Константин набрал номер домофона, услышал переливчатый перезвон и, не дожидаясь ответа, толкнул тяжеленную металлическую дверь. В подъезде осмотрелся. Все тихо. Только высоко наверху хлопнула дверь. Он вступил на первую ступеньку лестницы и уверенно стал подниматься наверх. На шестом этаже остановился, передохнул и протянул руку к кнопке звонка. Но звонить не стал, — что‑то в этой тишине показалось ему подозрительным…
Только сейчас он заметил, что дверь приоткрыта. Очевидно, кто‑то пытался ее прикрыть, но в старых домах все двери разболтаны. Как ни прикрывай, все равно останется щель. Константин осторожно надавил на дверную ручку. Дверь медленно, со скрипом отворилась.
В квартире царил полумрак. Только где‑то в отдалении был заметен неяркий свет. Константину не дали возможности освоиться в незнакомом месте. Сзади на него молча навалилась массивная туша. Горло Рокотова сдавили огромные ручищи, в которых чувствовалась звериная сила. Константин попытался ослабить хватку, но все напрасно. Тогда неимоверным усилием он немного отогнулся назад, просунул руку за спину, извлек пистолет и, не колеблясь, выстрелил три раза подряд в упор в живот душившему его чудовищу.
Огромное туловище нападавшего сработало как глушитель. Выстрелов практически не было слышно. Так, хлопки какие‑то… Сначала Константину даже показалось, что он стрелял холостыми. Но вот чугунная хватка ослабела и тело с грохотом свалилось на паркет. Константин оглянулся. Ну и размеры у этого типа! Разлегся, словно морж на льдине… Раскинув руки–бревна, человек уставился в потолок остекленевшими глазами. Константин ткнул его ногой. Мертв. И слава богу.
Второй появился не сразу. Но он был, вероятно, менее опытен. Пытаясь прыгнуть на Константина из темноты, он задел какую‑то мебель и с шумом растянулся на полу. Не медля ни секунды, Константин достал его точным ударом рукояткой пистолета по голове. Противник, издав стон, замер.
Своего свидетеля он обнаружил в самой большой комнате. Мужчина лет тридцати пяти сидел на стуле, спеленутый широкой упаковочной лентой. Увидев в дверях человека с пистолетом в руке, он замер, не зная, чего ожидать.
Это я звонил вам, мы договорились о встрече. — Константин спрятал пистолет на прежнее место и попытался распеленать мужчину.
Оставь эти путы и слушай сюда, парень. — Человек явно торопился: куда и зачем? — Сейчас могут другие прийти. Сначала послушай меня.
Да вас же в больницу надо везти!
Мужчина нашел в себе силы улыбнуться. Крепкий, ничего не скажешь! Чувствуется армейская закалка.
В Афгане хуже было. И ничего, жив… Скажи мне, приятель, ты что, тоже насчет этого, украденного типа?
— Да.
Так вот: никто его не крал.
Хотя обстановка не располагала к проявлению чувств, Константин все же удивился:
Как же так? Вы же сами дали показания…
А я на ментов свой зуб имею. Потому им всей правды никогда не скажу. А ты свой, вроде меня — тоже себе на жопу приключений ищешь…
Мужчина снова закашлялся, но продолжил через силу:
У меня окна на обе стороны выходят, на Рождественку, и на двор. Так я рассказал о том, что видел на Рождественке.
А что еще?
А еще… когда «Нива» пошла на поворот, я побежал к другому окну, на кухне. И видел, как «Нива» остановилась и вылез из нее тот же самый деловой мужик…
Качура?
Во–во, он самый, мать его нефтегазовую… Он себя там вел как начальник. Там машина стояла, здоровенная такая. Ему дверцу открыли, он сел этак важно. А остальные покидали в эту машину оружие, а сами разбежались кто куда.
Константин понял, что такого ценного свидетеля надо немедленно увезти и спрятать, иначе не увидеть ему завтрашний день. Куда везти? Неважно, главное, подальше из этого жуткого дома. Может, к отцу? Константин полез в карман и вдруг сообразил, что мобильник остался в машине.
Телефон где?
Мужчина сплюнул.
Эти сволочи первым делом его расколотили. Гикнулся телефон…
Тогда я сейчас, один момент…
Стой, стой! Не уходи!
Да я на секунду, позвоню…
Константин выскочил за дверь и помчался вниз по лестнице, считая пролеты. Добравшись до первого этажа, услышал невнятный шум и крики наверху. И затем рядом с ним на квадратные плитки пола с мерзким хрустом грохнулся стул вместе со все еще привязанным к нему «афганцем». Одна ножка стула отломилась и сейчас торчала из груди мужчины, вывернув наружу несколько ребер. Лужа крови вокруг трупа стремительно росла. Константин сообразил, что оглушенный им бандит оклемался и первым делом быстро подчистил за собой территорию.
Оставалось одно — бежать…
Проверяя вечером электронную почту, Константин обнаружил в списке полученной корреспонденции сообщение, которое особенно ждал, от содержательницы московского публичного дома мадам Милены.
Для нужд своего шикарного заведения эта прожженная дамочка зарегистрировала специальную страничку в Сети. Бродя по Интернету и наткнувшись на картинку с фотографиями привлекательных девушек, несведущий человек решит, что это очередная брачная контора. Но те, кто в курсе дела, знают, что достаточно набрать в нижней части страницы некое слово, и перед вами появится бланк заказа.
Многие уважаемые люди Москвы пользовались услугами борделя мадам Милены. Кто только не перебывал в койках ее прелестных девушек: политики, крупнейшие бизнесмены, звезды кино и эстрады. Даже служители культа иногда позволяли себе расслабиться в объятиях наемных жриц любви. Все знали: Милена умеет хранить чужие секреты.
Некоторое время назад Константин помог мадам Милене избавиться от крепко насевшего на нее рэкета. Заведение только–только открылось, а бандюки уже потребовали ежемесячной дани плюс «субботники». Последнее — это не день недели, а бесплатное обслуживание всей шайки рэкетиров по полной программе в означенный день всем персоналом заведения, включая саму его хозяйку.
Тогда при непосредственной помощи Костика бандитов «уговорили» больше не совать нос к Милене. В благодарность мадам устроила «субботник» для него одного. Константин и сейчас с удовольствием вспоминает, как занимался любовью по очереди со всеми девицами подряд. Незабываемая ночка была, ничего не скажешь!
В сообщении мадам Милена лишь просила приехать к ней, на Страстной бульвар, называла точный день и время. Кое‑что проясняло одно–единственное слово, стоявшее в самом конце электронного послания: «Качура».
Несколько дней назад Константин обзвонил своих информаторов, в число которых входила и мадам Милена. Она как содержательница самого шикарного дома терпимости в городе могла что‑то знать. Уж очень важные персоны удостаивали посещением ее девушек.
Значит, Милена что‑то выяснила. Значит, надо собираться и ехать. Причем немедленно.
Заведение Милены располагалось в старинном доме, имевшем среди старых москвичей прозвище «Баулинский». Здание имело довольно любопытную историю. Оно было построено матерью одного из московских купцов для своего сына, Прокопия Баулина. Матушка надеялась, что сынок, болтавшийся преимущественно по номерам да трактирам, приведет в новый дом жену, остепенится. Да не тут‑то было!
Купчишка Баулин жутко обрадовался подарку и немедля превратил его в притон, где происходили самые гнусные оргии в Москве. Гулянки «у Баулина» отличались на редкость мерзким характером. То гости купят в складчину дорогой гроб, положат туда певичку из кафешантана и ну ее отпевать, причем «по полному чину», с дьяконами и певчими. При этом все, естественно, перепьются. То купят несколько дорогих немецких роялей и топоры и давай соревноваться: кто быстрее расколотит рояль на самое большое количество кусочков. Проигравших не было, потому что все напивались на равных.
Видя такое дело, матушка взбеленилась, отобрала дом у сына и продала его владельцам газеты. Редакция просуществовала здесь недолго, и дом был снова продан. Новый владелец без всякой рекламы открыл здесь бордель. С тех самых пор так и повелось, что в «Баулинском» доме, кроме редакций газет да публичных домов, никто не обитал…
Здравствуй, Миленочка, здравствуй, — с порога приветствовал Константин хорошую знакомую.
Ой, Барсик, ты совсем не изменился! Давненько не заглядывал! — По бордельной привычке Милена всех приветствовала одинаково. Но, спохватившись, сменила тон: — Как же я рада тебя видеть, родной ты мой, ненаглядный! — И расцеловала в обе щеки. Константин едва не чихнул от терпкого аромата Милениных духов.
Вокруг столпились девицы. Константину показалось, что кое–кого он узнал. Впрочем, едва ли. Раз в год Милена полностью меняла контингент заведения.
Как твой бизнес, Милена? Процветаешь?
Что ты, Костик, столько расходов! — Разговор о делах всегда расстраивал мадам. — Придется, видимо, продавать заведение. Тут редакция одной демократической газеты желает приобрести помещение…
Извини, дорогая, но дел у меня — по горло. Тороплюсь. Так в чем же дело?
