Ознакомительная версия.
Олеся сидела в кресле и разглядывала свое обнаженное тело. Юное и слегка розовое, оно ей нравилось, и она считала себя уж если не красавицей, то, во всяком случае, весьма и весьма милой. Она окинула взглядом мебель, купленную по случаю ее хахалем, и лениво продефилировала на кухню. Вскрыв ножом пакет с какой-то суповой бурдой, она высыпала его содержимое в давно кипящую воду и осторожно перемешала. Подождав пять минут, выключила газ, тем самым покончив с тягостным процессом приготовления пищи. Вернувшись в гостиную, уселась на свое насиженное место и предалась неутешительным раздумьям.
Едва приехав в Москву из глухой тамбовской деревни, она сразу же отдалась молодому человеку «по любви», узнав, что ее избранник – коренной москвич и готов жениться. Правда, оказалось, что жениться он не собирается, да и не москвич он вовсе, а такой же, как и она, лимитчик. На прощание одарив ее увесистым пинком, он отбыл в неизвестном направлении в поисках таких же дурех, по его образному выражению, «желающих мужа, прописки и длинной пиписки».
Она не долго мучилась и постепенно все больше и больше входила во вкус постели. Перепробовав множество мужчин и поз, она пришла к выводу, что ее мужчина – это атлет среднего роста, брюнет, уже не юноша, но и не старик. Из поз она остановилась на старой, испытанной, мотивируя это двумя основными причинами: во-первых, самой не приходится тратить много энергии и всю себя можно посвятить получению удовольствия; во-вторых, тяжесть мужского тела действовала на нее возбуждающе. Впрочем, при случае она не считала за грех расслабиться каким-нибудь другим способом.
С боссом, или, по-другому, Иваном Федоровичем, она познакомилась, возвращаясь с очередной разудалой вечеринки. На поднятую призывно руку остановились темно-синие «Жигули», и сидевший в них мужчина, открыв дверцу, спросил:
– Вам куда, девушка?
Не отвечая, она села и лишь тогда быстро назвала адрес своего общежития. Всю дорогу они ехали, весело переговариваясь, словно давние знакомые. Каким-то чисто женским чутьем Олеся почувствовала запах тугого бумажника. Несмотря на легкое подшофе, она быстро сориентировалась и устояла против приглашения заглянуть к нему на дачу, но охотно оставила свои координаты и пригласила заходить в гости. Машина остановилась, и Олеся, как добропорядочная девушка, достала пятерку и подала водителю. Вопреки ожиданию, деньги он взял и, пообещав навестить, уехал. Уставшая до бесконечности лимитчица направилась в здание общежития, мечтая только о душе и своей чистенькой постельке. Гулянка, растянувшаяся на весь день и вечер, представала в памяти как нечто среднее между секс-фильмом и фильмом ужасов. Днем, веселясь, играли в бутылочку, вечером, разгорячённые выпитым, перешли к ромашке. И сейчас у нее было ощущение, будто она переспала со всем городом. Кое-как Олеся добралась до душа и долго-долго отмывалась, затем оделась и не спеша направилась к своей комнате, где её уже ждала подружка Татьяна с невесть как прошмыгнувшими мимо вахтеров двумя полупьяными парнями.
В ту ночь поспать ей так и не дали, а под утро в ее комнату принесли огромный букет белых роз. С ними не было никакой записки, но кто их прислал, было совершенно ясно, и девушка поняла, что впервые в жизни сделала правильную ставку. Вечером опять были цветы. Месяц продолжалась цветочная бомбардировка. Девчонки по комнате предложили таскать их на продажу. Продавать их она отказалась, но зато охотно раздаривала. Вскоре уже во всех комнатах стояли розочки из букетов, предназначенных Олесе. Промелькнул месяц. Она настолько привыкла к этому, что когда однажды цветов не принесли, ужасно, почти до слез, расстроилась. Сказка кончилась. Загрустив и с досады прикусив губу, Олеся вышла из общаги и, спеша в училище, направилась к остановке. Увидев подходящий автобус, бросилась бежать, но раздавшийся почти над ухом чей-то громкий голос остановил ее.
– Девушка, вы спешите? – осведомился кто-то и без всякого перехода добавил: – Вас подвезти?
Она внезапно, словно ударившись о стенку, остановилась и, оглянувшись, увидела ЕГО, стоявшего на тротуаре и державшего в руках огромный букет великолепных белых роз.
– Это вы? Я так рада! – растерянно произнесла Олеся, сама не понимая, рада она или нет.
– Вы правда рады?
Она молча кивнула и направилась к нему, принимая из протянутых рук чудно пахнувшие цветы.
Как-то само собой получилось, что она не пошла в училище, а поехала к нему на дачу. Они долго, молча, в свете поднимающегося все выше и выше солнца, ехали. От сидевшего за рулем мужчины исходил тонкий, восхитительный аромат дорогого одеколона и, глядя на его волевое красивое лицо и широкие мускулистые плечи, она вдруг ощутила, как у нее промеж бедер заполыхало пламя. Наконец они приехали и вошли в двери высокого красивого здания, состоявшего из трех примыкающих друг к другу строений. Олеся очень удивилась и даже начала волноваться, когда он вместо спальни провёл её в гостиную. Краска стыда, смешанная с гневом обманутого ожидания, залила её щёки, но тихая мелодичная музыка и лёгкое приятное вино быстро вернули её благосклонность, а желание, охватившее девушку еще в машине, разгорелось с новой силой. И только усилием воли удерживала она себя от соблазна скинуть вяжущую одежду и броситься ему на шею в неистовом желании слиться воедино. Наконец её ожидание закончилось. Он придвинулся к ней и наклонился для поцелуя, а она тут же обхватила его руками и с жаждой изголодавшегося вампира впилась в его губы. Её мелкие зубки в неистовстве кусали его шею, а их руки помогали друг другу освобождаться от мешавшей и такой лишней в эти мгновения одежды…
Чуть позже, лежа в постели на уже не столь белоснежных, измятых простынях, она вдруг поняла, что этот мужчина, совсем недавно видевшийся ей лишь в образе туго набитого кошелька, неожиданно превратился в лучшего в ее жизни любовника.
Поднявшись на четвертый этаж, он подошел к двери и позвонил. Веселой трелью прозвенел звонок, и Олеся в радостном предчувствии устремилась к двери.
– Любимая, это я! – донесся до нее знакомый голос.
Она открыла дверь и с радостным криком бросилась в объятия Ивана Федоровича.
– Где ты пропадал? – спросила девушка, уткнувшись в его плечо и шмыгнув носом.
– Работа, работа и еще раз работа, – со смехом ответил он и, приподняв девушку на руках, вошел в квартиру. Втянув в себя витавший в ней воздух, он подозрительно покосился на Олесю. – Так-так, опять на концентратах? – В его голосе сквозил притворный гнев.
– Ах, ты, мой нюхач! Вот видишь, чем приходится питаться? Ты же меня по ресторанам не водишь, а готовить я не люблю, ты же знаешь! – нежно прощебетала она, прижимаясь к его щеке.
– Послал бог тебя на мою шею, лодырь ты несчастный! – и он, поставив ее на пол, шутливо шлепнул по круглой попке, высунувшейся из-под задравшегося халатика.
Она, притворно надув губки, убежала в спальню и плюхнулась в постель.
– Не поймаешь! – донеслось оттуда игривое. Иван не спеша вошел вслед за ней и, скинув костюм, опустился рядом.
– Я уезжаю в командировку, – как-то по-особенному вздохнув, произнес он и отвернулся.
– Надолго? – Олеся вся напряглась и, приподнявшись на локтях, повернула к нему свое раскрасневшееся лицо.
– Не знаю, – он снова тяжело вздохнул, – может, на месяц, как получится. Кстати, на всякий случай, в письменном столе в верхнем ящике лежит сберегательная книжка на предъявителя. Потребуются деньги – снимай, не стесняйся, там их много, тебе одной надолго хватит. Если, конечно, машины каждый день покупать не станешь! – Он рассмеялся, но смех получился какой-то грустный, неестественный.
– Зачем мне эта книжка? У меня и без нее денег на полгода хватит, – Олеся совсем скисла, еще не понимая почему, но уже внутренне чувствуя надвигающуюся угрозу своему счастью. Холод, навалившийся на ее сердце, заставил задать дурацкий вопрос: – Ты что, не вернешься?
– Типун тебе на язык! – Он встал и торжественно приложил правую ладонь к сердцу. – Все, заметано, через месяц я у тебя! А про сберкнижку – это я так, между прочим. – Внезапно Иван Федорович понял, что слова убеждения звучат глупо, и чем больше он убеждает, тем больше неверия появляется в ее глазах. Он замолчал и, протянув руку, погладил девушку по струившимся на плечи волосам.
«Он не вернется», – подумала она и неожиданно со всей отчетливостью поняла, как мало она знает человека, которого любит. За два года их бурного знакомства она даже не узнала, кем и где он работает, откуда у него берутся такие бешеные деньги. За занавесом сиюминутного благополучия ей было на это наплевать. Как всегда было наплевать на то, женат он или холост, и только сейчас ей неожиданно для себя захотелось все это знать, прежде чем отпустить его неизвестно куда, неизвестно зачем. Но для того, чтобы узнать, нужно было спросить, а подкативший к горлу ком не давал этого сделать, и она продолжала тихо лежать, лишь изредка шмыгая носом. А Иван Федорович молча снял с себя рубашку, наклонился и приобнял Олесю за плечи. Ее губы потянулись навстречу его губам, и он уже словно в забытьи навалился на нее всей своей тяжестью…
Ознакомительная версия.
