Пожарные на «зевак» внимания не обращали, только потребовали отойти подальше, когда разворачивали пожарный рукав. Настойчивая просьба относилась и к ментам, которые сразу подошли к пожарникам и к двум работникам «Скорой помощи», молодому фельдшеру и пожилой медсестре, стоявшим неподалеку с медицинскими чемоданами. Но отошли только гражданские «зеваки». Противиться даже смысла не было, потому что они и без того хотели приблизиться к своему оружию. Один только чуть задержался, фотографируя на трубку происходящее. Один из ментов специально перед ним встал и попросил:
— В Интернет меня потом выставить не забудь.
— Обязательно, — пообещал за бандита подошедший вовремя Чингис. — Выставим во всей полной красе, чтобы жена с родственниками полюбовались. И любовница тоже может, если ты ей еще не надоел…
И тут же неторопливо, как носовой платок из кармана вытаскивают, с бесстрастной улыбкой вытащил свой револьвер и выстрелил менту в лоб. Это стало сигналом к действию для всех. Автоматы оказались в руках бандитов очень быстро и так же быстро «заговорили», перебивая друг друга. Но разделение пространства на участки и назначение за каждый участок ответственного сыграли свою роль. За секунды были расстреляны и менты, и пожарники, и молодой фельдшер с пожилой медсестрой. Сбой произошел только с водителем «Скорой помощи», который из своей «Газели» так и не выбирался. Он попытался было уехать, но не успел завести машину, как раздалась очередь, и водителю размозжило голову прямо сквозь стекло дверцы.
— Я же велел машины не портить, — строго сказал Чингис.
— Он бы уехал, — оправдывался бандит.
— Он бы уехал, — согласился амир и обернулся, чтобы осмотреть поле не боя, но расстрела. В живых никого не осталось. Но все же амир дал знак, и бандиты начали добивать уже безжизненные тела длинными очередями, разрывая им грудь.
Оставалось дождаться звонка от Джумали.
Чингис посмотрел на часы. Джумали подходило время начинать. И тут Джумали позвонил сам, как и договаривались…
Три минуты — не тот срок, который трудно переждать. Бывало, в засаде приходилось по несколько часов сидеть, не зная, когда подойдет или подъедет тот, кого ждешь, и потому постоянно находясь в напряжении. А здесь и напряжения сильного не было, только лишь желание не ошибиться, потому что весь расчет Чингис строил на точном выполнении временного графика. При точном выполнении все должно сложиться согласно его расчетам. Пока во всей операции, в начальной ее стадии, только один прокол произошел — вместе с ментовской машиной не приехал бронетранспортер, который Чингис очень хотел захватить, он бы здорово пригодился в продолжении дела. И ему, и всем, кто за ним пошел. Хотя это, в принципе, вовсе и не прокол, а просто небольшой сбой. У охраны складов, кажется, тоже есть бронетранспортер. Если все сложится удачно, можно будет попробовать его захватить, чтобы задачи следующего этапа выполнить. Чингис любит, чтобы все и всегда до конца выполнялось.
Три минуты подходили к концу. Девять бойцов, что были в распоряжении Джумали, все, как один, смотрели через утренний сумрак в его сторону. А он смотрел на фосфоресцирующую секундную стрелку своих часов и, когда остались последние десять секунд, сделал знак — пора!
Джумали поднял бутылку, чиркнул спичкой из запала о коробок спичек и приготовился к броску. Вообще-то, он мог по сторонам и не смотреть, и без того зная, что весь строй его бойцов повторяет движения за своим командиром. Но он посмотрел, убедился, что все в порядке, и только после этого совершил бросок. Бросок получился вполне удачным — загорелась именно деревянная крыша ангара, а не шиферная. Он тут же проверил, что там с другими бросками. Из десяти семь оказались тоже удачными. Вторую свою бутылку Джумали бросал уже в крышу, причем старался бросить высоко, под самый конек, и это у него получилось. Бутылка разбилась, и горючая смесь растеклась не только вниз, как сразу показали язычки пламени, но и вверх. Может быть, что-то и под конек попало. Пламя усиленно разгоралось, жадно пожирая сухие деревянные стены. Прожорливость огня всем известна, а чем питаться, он здесь найдет, «подкармливать» его со стороны, например, огнем костра, необходимости не было.
Джумали поднял руку и негромко крикнул:
— Уходим!
Одновременно с его криком сначала на одной вышке включилась сирена, потом на другой и по дополнительным прожекторам включились, но прожекторные лучи были направлены не на группу Джумали, а на горящие ангары. Глупость, конечно, освещать то, что и без того хорошо светится, но часовые, видимо, инструкцию выполняли. Почти сразу же, с интервалом меньше минуты, заголосила тревожная сирена и где-то внутри территории военных складов.
Но поджигатели уже дружно уходили прямо через овраг, спрыгнув с крутого склона в темноту и даже не подсвечивая себе фонариками, которые были у всех, так как луч фонарика можно заметить с вышки. И только в самом овраге, где темень была намного гуще, чем наверху, фонарики можно было и включить. Джумали, споткнувшийся первым, разрешил наконец это сделать.
— Использовать фонари! — отрывисто сказал он, не отдавая себе отчета, что даже в интонации, и в тембре голоса, и в манере произнесения команды подражает Чингису. — Еще сто шагов поворачиваем и выходим к машинам.
Здесь их никто не увидит, был уверен командир группы. Сторожевые вышки не настолько высоки, чтобы с них можно было заглянуть в овраг. И в этом он был прав. Часовым на вышках было не до того, чтобы смотреть по сторонам. Пламя разгоралось и поднималось все выше, огонь охватывал один за другим новые ангары, и где-то в середине начали рваться боеприпасы. По совести говоря, часовые и не знали точно, что в этих ангарах хранится, какое оружие и какие боеприпасы. Но понимали, если здесь есть артиллерийские снаряды или мины, их с вышек может просто снести. Вместе с самими вышками, кстати. Телефон начальника караула не отвечал. Он, наверное, бегал по территории, вызывал или уже вызвал пожарную охрану и соображал, что надо предпринять в такой ситуации. Местная противопожарная солдатская группа уже поднялась по тревоге. Часовые видели с вышки, как носятся по территории солдаты, как разматывают пожарные рукава и начинают поливать не горящие, а соседние ангары, отсекая пламя, чтобы оно не перекинулось дальше. Наверное, местные пожарные свое дело знали. Потом и из поселка приехали сразу две пожарные машины. Одна заехала в главные ворота и долго плутала, не зная, как ей добраться до места возгорания. Вторая, видимо, по чьей-то подсказке, может быть, того же начальника караула, поехала в объезд к старым воротам, находящимся в середине того самого забора, рядом с которым и начался пожар. Давно не езженная дорога все же привела ее к нужному месту. Машина ворота просто протаранила и вышибла. Мощному грузовому «ЗИЛу» это не слишком сложно. Но проезжать на территорию она не стала, пожар разворачивался прямо перед ней. Запаса воды в цистерне хватило ненадолго, и пожарным все же пришлось на скорости проскочить между двумя уже готовыми упасть стенами ангаров. Они искали пожарный гидрант и никак не могли найти. И не нашли бы, если бы не подоспел кто-то из кладовщиков, живущий в поселке неподалеку, и не показал место. Как всегда бывает, искать далеко не пришлось. Люк колодца был завален пустыми ящиками. Машина легко столкнула их в сторону, и пожарные быстро открыли люк. Работали они быстро и слаженно. Отцепили рукава от машины и, перецепив их на патрубки гидранта, открыли вентиль. Вода пошла, напор был хорошим. Но потерянное время сказалось, и прибитое было водой пламя взыграло с новой силой. Пришлось, практически, начинать все заново, к тому же требовалось локализировать пламя, то есть отсечь его от еще не горящих складских помещений. Вообще-то, пожарники справились бы со своей задачей, если бы вдруг не кончилась вода в гидранте. Это вообще было непонятно, потому что пожарные гидранты напрямую запитываются водой с водонапорной башни, минуя систему водоснабжения всего поселка, с их очистными сооружениями и прочим хозяйством, где время от времени неполадки, оставляющие поселок без воды, случаются.
А тут и третья машина подоспела. И тоже въехала через старые ворота. Была надежда, что она, вернувшись с очередного вызова, успела заправиться водой. Пожарные второй машины пытались связаться с третьей по переговорному устройству, поторапливая ее, но там оказалось что-то не в порядке со связью. Тогда они замахали руками, требуя, чтобы третья быстрее приближалась.
Но она и так приближалась, прямо по горящим останкам рухнувшей стены…
Чингис все просчитал правильно. У него был в наличии нарисованный от руки, но подробный план всей складской военной базы, и он знал, что две неуклюжие тяжеленные пожарные машины, въехав в центральные ворота, не смогут работать одновременно и эффективно бороться с огнем из-за непродуманности расположения объектов еще при проектировании и строительстве. Там все делалось для того, чтобы удобно было грузить и разгружать поочередно, по одной машине. О противопожарных мерах в шестидесятые годы прошлого века никто не подумал толком. И потому естественным выглядело со стороны Чингиса предположение, что вторая машина заедет, скорее всего, через старые ворота, которые давно уже закрыты за ненадобностью, и никто не знает, где ключ от этих ворот. Но пожарная машина в состоянии выбить их передним бампером. В такой ситуации, когда пожар разгорается, о целостности ворот никто заботиться не будет, как, впрочем, и о целостности самой машины, потому что она при таране обязательно получит если уж не повреждения, то многочисленные царапины. Но в запасе у пожарных имелось много красной краски, и царапины легко будет закрасить, а вот взрывы на военной базе угрожают всему соседнему поселку, где живут пожарные, а значит, и их семьям. Поэтому машину пожарные не пожалеют.
