Уж это‑то государственный человек Позин знал получше других, потому и спорить не стал.
— Где мы остановимся? — спросил Позин. — В «Гранд Юроп» или в «Англетере»? — Но тут же вспомнил, что денег‑то у него и на карточке нет.
Можно, конечно, позвонить друзьям и занять, но не в девять же утра обращаться с такими просьбами. Не его стиль. А своим стилем и имиджем независимого и всегда шикарного гуляки Александр в высшей степени дорожил.
С добродушной усмешкой глядя на прикусившего губу Позина, Лола безо всякой подковырки сказала:
— Боюсь, ни «Гранд Юроп», ни «Астория», ни «Англетер» нам сегодня не грозят. Тем более как девушка, выросшая в простой советской трудовой семье, где считали каждую копейку до зарплаты, полагаю непростительным и нелепым пижонством тратить деньги на такие дорогущие отели.
Вступать в дискуссию по этому поводу в сегодняшнем положении Позина было по меньшей мере несвоевременно, и потому он промолчал.
Тем временем девушка продолжала:
— Мы остановимся в гостинице, куда вечером придет человек, который все вам и расскажет. Она расположена прямо на берегу Финского залива в очень красивом месте, которое называется Репино. Вы там бывали?
— Не довелось, но из общего образования знаю, что где‑то там находится усадьба великого художника под названием «Пенаты», — проявил эрудицию Позин.
— Усадьба в одной автобусной остановке от гостиницы, если захотите, мы можем туда прогуляться.
Творчество Репина не входило в ближайший круг интересов Позина, и он ничего не ответил.
Центральную часть Петербурга они миновали какими‑то довольно запущенными улицами, названия которых ничего Позину не говорили, и выехали на трассу. Александр заметил табличку «г. Сестрорецк», по левую сторону начали просматриваться воды залива.
— Летом здесь очень красиво — курортная зона, а осенью красиво, пустынно и душу охватывает печальная грусть, — с чувством произнесла Лола. — Чуть дальше по трассе знаменитое Комарово, где жила на даче великая и всегда, по существу, трагически одинокая поэтесса Ахматова.
— Откуда вы так хорошо знаете Петербург и его окрестности? — из чистого любопытства поинтересовался Позин.
— Мой первый муж, неудавшийся художник, был родом из Сертрорецка; я с ним здесь несколько лет прожила, и мы облазили все окрестности.
Она, казалось, готова была рассказывать и дальше о своей семейной и личной жизни, но Позин счел разумным воздержаться от дальнейших расспросов. Перед гостиницей были клумба и небольшая стоянка для машин. Позин вышел и только тут хорошенько рассмотрел машину — это был уютный «дамский» «Пежо-307», явно купленный в салоне, а не на рынке.
«Любопытно, сколько платят редакторам в этом самом «Воге»? — подумал Позин. — А может, у нее богатый любовник? Да какая мне, в сущности, разница?»
Никаких подозрений у него не возникло, и он бодро прошагал за Лолой в огромный и пустой холл гостиницы. Судя по тому, что номер им дали без проблем, наплыва постояльцев не наблюдалось.
Номер был на шестом этаже и, на вкус Позина, выглядел довольно неказисто. Видно было, что мебель там не меняли с советских времен. На письменном столе, очевидно, постоянно выпивали и закусывали, оба стула были расшатаны, низкие деревянные кровати стояли впритирку друг к другу. Позин подумал, что при активных занятиях сексом они, должно быть, издают ужасающий скрип. В общем, идеальное убежище для молодых отдыхающих со скромными средствами.
Лола раздвинула шторы, и за ними открылся балкон, куда Позин и устремился.
— Я пойду в душ, — сообщила Лола.
На балконе стоял еще более рассохшийся и пропыленный стул. Позин смахнул с него пыль каким‑то клочком газеты, лежащим на полу, осторожно уселся на стул и осмотрелся вокруг. Верхушки деревьев, что отделяли гостиницу от залива, трепал и гнул сильный ветер. Справа тянулся длинный, абсолютно' пустой песчаный пляж, на который равномерно накатывались седые буруны морского прибоя.
Могущество морской стихии всегда навевало на Позина мысли о вечности. Вот оно перед тобой — вечное то бурлящее, то спокойное море, оно — навсегда, а ты?
«Так мы с Ленкой никогда и не выбрались вместе ни в Египет, ни в Таиланд. И вот теперь я на этом самом Финском заливе словно с ее тенью общаюсь…»
От этих мыслей его отвлекла Лола. Завернувшись в полотенце, она выглянула на балкон.
— Вот вы где затаились, а то я вас потеряла. По–моему, мы заслужили поздний завтрак или ранний обед. Сейчас я быстро оденусь и приведу себя в порядок.
Позин, как вежливый джентльмен, остался на балконе. По правде говоря, ему уже давно хотелось есть. Но и в этой ситуации он полностью зависел от Лолы, которая буквально через пять минут в скромных, но, очевидно, не дешевых брючках и в спортивной курточке вышла на балкон. Она взяла Позина за руку и, глядя ему в глаза, предупредительно сказала:
— Александр, прошу вас, сегодня забудьте о деньгах. Поскольку я безо всякого упреждения втравила вас в эту историю, то позвольте взять мне текущие расходы на себя, тем более они не столь велики и мой бюджет их вполне выдержит. А по возвращении в Москву вы меня пригласите в какое‑нибудь шикарное заведение и купите ценный подарок на память о нашей поездке.
Возникшая ситуация смущала и одновременно забавляла Позина: он мучительно пытался припомнить случай, когда женщина за него платила в гостинице или в ресторане, но так и не смог.
— В ресторан мы пойдем вечером, а сейчас немного пройдемся. Тут недалеко есть милое и недорогое придорожное кафе, — сообщила Лола.
— Слушаюсь, мой капитан, — шутливо вытянулся во фрунт Позин и резво двинулся за девушкой.
Кафе действительно оказалось уютным и выдержанным в северном русском стиле: темные деревянные лавки и столы без скатертей. Они заказали по паре салатов и по огромной миске наваристых щей с грибами. так что второе даже и не стали выбирать.
На улице уже накрапывал противный мелкий, типично питерский дождик.
— Видно, не судьба нам осмотреть репинскую усадьбу, — вздохнула Лола. — А может, это и к лучшему, я бы не отказалась крепко придавить пушистого друшлика — все‑таки я всю ночь просидела за рулем.
— Откуда вы знаете жаргон ресторанных лабухов? — искренне изумился Позин.
— Мой второй муж в молодости играл на саксофоне в самых шикарных московских ресторанах.
— А сейчас где он играет? — Позин любил хороший джаз и лично знал некоторых джазменов.
— Если в аду есть оркестр, то, наверное, там сейчас играет, — без тени ироний сказала Лола. — Он был намного старше меня и три года назад умер.
В номере Лола задернула шторы и, оказавшись в полумраке, совершенно не стесняясь Позина, разделась до трусиков, юркнула под одеяло и уже через мгновение спала сладким сном младенца. Позин отправился в душ, кабинка которого оказалась на возвышении по сравнению с умывальником и унитазом. В чем заключалась сверхидея творца сего сантехнического чуда осталось загадкой — ни в одной западной стране он ничего подобного не встречал.
В ванной Позин заперся и стал изучать содержимое Лолиной сумочки, которую предусмотрительно прихватил с собой. Это была нехорошая привычка, но так он поступал с юношеских лет, особенно внимательно изучая телефонные книжки на предмет наличия общих знакомых, которые тогда именовались «спермобратия».
Записной книжки не оказалось — все по–современному, необходимые телефоны «вбиты» в память мобильника, паспорт: Мыльникова Лола Алексеевна, 1973 г. р., г. Москва, проживает на 6–й Парковой улице. Паспорт нового образца, отметок о наличии мужей и детей не имеется. Десять тысячных купюр и триста долларов, косметичка, упаковка презервативов. Словом, ничего интересного и подозрительного–Выйдя из ванной освеженным, Позин аккуратно поставил сумочку на место, лег в постель и вскоре заснул…
Глава 2. НОВОЕ ДЕЛО РОКОТОВА
В ожидании информации от Савелия о заграничных банковских счетах покойного Алексея Павловича Стельникова Константин Рокотов много думал о той череде загадочных смертей, что имела место за последнее время.
После нескольких неудач Рокотов вынужден был признаться самому себе, что у него нет никаких идей, как продолжать расследование причин и обстоятельств смерти Мордковича. Он был твердо уверен только в одном: гибель предпринимателя и смерть супругов Мордасовых связаны между собой и рано или поздно ему удастся поймать в свои сети убийцу или убийц.
Клиенты не давали ему покоя, и приходилось заниматься делами, не имеющими к таинственным смертям никакого отношения. Благо, дела подворачивались занятные и нескучные.
На днях Рокотов завершил расследование любопытного случая.
К нему обратились представители некой общественной организации «Светлый путь». Официально заявленной в уставе целью этой благотворительной конторы было оказание помощи детям, страдающим от врожденной лейкемии. Организация была связана с крупнейшими западными медицинскими центрами и филантропическими обществами, обладала большим авторитетом среди россиян, и ничто не указывало на преступный характер деятельности ее руководства.
