Ознакомительная версия.
— Да, мне еще показалось, будто ты что-то сказала? Или намекнула… нет?
— Я-а? — удивилась Светлана, щурясь. — Разве? Ах, да, я, помнится, хотела сказать одному хвастуну: мы еще посмотрим.
— Хм… посмотрим, говоришь? — он подмигнул ей и потянулся, расправив плечи, да так, что сам крякнул от наслаждения. — А ты случайно не обиделась на то, что я не обнаглел до крайности?
— Пых! — передразнила она его. — И не подумала!
— И это правильно, всему свое время, — сказал Антон, наставительно тыкая в ее сторону указательным пальцем. — А теперь сиди и покорно жди!
Она, улыбаясь, медленно кивнула и, закрыв глаза, откинула голову на спинку сиденья, будто ее неожиданно потянуло в сон.
У Светланы с сыном была большая трехкомнатная квартира в Отрадном, недалеко от метро, в хорошем, хоть и старом, доме. Плетнев понял так, что это у них все, что осталось от летчика, майора Васенина, чей увеличенный фотопортрет висел под стеклом в комнате, называвшейся гостиной. Была здесь еще спальня и комната Игорька. Но на мебели, как и всем остальном, лежала заметная печать какой-то страной неухоженности. Вроде все чисто, а не очень уютно, — бывает так. Видно, уже долгое время руки хозяйки не доходили до устройства уюта, настроения не было, или стимула. Время-то на другие заботы улетучивалось…
Зато, как стало понятно сразу, вся жизнь была сосредоточена на кухне. Она была большая, даже диванчику место нашлось. И на нем лежали, сложенные стопкой, подушка и свернутый плед. И это объясняло смысл бытия, — хозяйка наверняка и спала тут. А на таком диванчике и ноги-то путем не вытянешь — вон, и кухонная табуретка в торце приставлена. Значит, и тут — одиночество. Как запертая на ржавый замок государственная граница.
Светлана, вероятно, прочитала его мысли по этому поводу и излишне торопливо, даже с легкой суетливостью, поспешила убрать «свидетельство» своих ночных одиночеств, подхватила и унесла в спальню. А, вернувшись, не глядя в глаза, сказала, что в последние дни была все время в напряжении, поэтому…
Да чего объяснять? Плетнев понимающе пожал плечами и сделал вид, будто ничего, нуждающегося в пояснениях, не заметил. Он разбирал свои пакеты из магазина и при этом без остановки говорил, чтобы у хозяйки пропала скованность, — давно здесь не было мужчины, это заметно.
— Я несколько пакетов пельменей взял на всякий случай, только сегодня они вряд ли пригодятся. Именно эти — очень вкусные, Васька, как утенок, десятками заглатывает. И гораздо полезнее лягушек, хотя… кто знает? Кидай их в морозилку, она у тебя совсем пустая. Вот… А лопать мы будем, если не возражаешь, цыплят-табака. Они специально такие здоровенные выросли, как индюки. Это чтоб их руками можно было есть! — он повысил голос, видя, что Света, накрывая на стол, кладет вилки с ножами.
— Зачем? Можно ведь и нормально, как все люди? — удивилась она. — Зачем же руками?
— Вот как раз такую птицу и едят руками.
— Где едят? В Африке? — это она съязвила, демонстрируя свою широкую осведомленность.
— И в Африке — тоже, — Антон кивнул. — Только там потом пальцы облизывают, или собакам дают облизывать, а «белые люди» обычно моют. Пойдем в ванную, я тебя буду держать, а ты будешь их мыть. А вот потом… а что у нас, кстати, потом? — Он помолчал, не услышал ответа и высыпал на стол из другого пакета разнообразные фрукты. — Эти все помой и складывай, чтоб были чистыми… Слушай, а я тут еще свинячьей колбаски прихватил — тоже пожарим, ладно? Ох, люблю!.. А ты разве не любишь?
— Наверное, когда-то любила… Не до нее мне, Антоша, — вдруг с ласковой интонацией Элки произнесла она.
И он немедленно отреагировал. Отставив в сторону пальцы, лоснящиеся свиным жиром из развернутого целлофанового пакета, он локтем притянул к своей груди голову Светланы и с огромным наслаждением, уже не опасаясь ничего, с силой сжал ее губы своими, да с таким глубоким засосом, что она и в самом деле задергалась было, но немедленно закинула свои руки ему на шею и приникла всем телом, дрожа, словно в сильном ознобе…
Ух, какой это был поцелуй! Правильно говорил Саша, если очень сильная женщина долго сдерживает себя, а внутри у нее пожары бушуют, то однажды огонь вырвется наружу, как из жерла вулкана, и тому, кто попадет под этот огненный ливень, мало не покажется. Немыслимые и неизгладимые впечатления… Или воспоминания?…
Она первая разжала объятья и отпустила его, отошла и села на свой диванчик. Помолчала, потом подняла глаза, словно хотела о чем-то спросить, но Антон опередил:
— Да, девушка, скажу я тебе, — он с восхищением покачал головой. — У-у-у, что будет, что будет! Как бы я действительно не перехвстался, со мной такое иногда случается… Знаешь, — он хитро сощурился, — давай-ка лучше я пока не буду приставать к тебе, ладно? А то, боюсь, мы с тобой без ужина останемся. — И сказал это с такой дурашливой интонацией, что вмиг снял нараставшее, как ему показалось, напряжение. — Да, кстати, ты ведь так и не ответила на мой прямой вопрос: а что у нас будет потом?
Светлана невольно приняла, причем с большой охотой, стиль его разговора. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но смогла только выдохнуть: «Пых!» — и тут же снова залилась смехом, как девчонка, почти до слез, так это у нее получилось уморительно. А он, махнув безнадежно рукой, стремительно «залепил» ей прямо в нос поцелуй и в темпе занялся бройлерными цыплятами…
Потом заметил заставленный кухонными принадлежностями тостер, которым наверняка сто лет в этом доме не пользовались. Обрадовался.
— Я чего предлагаю? Он работает? — он кивнул на прибор для приготовления тостов.
Света неопределенно кивнула, добавив, что не умеет им пользоваться, вот муж умел, но с тех пор как-то не приходилось…
— А ничего здесь хитрого. Сейчас проверим. Давай-ка, пока цыплята будут жариться, червячка заморим? Я сделаю бутерброды с ветчиной и сыром — вкуснющие! Язык проглотишь! И винца немножко тяпнем, не злоупотребляя, а то у тебя там завтра будет нелегкий день. Но немного расслабиться сегодня надо обязательно, сама крепче себя потом будешь чувствовать. Соглашайся с мнением профессионала в этих вопросах! И освобождай мне тостер. А вон в том пакете — батоны… Резать наискось… Нет, нет, положи нож, лучше я сам сделаю!
И Светлана безропотно выполняла все его команды. Вот, что значит — мужчина в доме. Как, наверное, приятно ей подчиняться!.. И он командовал, что-то попутно объяснял, шутил, подмигивал, то есть продолжал активно снимать с нее напряжение.
А цыплята шкворчали на двух сковородках, придавленные перевернутыми тарелками с грузом сверху, и разносили по кухне и всей квартире давно, похоже, непривычный здесь острый аромат чеснока, перца, зелени. И Светлана на миг замирала, шумно и смешно втягивая запахи носом, и улыбалась, словно к ней пришел праздник. А то вдруг словно скучнела, опускала голову, переставала обращать внимание на то, что происходит вокруг. Это об Игорьке думала, о завтрашнем дне.
В один из таких моментов Антон снова осторожно притянул к себе ее голову, посмотрел сверху в глаза и сказал негромко:
— Ты, Светка, вот о чем лучше думай… Ну, сделает завтра твой доктор операцию. Это связано с переливанием костного мозга, я знаю. И, если все пройдет удачно, а иначе, я думаю, и быть не может, сама говорила — доктор хороший, у Игоря наступит улучшение. А еще, я слышал, уже есть в Европе лекарство, оно дорогое, но не в этом дело, главное, оно действительно лечит, а не просто продляет, так сказать, понимаешь? Вот о чем тебе надо размышлять. А чтоб правильно размышлять, нужно, чтоб голова была способной это делать, а не только страдать бесконечно. А голову кормить надо, давать ей передышки, отвлекать, даже развлекать, честное слово, это не мои шальные идеи. Это все — релаксация, сечешь? Законное дело. Вот я и предлагаю тебе на сегодня полностью отключиться и подумать только о себе самой. О том, что ты — красивая и умная женщина. О том, что ты желанна, что на тебя смотреть — одно сплошное удовольствие, что ты очень даже способна и наслаждаться, и сама дарить наслаждение. А держать тебя в объятьях — это вообще! Тебе мало — на первый случай? Тогда мы еще чего-нибудь придумаем, — он улыбнулся и почесал ей пальцем кончик носа. — Зато завтра ты будешь выглядеть сильной, бодрой, уверенной — словом, на все сто! Игорек тебя увидит и обязательно поверит, что все пройдет удачно. А ему, в первую очередь, и нужна эта твоя уверенность. Примеров — сколько угодно. Вон, тот же Сашка. После ранений и контузии в коме находился. Доктора заявили, что ничего не могут даже предположить. Выйдет — не выйдет, никто не знал, а врачи были — дай Бог! Но Ирка ходила к нему, сидела, разговаривала, потому что была уверена, что он и в коме ее слышит. И ведь добилась! И Сашка поднялся, на ноги встал, хотя врачи категорически не верили. И не только встал, еще и бандита уделал, которого мы целой толпой выслеживали и догоняли. Вот так, моя хорошая. Убедил? — строго спросил он.
Ознакомительная версия.
