Ознакомительная версия.
Мать родная…
Вертолет был похож на хищную акулу с вытянутым носом, в котором, скорее всего, в радиопрозрачной оболочке скрывается мощный радар, рубленые поверхности и не видно никакого подвесного вооружения.
Это что – оно?
«Стелс БлекХок» – после рейда на Абботабад он стал так же популярен среди любителей военной техники, как когда-то «F117» после первой иракской. До сих пор не было ни единого достоверного изображения этого вертолета – американцы не рекламировали его, не выставляли на выставках и не пытались продавать.
И теперь, похоже, я видел этот вертолет своими собственными глазами. Вертолет заходил на посадку на ровной площадке чуть дальше села, и по единственной дороге уже неслись две машины с включенными фарами…
– Десять футов! Пять футов! Два фута! Касание!
Вертолет замер на земле, опираясь на адаптивное шасси, позволяющее садиться не на совсем ровных поверхностях. Вертолет создавался для доставки групп спецназа за линию фронта, где приличная посадочная – исключение из правил, а не правило…
– Есть касание…
Роторы еще замедляли свой ход, а сопровождавшие вертолет спецназовцы уже занимали оборонительные позиции. Этот вертолет считался секретным, и при других условиях не могло бы быть и речи об использовании его в такой рутинной миссии. Но обстановка в Европе накалилась до предела, и сейчас все выкладывали на стол все, что у них было.
В конце концов, этот вертолет и был изначально разработан для того, чтобы доставать летчиков со сбитых американских самолетов в зоне действия самой эффективной системы ПВО в мировой истории. Говорят, что программа началась еще в конце восьмидесятых и была неожиданно реанимирована двадцать лет спустя, когда внимание ЦРУ привлек странный компаунд в Абботабаде, в нескольких десятках метров от пехотного училища.
Советского ПВО.
– Движение на три!
Были видны мечущиеся лучи фар – дальний свет и ухабы делали свое дело.
– Подтверждаю.
Один из бойцов взял направление на прицел, используя экспериментальный короткий Barrett M240LW[48], только проходящий испытания в спецназе ВВС.
– Два транспортных средства.
– Две цели подтверждаю.
Коммандер набрал номер.
– Бойко. Скажи своим идиотам, если не опознаются, мы открываем огонь…
Бойко Дрыжак со своими людьми занимал самую большую виллу в селе. Вообще, постройки албанцев отличались основательностью и помпезностью – даже у небогатых семей редко было меньше двух этажей, богатые же строили себе настоящие дворцы. Этот дом имел в себе черты как европейской, так и восточной архитектуры. Восточная – это довольно примитивный сад, высоченный прочный забор дувал и плоская крыша, на которой можно было даже спать. Еще был внутренний дворик, с колоннами, но колонны – это скорее мавританский стиль, а дворик – испанский. Из европейского тут был второй этаж (арабы почти никогда не строят ввысь, только вширь) и, пожалуй, балконы.
Бойко с распростертыми объятиями встречал гостей во внутреннем, мощенном метлахской плиткой дворике.
– Саламу алейкум, саламу алейкум. Комнаты уже подготовлены для дорогих гостей, утро вечера мудренее…
– Говорить будем сейчас, – отрезал Корбан, – времени нет.
Дрыжак посмотрел на стоящего за спиной Корбана Сикерда, и это разозлило Корбана еще больше…
– Говорить вы будете со мной, мистер Дрыжак, – он перешел на сербско-хорватский, который все тут знали, – и только со мной…
Дрыжак пожал плечами.
– Прошу…
Ритуал застолья у местных горцев был смесью цыганских, албанских и восточных традиций: так, сидели за столом, но ножки стола были на треть короче, чем у нормального стола, сам стол был большим, и поверх него была не скатерть, а стеганое одеяло – курпачи, как это было принято на Востоке. В меню не было типично цыганских блюд, таких как еж в глине[49], не было свинины, но при этом на столе стояло спиртное, которое мусульмане позволять себе не должны[50]. Спиртное было – не ракия или сливовица, а какая-то горькая настойка на травах. Основные блюда были обычными и сытными – жареный картофель с мясом, кукуруза…
С американской стороны за стол сели Корбан и Сикерд, они сидели рядом друг с другом. С албанской стороны было два человека, один из них был Бойко Дрыжак, второй – также авторитет, видимо входящий в бажрак. Американцы видели его впервые.
Корбан отказался от налитой ему рюмки, что по меркам местного гостеприимства было невежливо и показывало пренебрежение гостеприимством хозяина. К еде тоже почти не притронулся. Коммандер Сикерд, много времени проведший на Востоке, ел и пил с удовольствием…
– Господин Дрыжак, – перешел к делам Корбан, – я бы хотел проинформировать вас о том, что американское правительство имеет большие вопросы по поводу вашей деятельности.
– Какой деятельности?
– Вашей. Вашей деятельности. Например, по поводу вашего содействия проникновению моджахедов из Ливии и Египта на европейский континент под видом беженцев от вооруженных конфликтов…
– Какого черта? Разве не вы…
– Но у меня лично больше всего вопросов вызывает та история с журналисткой. Для чего вы ее убили? Какого хрена вы это сделали?
Корбан перед тем как лететь, положил в карман ручку, выполняющую также функции диктофона, и еще один диктофон – в виде заколки – прикрепил к галстуку. Ему нужна была эта запись для того, чтобы в случае чего оправдаться перед отделом контрразведки ЦРУ, которому будет поручено внутреннее расследование, или перед комиссией Конгресса, если все зайдет совсем уже далеко…
В крайнем случае, он собирался сдать Сикерда, который был по уши замазан делами с наркомафией.
Но то, что произошло дальше, не укладывалось ни в какие его планы.
Второй присутствовавший на встрече человек достал пистолет Макарова с глушителем и направил его на Корбана. Сикерд выхватил свой «Глок» и направил на албанских мафиози – но это не произвело на них никакого впечатления.
– Хорошо, что вы сделали это, коммандер Сикерд, – сказал человек с пистолетом, потом он показал стволом на Корбана, – убейте его.
– Положите пистолет на стол, – с угрозой сказал Сикерд.
Справа появился человек, у него был автомат с глушителем, и он направил его на американцев.
– Коммандер, некий Хулио передает вам привет.
– Я такого не знаю! – огрызнулся Сикерд.
– А он вас знает. За бойню в лесу надо кому-то отвечать. Вам – или вот этому человеку. Он уже отменил нашу операцию в Черногории и теперь зачищает концы. Вы не слышали, что он сказал? Он собирается свалить все на нас. И на вас тоже, коммандер. Но если он будет мертв – можно будет свалить все на него. Убейте его.
Томаш Корбан не первый год работал оперативником и умел выживать в самых неблагоприятных обстоятельствах. Но сейчас он оказался не в лучшем положении – хотя бы потому, что у него не было оружия. Никакого. Он привык перемещаться из страны в страну и потому не мог постоянно носить оружие. А если он находился на опасной территории – то он полагался на правила безопасности и охрану. И вот тут он и ошибся. Он взял с собой Сикерда, потому что знал о его связях с наркомафией и знал, что Сикерд, что бы ни произошло, будет молчать. Но он не просчитал, что связь с наркомафией его охранника и гаранта безопасности может быть использована и другой стороной с не меньшим успехом…
Он понимал, что сейчас решение принимают албанские наркомафиози. И если хочешь жить – говорить надо с ними.
– Постойте…
Человек с пистолетом был одного возраста с ним. Худое, узкое, чисто выбритое лицо и оттопыренные уши делали его похожим на немца.
– Операция в Черногории более невозможна, это надо понимать. Она дискредитирована.
– Что, простите?
– Дискредитирована! Вы не понимаете, тупые кретины, что происходит?! Об операции уже знает кто-то в Скандинавии, а скоро узнает весь мир!
– Вы похитили и убили Штефана для того, чтобы сорвать все.
– Штефан вас сдал! Он говорил с журналистом! Он продался! Он сам об этом сказал! Он раскололся!
Корбан здесь допускал ошибку. Он не понимал, что и в албанском сообществе и в сообществе албанских цыган действовало правило: всегда верят своему, а не чужому.
– Вы похитили его для того, чтобы сорвать наше объединение…
– Послушайте. Никакого объединения не будет, вы этого не понимаете? Об операции узнали посторонние люди! Через Штефана! Сейчас нельзя привлекать внимание к Косово ни под каким видом. Поймите же!
– Мы слишком долго ждали, мистер Корбан. Наши требования – требования об объединении албанского народа в едином национальном государстве законны и справедливы, и мы не можем больше ждать ни дня их удовлетворения. Операция начнется и пройдет так, как было задумано. И тогда, когда мы договорились.
– Кретины, не будет ничего! Польские миротворцы вам не помогут!
Ознакомительная версия.
