Слышал, что тебя перевели, вот и решил заглянуть, посмотреть как ты, — он еще раз оглядел холл с его заляпанной мебелью, выцветшими стенами и покачал головой, словно интерьер оправдывал самые худшие его опасения. — Так ты теперь работаешь здесь, да?
Губы Мёрдока сжались в жесткую линию.
— Я всерьез задумываюсь, не имеешь ли ты отношения к моему переводу. Меня выдернули из Коронадо в самый разгар первого этапа обучения и поспешно переправили сюда.
— И ты думаешь, я устроил твой перевод на Восточное побережье? — Пожилой человек снова покачал головой. — Боюсь, ты ошибаешься. Я мог бы устроить тебе перевод...
— Это мы уже проходили, отец. Ты знаешь, что я думаю по этому поводу.
— Знаю. Ты все еще не избавился от идеализма в отношении своей карьеры. К черту, Блэйк, тебе что, никто не говорил, что эти спецотряды вроде ваших Котиков бесперспективны?
— Это то, что мне нужно. И я хорошо с этим справляюсь... сэр.
— Гм. Не хватало еще, чтобы не справлялся, — он окинул Мёрдока критическим взглядом. — А ты неплохо выглядишь. Славный калифорнийский загар.
— Отец, зачем ты хотел меня видеть? У моего взвода сегодня очень плотный учебный график.
— Ну, если честно, я слышал, что тебя, возможно, скоро пошлют к черту на кулички. Так сказать, по делу.
Мёрдок оглянулся. Даже здесь, в штабе Отряда некоторые вещи не принято было обсуждать открыто. И он не был уверен, есть ли у отца необходимый доступ к секретной информации.
Дьявол, старик давно уже член Конгресса, Комитета по Вооруженным Силам... И все же та неодолимая стена, что выросла между ними за последние пять лет, никуда не делась. Мёрдок ответил не сразу.
— Послушай, Блэйк, — сказал Мёрдок-старший. Он развел руками, как бы демонстрируя свою безоружность. — Я знаю, что выбрал не самый подходящий момент. Но мне хотелось... мне хотелось повидать тебя, пока ты еще здесь.
— Я не знал, что должен уезжать... сэр, — он буквально умирал от любопытства, что же такое известно отцу... но он ни за что не спросит его об этом.
— Сын, это новое задание будет опасным. И неблагодарным. Что-то вроде «будьте вы прокляты, если сделаете это, и будьте прокляты, если не сделаете».
— Откуда, черт возьми, тебе это известно?
— Комитет Штабов информировал об этом Конгресс. Не всех, конечно, но многих. Я в списке.
— А Фарнум?
Старший Мёрдок криво усмехнулся.
— У моего уважаемого коллеги из Калифорнии... гм... очень напряженный график... я так понял, решили не добавлять ему хлопот.
Мёрдок понимал, что творится в Вашингтоне. Уведомление о готовящихся военных операциях давно уже стало камнем преткновения между Конгрессом и Пентагоном. В восьмидесятых годах действия ряда конгрессменов во время дебатов по поводу помощи никарагуанским «контрас» носили, по мнению Мёрдока, характер откровенного саботажа. Не раз и не два информация о тайных операциях поступала через Конгресс в Манагуа, а в результате гибли американские советники, пилоты и другой персонал.
Старший Мёрдок, казалось, прочитал мысли сына.
— Я знаю, что ты думаешь о некоторых моих коллегах. На Капитолии хватает лиц обоего пола, и влиятельных, невзлюбивших военных. Только не путай меня с подобными Фарнуму.
— Ни за что. Не сомневаюсь, что ты делаешь все возможное, чтобы помешать этим ублюдкам развалить нашу армию. Все, чего я хочу от тебя, — это получить возможность жить своей собственной жизнью. Все, что я хочу от своей карьеры, о которой ты так заботишься, — это делать то, что я считаю нужным. И я не собираюсь быть холеным пуделем в военной форме, гуляющим на поводке у политиков — каких угодно политиков. Ладно? И так уж я считаю, SEAL важны, более того, необходимы.
— Понимаю, Блэйк. Не думаю, чтобы ты в это верил, но я это понимаю. И пытаюсь довести до твоего сведения, что у Котиков немало сильных противников, и не только на Капитолии. Я говорю о Пентагоне.
— Думаешь, я об этом не слышал? — определенные лица военной верхушки не принимали саму концепцию элитных подразделений. Так, генерал Норман Шварцкопф, стоявший во главе «Бури в пустыне», отличался особой неприязнью к подразделениям типа «Дельты» или Колосов. Да и другие военачальники недолюбливали их хотя бы за то, что они отбирали себе лучших из лучших и пользовались приоритетом в получении фондов и снаряжения.
Одно хорошо, не все разделяли эту точку зрения.
— Так что, похоже, в Комитете над вашей головой сгущаются тучи, — произнес конгрессмен. — Фарнум и ему подобные вцепились в ваши Отряды, как свора бульдогов, и так просто отпускать не намерены. И мне чертовски не нравится вся эта заварушка в Индийском океане.
