Ознакомительная версия.
– По пятерочке каждая, – спокойно ответил бармен. – Плюс тарелка с закуской по цене восемь тысяч четыреста пятьдесят.
Я полез в карман, и…
И едва не выругался вслух. В кармане я нащупал только завалявшуюся фишку из казино.
Н-да, таким эквивалентом тут не расплатишься. Что же делать? Насыпать в свои ботинки песку и умереть от безысходности?
Предлагать в данной ситуации кредитную карточку было явно глупо – рюмочная была очень низкого пошиба, тут разве что не мочились прямо на пол и моя кредитка была здесь бессильна.
– Мы и так через неделю закрываемся, – жаловался бармен, – надо чтобы рубль в рубль сошелся, а процент боя за квартал и так превышен.
– Закрываетесь? – машинально повторил я. – Что, не окупается погребок?
– Да тут минимаркет очередной открывают, – пояснил бармен. – Наверняка попрут, а мне отсюда до дома двести метров.
– Чье заведение-то? – поинтересовался я, уже нащупывая в кармане телефон.
– ИЧП Карасева, – ответил бармен. – Лицензция от шестнадцатого…
– Не надо мне про ИЧП, – оборвал я. – Кто хозяин, я спрашиваю?
– Вот у Карасева и спрашивайте, – язвительно посоветовал мне он.
– Адрес, – коротко попросил я, набирая номер Гессена, – все равно ведь не спит.
– Мичурина, шесть дробь шестьдесять восемь, – коротко ответил бармен и, отвернувшись, начал протирать одноразовые тарелки.
– Аркаша? – я услышал хмурый голос Гессена. – С добрым утром. У меня небольшая информация. Мы расширяемся еще и по Мичурина.
Я продиктовал номер и удовлетворенно хмыкнул. Вот так-то лучше.
– Ага, спасибо. Нет-нет, не сейчас. Я буду в три, тогда поговорим, – прервал я Гессена, который жаждал поделиться со мной своими соображениями по поводу бумаг, за которыми он провел эту ночь.
Дав отбой, я с американской улыбкой повернулся к бармену, который навострил локаторы, пока я трепался по мобильнику.
– Действительно, ваш гадюшник закрывается, – продолжая улыбаться, сказал я. – А потом снова открывается.
Бармен исподлобья посмотрел в мою сторону, еще не понимая, к чему я клоню.
– Пожалуй, я куплю ваш погреб, – и я продемонстрировал через стойку свою визитку.
«Сергей Радимович Паратов, президент торгово-промышленной ассоциации „Ледокол“, – мог прочесть бармен на простом с виду, но довольно дорогом кусочке негнущегося желтого пластика.
– А-а, сам Делец пожаловал, – чуть слышно пробормотал бармен.
Эта кличка прочно прилипла ко мне еще в стародавние времена и теперь стала чем-то вроде товарного знака для моей персоны.
– Здесь действительно будет минимаркет по морским продуктам. Как говорил Золотой Ключик, лучшие игрушки – живые лягушки. Аренда лет на десять-двадцать, – радостно сообщил я. – Кстати, если вы хотите сохранить за собой рабочее место, то…
– Все понял, – мгновенно сообразил бармен. – Щас приду.
Он юркнул в служебное помещение и возвратился с серым махровым шарфом, на котором, действительно налипли селедочные кости.
– Вот ваша принадлежность, – протянул он шарфик профессору, – всегда будем рады вас видеть. Хоть в баре, хоть в новом магазине.
– Ну вот и славно, – похвалил я парня и попросил его черкнуть свое имя, чтобы мне потом не облажаться с набором сотрудников. – Запечатлей свои исходники. А я пульну их человеку, который будет работать с кадрами. Пиши разборчиво и ничего не перепутай.
Мое пожелание мгновенно было исполнено со скоростью, которой бы позавидовал мой «феррари». Вот так. И овцы сыты и волки целы.
Более того, догнав нас у двери, бармен всучил нам две бутылки пива и две миниатюрных бутылочки мартини. Я принял подношение, на этот раз с чистой совестью расплатившись фишкой из казино.
– Ну, Юрий Владимирович, что теперь мы делаем? – осведомился я, когда мы поднялись из рюмочной на свежий воздух и снова подошли к машине.
Профессор Соколов неопределенно пожал плечами – мол, все ему безразлично. Однако, один он оставаться явно не хотел.
– Есть одна идея, – ненавязчиво предложил я. – Может быть, вы соблаговолите посетить мой дом? Там и позавтракаем, чем бог послал.
Но тут я сделал серьезную ошибку. При упоминании о еде профессора чуть не вырвало и он скривился в гримасе отвращения.
– Или, хотите посидим где-нибудь в кафе? – выдвинул я вариант. – Могу также предложить восстанавливающий вариант с сауной и массажем.
– О нет, ни в коем случае, – запротестовал Соколов. – С меня на сегодня уже хватит всяких заведений. Лучше уж поедем к вам.
– Конечно лучше. – согласился я и приоткрыл дверцу «феррари».
– А это удобно? – спохватился Юрия Владимирович. – Ваши домашние…
– Очень удобно, – заверил я его. – Никаких домашних. Покой и воля.
Я не оставил своего намерения разговорить старика и решил, что лучше это сделать у меня дома в спокойной обстановке.
Ведь не из-за потери шарфика он рыдал полчаса, в конце-то концов!
– Однако, – лишь хмыкнул профессор, увидев особняк, который я умудрился выстроить в самом центре города, и поспешил добавить, – это я не в упрек вам, Сережа. Даже, можно сказать, рад.
– Рад, что вы рады, – буркнул я себе под нос и завел машину в гараж.
В дом мы поднялись по внутренней лестнице из гаража, а не из парадного.
Домработница должна была придти только завтра утром, так что со вчерашнего вечера в гостиной царил дикий бардак. Прикинув, где в доме почище и попристойнее, я решил принять гостя в спальне.
Профессор сдержанно поблагодарил меня за участие в его судьбе и снова рухнул в какую-то внутреннюю пропасть, уставившись в одну точку.
– Хотите пока слазить в Интернет, посмотреть что-нибудь по теме, – решил я немного развлечь гостя, приоткрывая крышку ноутбука. – Там встречаются любопытные данные по противочумным…
– Н-не хочу, – замотал головой профессор. – Ничего не хочу. Разве что…
– Обязательно, – заверял я Соколова, доставая из пакета дары бармена и ставя их на стол перед Юрием Владимировичем.
Ю Вэ собрался с силами, резко выдохнул и высосал 0,1 л мартини из узкого горлышка.
Прислушавшись к себе, профессор нахмурил брови и вопросительно посмотрел на вторую чекушечку. Я, поймав его взгляд, кивнул:
– Да-да, конечно, угощайтесь. Я приму чего-нибудь из своих запасов.
И я плеснул себе в рюмку глоток шестого «джэка дэниелса». Говорят, любимый напиток ЕБН.
Когда со вторым мартини было покончено, профессор смог говорить.
И то, что я услышал, потрясло меня, словно армянские хижины в Спитаке, где я провел не лучшие, но, возможно, самые главные дни своей жизни.
Оказывается, Юрий Владимирович Соколов запил с горя. Моя догадка насчет семейных проблем подтвердилась самым неожиданным образом.
Его внучка, семнадцатилетняя Нина, в данный момент находилась в КПЗ, где ее содержали на время следствия. Нину обвиняли ни много ни мало в убийстве и, судя по всему, почти не беспочвенно. Вот такие пироги.
– О Господи, какой кошмар! – только и смог я произнести. – Ниночка?! Да я же вот такой ее помню!
И я, с трудом нагнувшись, насколько позволяло пузо, помахал рукой где-то возле своей коленки, демонстрируя рост Ниночки в те незапамятные времена, когда я приходил к Ю Вэ домой обсуждать диссертацию. Поскольку рост у меня довольно высокий, данный отрезок приблизительно соответствовал размерам девочки в юном возрасте.
Но как ни маши рукой, воспроизводя в качестве аргумента юное сопливое создание, данный жест вряд ли произведет впечатление на следователя. Зато может произвести впечатление кое-что другое.
Разузнав у Юрия Владимировича, где сейчас находится Нина и кто ведет дело, я с искренней готовностью пообещал как минимум навести все необходимые справки и помочь чем получится.
– Я не верю в то, что Нина могла пойти на такое, – сказал мне на прощание Ю Вэ. – Я слишком хорошо ее знаю. Но моя убежденность – плохое доказательство, а внушить ее следователю я не могу.
– Да-да, разумеется, – повторял я. – Но надо все как следует разузнать. Купим следова… то есть объективную информацию, посмотрим, что к чему…
– И я их понимаю, – продолжал свою мысль Ю Вэ, – через следственные органы проходят сотни, тысячи таких людей. Поневоле черствеешь. Поверите ли, я даже напился вчера до чертиков. Ах, ну да, ведь вы же меня и выручили… Просто я уже не знаю, что и делать. Руки опускаются и жить больше не хочется.
– Надо взять себя в руки, – наставительно произнес я. – Юрий Владимирович, я понимаю, что это тяжело, почти невозможно, но попробуйте как-то собраться. Предстоит борьба, и я верю в вашу силу духа. Вы были моим учителем и то, чего я добился в этой жизни в немалой степени достгнуто благодаря вам. Да-да, не возражайте. Я считаю себя обязанным вам по гроб жизни и обязательно буду держать ситуацию под контролем.
Стоя уже на самом пороге и комкая в кулаке торчащий из отворотов куртки шарф Юрий Владимирович как-то по-детски беспомощно улыбнулся.
Ознакомительная версия.
