Ознакомительная версия.
— А я даже перекусить не успел с этими предложениями о продаже банка… — Он снял плащ и пристроил его на вешалке.
— Ну, зачем же ты так, Густик, бедненький! Надо же есть… Желудок испортишь… О продаже банка, говоришь?
— Да, сегодня опять переговоры были. Ты как считаешь, продать мне его?
— Твой банк?
— Ну да.
Кеплер снял ботинки и по дороге на кухню заглянул в ванную комнату. До Лизы донеслись звуки льющейся воды.
— Густик, ты у меня самый умный, — прокричала она. — Я не сомневаюсь, что ты поступишь наилучшим образом.
— Я считаю, что надо продавать, — произнес Кеплер, скорее разговаривая с самим собой, нежели отвечая на ее последнюю фразу. — Деньги вложу в филиал одной германской компании по производству автомобилей.
— А-а!.. — тут же мечтательно протянула Лиза. — Машину мне сразу купишь. Да, Густик?
Кеплер, вымыв руки, прошел на кухню и грузно осел на табуретку возле стола.
— А зачем тебе машина? — недовольно буркнул он. — Ты же ни водить не умеешь, ни обслуживать ее не сможешь сама. Налей мне что-нибудь попить…
— Кефир подойдет?
Лиза открыла духовку. Оттуда пахнуло жареным мясом, обильно приправленным чесночным соусом. Кеплер прищелкнул языком.
— А компот не варила?
— И компот сварила. — Лиза чуть повернула голову и улыбнулась.
— Давай компот тогда…
— А первое будешь? Суп из баранины со свежим огурцом и рисовой лапшой.
— Да. Наливай.
— И все-таки ты решил уже точно, что больше не будешь заниматься банковским делом? — она вернулась к прерванной теме. — Как же ты без работы?
— Почему без работы? — Банкир удивленно вскинул брови. — Это, наоборот, хорошо. Это для развития моего бизнеса в самый раз. У меня наконец будут деньги. А то все сейчас вложено в дело. Я как нищий все равно… Вон Ромашевичи опять в Куршавеле Новый год встречали. А я дальше Кавказа никак съездить не могу…
— Ну, почему? Ты же рассказывал, что Ромашевич тоже в Кабардино-Балкарии был с тобой. — Лиза поставила перед мужчиной тарелку с супом.
— Да, верно, — продолжил банкир. — Но только он живет там, а я…
— Не переживай. — Лиза погладила его по волосам, затем спустилась рукой чуть ниже и немного помассировала Кеплеру шею. — Ромашевич проворовался больше. Вот и все. А ты честно исполнял свой долг. Вот поэтому больше всех своих банкиров и страдаешь. Не надо так переживать, милый. Я же не прошу у тебя, как Ирина у своего хахаля, колье с бриллиантами. Кушай как следует лучше.
Она поцеловала его в макушку и вновь вернулась к плите. Кеплер принялся есть.
* * *
Грозный. Квартира Гамзало Расадулаева
— Во имя бога милостивого и милосердного!..
Средний из братьев Расадулаевых, Махмуд, завершив омовение рук, взял щепотку соли. То же самое повторили вслед за ним и трое других братьев. Гамзало разломил хлеб. За кусочками лепешки потянулись и остальные.
— Федералы взяли Николая Валакумова. Это плохая новость. — Гамзало показал братьям на чан, в котором его жена приготовила джижиган-чорпу — тушеную говядину с овощами в соусе.
Боевики, не снимая камуфляжных курток, сидели на кухне грозненской квартиры.
— Валакумов финансировал наш самый многочисленный отряд, в Новых Атагах, — тут же пояснил Гамзало, наблюдая, как его двоюродные братья начинают трапезу. — Во-первых, мы лишились источника финансирования. Надо активизировать деятельность по вербовке состоятельных ваххабитов, как я уже говорил не раз… А во-вторых, и это сейчас главное, — Валакумов слишком много знает… О нас… У меня нет оснований полагать, что Николай сможет долго молчать. Их разведслужбы умеют применять средства, способные заставить человека говорить то, чего он не хотел бы сказать…
— На чем его взяли? — поинтересовался младший из братьев, Назырбек.
— На том, что кормило нас на протяжении семи последних лет, — в голосе Гамзало звучала неподдельная грусть. — На добыче цветных металлов на территории Урала… Но сейчас не об этом. Валакумова надо убить. И этим должен заняться ты, Назырбек… У меня есть один надежный человек, к которому можно обратиться, но без предварительной подготовки он работать не станет. Я хочу, чтобы ты ее для него и провел. Понимаешь? Причем сделать это нужно как можно скорее. Время работает против нас.
— Во имя Аллаха…
— Валакумов содержится сейчас в следственном изоляторе Лефортово, — продолжил Гамзало. — Завтра он будет переправлен в другой следственный изолятор. Ликвидацию нужно осуществить при переправке. Так я мыслю. Хотя… Лучше разберетесь на месте. Это будет твоя война с неверными, Назырбек. Если ты сделаешь это, ты поможешь ваххабитам в установлении «божественного закона» на нашей земле. Ты готов?
— Да, имам. — Назырбек склонил голову в знак согласия.
— Да не оставит тебя Аллах! — Гамзало закатил глаза. — Я поговорю с человеком… А ты не забудь, что в Назрани раньше мы могли пользоваться служебным автомобилем МВД России. У Николая там был свой человек. Рисковать и обращаться к нему за помощью теперь не стоит. Никто не знает, как он себя поведет после ареста Валакумова. А лучше убейте и его. Скорее всего он станет помогать неверным. Поэтому он недостоин жизни. Бог, говорящий в Коране «твоя кара постигнет неверных», наставляет нас вести священную войну…
— Извини, Гамзало, — Махмуд провел рукой по длинной черной бороде. — Так получилось, что сейчас я — ответственный за снабжение отряда. Через две недели у нас кончится продовольствие. Надо как-то пополнять запасы пищи…
— Ты должен сам думать об этом, — нахмурился Расадулаев-старший. — Каждый на пути джихада должен выполнять свою работу. Какие у тебя предложения?
— Мои люди могут угнать скот с животноводческой фермы под Новыми Атагами.
— Хорошо. Если сторожа откажутся принять вашу сторону, расстреляйте их. Газават требует постоянного пополнения нашей казны. Мы ни в чем не должны нуждаться при ведении джихада. А те, кто не принимает шариат, должны быть уничтожены, — Гамзало смотрел в глаза своих собеседников, переводя взгляд от одного к другому. — Пока Чечня находится на территории федералов, мы пятнаем свою веру тем, что не вершим кару над неверными в их городах, — продолжил он после небольшой паузы. — Сура «Кунут» учит нас: «Мы против тех, кто не признает тебя, и отказываемся от них…» Мы должны активизироваться в центральных районах России. Каждый из смертных должен выбрать: готов ли он жить по законам шариата, а для этого мы должны предоставить им возможность выбора. Русские — неверные. Только смерть близких может заставить их обратить свои взоры на слова, сказанные в Коране. Поэтому мы должны возобновить серию терактов на территории России. Подготовкой этого направления займешься ты, Махмуд.
Бородатый широкоплечий боевик молча кивнул.
— Имам избрал тактику укуса пчел. Мы не должны останавливаться в своих уколах по федералам, — продолжал негромко наставлять своих ближайших сподвижников Гамзало. — Множеством точечных ударов мы выведем из строя противника. Магнитогорск, Самара, Пенза, Нижний Новгород, Брянск… И, конечно, Москва. — Он взял со стола стакан с минеральной водой. Произнеся короткую молитву, сделал небольшой глоток. — В Москве сейчас готовится празднование Дня города. Это самый подходящий день для осуществления возмездия. Пусть неверные либо задумаются о том, что их неверие — величайший из грехов, а они идут к пропасти, за которой бездна, либо сгинут с лица земли. Я предлагаю самый простой способ указать на это неверным. Взорвать рейсовый автобус. Взрывы должны состояться одновременно во всех городах.
— Я готов заняться переправкой взрывчатки со следующей недели, — Махмуд достал из кармана сотовый телефон с большим экраном. На мониторе тут же высветилась карта Южной России. — Мне нужны надежные люди на границе с Северной Осетией. В Черкесске, на Ставрополье и в Элисте у меня есть переправочные пункты. Ты можешь помочь мне с переправкой через Кавказ, Гамзало?
— Не надо перевозить тротил с Кавказа. — Старик поморщился. — У меня есть базы на территории России, где можно будет изготовить взрывчатку. Завтра я передам тебе эти сведения, Махмуд. У тебя несколько недель на то, чтобы уладить вопрос с производством. Дальше займешься складами в каждом из городов. Как перевезти груз по России, я подумаю сам.
Гамзало указал рукой на стол, показывая тем самым, что можно вернуться к прерванной разговорами трапезе.
* * *
Екатеринбург. Улица Старолитейщиков
Хафиз вышел из машины во дворе дома на Старолитейщиков. На лавке около третьего подъезда трое непрезентабельного вида мужичков распивали бутылку «Столичной». Рядом на асфальте уже стояла с аналогичной этикеткой опорожненная тара.
Ознакомительная версия.
