— Так что случилось?
— Открыла им баба абортмахера. Вякнула, мол, мужа дома нет. На вызове он. И спрашивает, по какому делу кенты возникли? Те ее за рога — выкладывай бабки! Она не завопила, не попыталась смыться. Только вякнула наверх:
- Беги! Живо сюда!
Ну, тут и приключилось такое, что в страшном сне не увидать. Изо всех дверей псы повылетали. Всех калибров и мастей. Напали на кентов кучей, давай в клочья драть. Кенты смываться — собаки не пускают. Ну, как лягавые. Намертво прихватили фартовых. Ладно бы барахло в куски разнесли, самих чуть не схавала песья малина. А баба аж закатывается хохотом, травит детей, мол, дайте жару ворюгам! Псы и дали, гак что кенты на катушки встать не смогли. Всех подрали, покусали, обоссали, как лидеров!
А ты, чему лыбишься? — удивилась Задрыга.
Я кайфовал оттого, что пахан засек, как можно попухнуть. После того враз заткнулся! С месяц канал падлой. На «колесах» приморился.
- Ты на него зуб точишь?
- На наваре обжимал, козел!
А я свой положняк и не прошу у пахана! — вспомнила Капка.
… У тебя другое дело! Шакала жлобом никто не паскудил, в расплате он своих не обжимает. Никого не пришил. И кентов бережет. Сам в дела ходит. Не на халяву дышит. Потому Медведь будет просить за меня Шакала, чтоб взял в Черную сову. А уж я, как мама родная, наизнанку вывернусь, Чтоб все в ажуре было! — глянул на Капку с надеждой.
Такое не один Шакал, все кенты решают. Свежаков малина круто проверяет, — предупредила Паленого.
- А мне что? У Сивуча, сама помнишь, сладко не приходилось, но передышали. То было похлеще любой проверки малин.
- Ты наших кентов не знаешь. Они покруче других. Это верняк, тебе ботаю. Принять могут скоро, но вот поверить… С этим туго будет, — услышала Капка шелест отворившейся двери. Оглянулась.
— Так ты за меня пахану вякнешь? — спросил Мишка.
— А хрен меня знает, — усмехнулась загадочно и пошла навстречу Шакалу.
- Тут вот один хмырь вздумал в нашу малину намылиться. Мы с ним у Сивуча кентовались. В «зеленях». Теперь его в закон мяли. Хочет от жмота-пахана слинять к нам, — выпалила Капка.
— Паленый? Медведь о нем трехал. А ты что вякнешь? — глянул на Капку.
— В зеленях — давно было. В деле с ним не фартовала. Потому нет моего слова о нем! — глянула на Мишку исподлобья.
— Медведь за него ручается, ботал, что в его малине этот кент фартовал с пацанов. Проколов не было. Навары приволакивал файные. Один грех за ним имеется — кобель! Ну, да это не страшно! Пусть приморится у нас. Шмары никому не заказаны. Этого гавна на всех хватит! — не заметил Шакал сцепленных кулаков и зеленых огней в глазах Капки.
— Пусть приморится, если на то воля твоя будет, — согласилась Задрыга, улыбнувшись зубами.
Для себя она решила заменить Мишкой Боцмана и Таранку.
Мишка, поняв согласие пахана, оживился, сказав, что ему нужно смотаться за долей и барахлом в свою малину, пообещал возникнуть вскоре и, подморгнув Задрыге, исчез.
Капка в душе радовалась, что сама фортуна отдала Паленого Черной сове, и теперь он станет канать на ее глазах. И в дела они будут ходить вместе.
— А уж от шмар я сумею его оторвать! Не до них ему станет! Не только возникать, думки посеет про потаскух! — решила Задрыга.
Шакал, вернувшись на хазу, предложил кентам уехать из Минска нынешней ночью. И забрав из Брянска всю малину, поехать в Калининград.
Там пахан ни разу не был. И Капке хотелось глянуть на город, о каком слышала много всякого от фартовых.
— Портовый город. Много рыбаков, моряков и бичей. В комиссионках полно заграничного барахла. Ювелирные точки пархатые! А уж зубодеры, абортмахеры да барухи вовсе салом заросли. Давно их пощупать пора! Спекулянтов там тьма! И все без дани дышат! Разве это порядок? — посмеивался Шакал, предвкушая, как приморится «на большой» и задышит с шиком на новом месте.
Капка собралась в дорогу сразу. И теперь ждала Мишку. Тот запаздывал. Шакал не говорил о нем, но злился, поглядывая на часы. Когда время перевалило за полночь, кенты Черной совы решили, что Паленый остался в своей малине, уломал пахан, и стали одеваться в дорогу.
Когда Шакал уже пошел к двери, Капка первая услышала торопливые шаги по лестнице, узнала их, придержала пахана. И едва Паленый подошел, Капка ногой открыла дверь, сшибив Мишку с ног, вбила в угол. И улыбаясь спросила:
— У тебя шмары на яйцах висели, что так канителил, падла? Столько поездов из-за мудилы просрали! Вскакивай на катушки, вонючий ханурик! Чего развалился, козел? Живо, паскуда! — поддела ногой в ребро и легко сбежала с лестницы вниз.
— Шары выбью, стерва облезлая! — прорычал вслед Паленый. Кенты малины дружно рассмеялись, поняв, какая участь ждет свежака. Каждый поневоле обрадовался, что выбор Задрыги пал не на него.
Капка даже не оглянулась на Мишку. Она выместила лютое подозрение. Да и где ж он мог столько пробыть, как не у шмары? Недаром его считают кобелем даже видавшие всякое кенты.
Ты у меня взвоешь, сукин выблядок! Я тебе все вырву! — решила Задрыга молча.
Услышав за спиной шаги Мишки, уронила ему на ноги свою сумку. Тот взвыл от боли, согнулся пополам. Капка подняла сумку и, не обращая внимания на Паленого, нагнала пахана, пошла рядом.
Свою сумку она не доверяла никому. Однажды Тетя хотел помочь и, удивившись тяжести, спросил, что держит в ней Задрыга? Та ничего не ответила, лишь молча вырвала из рук кента свое сокровище.
Шакал, оглянувшись, понял все. Усмехнулся молча. Подумал в душе, что дочь проверит новичка лучше кентов, надежнее целой малины.
Капка до самого Брянска не обращала внимания на Паленого. Вместе с Шакалом и Глыбой обговаривала предстоящую поездку в Калининград, и на время отвлеклась, забыла о Мишке. А тот пошел в купе с молодой девушкой и отбросив прочь стеснение, начал открыто за нею ухаживать.
Он принес ей чай, предложил печенье. Шутил, смеялся, рассказывал анекдоты. Девушка назвала имя, представилась студенткой мединститута, сказала, что возвращается с практики на занятия, на свой факультет.
Ирина… Мишке она приглянулась. Да и сам случай столкнул их и одном купе один на один.
Паленый пересел поближе к Ирине, попытался обнять. Та отшвырнула руку парня. Глянула строго. Паленый понял, что поспешил и отодвинулся. За постельное белье свое и попутчицы он заплатил сам. Девушка поблагодарила кивком головы, видно, привыкла к подобным знакам внимания.
Паленый рассказывал ей всякие смешные случаи из жизни, придуманные на ходу. Ирина слушала, смеялась.
Мишка лишь один раз услышал под дверью осторожные шаги Задрыги. Вот они остановились. Капка прислушалась. Мишка заливался соловьем, говорил без умолку, мстил Задрыге, рассыпаясь в комплиментах и любезностях перед едва знакомой попутчицей.
Лишь в два часа ночи выключил он свет и, пожелав спокойной ночи девушке, вскоре уснул, догадавшись, что от нее он ничего не добьется. Слишком строга оказалась, слишком недоступна.
— Да и к чему она, если эта встреча — первая и последняя. Продолжения не будет. Она студентка. А я кто? Узнай, разговаривать не стала бы, — подумал Паленый и, поворочавшись немного, уснул накрепко, до самого утра.
Разбудил его Глыба, когда солнце заглянуло в окно вагона. И поторопил:
— Шустрее, через десяток минут сваливаем.
Мишка повернул голову. Соседки уже не было. Свернутая постель примостилась в уголке. Была девушка, и не стало…
Паленый грустно вздохнул, вспомнив вчерашний отказ дать адрес. И потянувшись, стал одеваться. Его сразу насторожила легкость пиджака. Он сунул в боковой карман руку. Но там пусто…
Паленый точно помнил, что именно сюда он положил свою долю из общака малины.
Он обшарил все карманы, но нигде ни копейки. Пусто было и в чемоданчике, задвинутом под полку.
Не только бумажных денег, мелочи не осталось. У Паленого от изумления отвисла челюсть:
— Вот так студенточка! Облапошила, как последнего фраера! И надо же, умудрилась на халяву отделаться, прикинулась целкой-недотрогой, стерва размалеванная! Карманница! А как сработала! Чисто ломала комедь! И как я не допер? Что ж теперь? Шакал без доли шугнет! А если и примет, годы потешаться станет. А может, это Задрыга устроила? Надо глянуть. Она такое может оторвать. За нею не заржавеет! — вспомнил Мишка совместную учебу у Сивуча и решил перехватить Капку один на один.
Но, Капка крутилась возле Шакала. И даже не оглядывалась на Мишку.
— Задрыга! Хиляй сюда! — позвал Капку. Та, оглянулась, послала его матом и заговорила с паханом.
Паленый ждал. Когда малина вышла из вагона, Мишка накрепко прихватил Капку за плечо:
— Верни башли, стерва! Иначе кентель с резьбы сорву! — пообещал багровея лицом.
— Какие башли? — раскрыла глаза удивленно. И тут же сунув коленом в пах Паленого, побежала догонять своих.
