– Что скажете, товарищ подполковник? – обратился ко мне подполковник РОСО. – От пули толку мало… На ней не бывает отпечатков пальцев… Винтовки-то все равно нет… Нет винтовки, нет доказательств, что именно они в вас, Андрей Васильевич, стреляли, и теперь уже они могут объявить себя пострадавшими и написать на вас «заяву»… Не приведи господи, еще и адвоката умного найдут, тот сразу сообразит, что к чему… Да здесь и неумный адвокат сообразит…
– Винтовка в доме… В одной из квартир… – сказал я твердо. – Парни должны были спуститься секунд на десять раньше, чем я прибежал… Я сейчас прикидывал в уме… Секунд десять… Может быть, даже пятнадцать… Где-то задержались, позвонили в дверь, передали винтовку и сразу стали спускаться… Десяти – пятнадцати секунд на передачу оружия хватит… Скорее всего, на верхнем этаже передали, потому что преодолевать несколько этажей с винтовкой рискованно, может кто-то выйти… Потому и дверь там не открыли… Впрочем, винтовка может быть разборной… «Винторез» упаковывается в стандартный «дипломат»… Тоже – десять-пятнадцать секунд на упаковку… По дороге отдать «дипломат» в открытую дверь… И на выход…
– В подъезде три семьи кавказцев… – сказал старший лейтенант. – Если только внаглую действовать… Может получиться… Закон об антитеррористической деятельности никто не читал… Сослаться на закон и работать… А ордер на обыск нам никто не даст…
– Хотя бы верхний этаж… – предложил я. – Спросите старушек, в каких квартирах и на каких этажах живут кавказцы…
– Рискнем… – неожиданно взял на себя ответственность подполковник. Похоже, мои недавние слова задели его за живое и заставили шевелиться. Может, он и совсем не плохой человек. Но ему, похоже, чтобы продуктивно работать, необходима уверенность. Найденная пуля уверенности подполковнику прибавила…
– Стоп… – вдруг сообразил я. – Пару секунд… Кажется, есть новая вводная…
Я даже глаза закрыл, с напряжением вспоминая, хотя отлично знал, что напряжение обычно только мешает вспомнить необходимое. Если плохо вспоминается, следует просто «отпускать мысли, и воспоминания потом сами накатят. Но сейчас наступил момент, когда нужно было сконцентрироваться. Я напрягся… И вспомнил… Да… Был момент… Я тогда не присматривался специально, я только коротко, мельком глянул в сторону какого-то движения, что уловило периферийное зрение… Но сейчас сообразил… Восстановил в памяти картину, которая промелькнула, и заставил ее остановиться, чтобы я имел возможность как следует ее рассмотреть и сделать определенный вывод…
– У нас в школах когда занятия начинаются?
– Первого сентября, как обычно… – отозвался старший лейтенант.
– Минут семь-восемь назад… Из подъезда мальчик вышел… Черненький… Глазастый… Похож на кавказца… По возрасту, в первый-второй класс пойдет… С ранцем… Со школьным ранцем за плечами!.. Ни к чему сейчас такой ранец носить… Пошел в ту сторону… – показал я пальцем. – «Винторез» вместе с питанием для ночного прицела весит два килограмма сто граммов… В этом случае питания может не быть… Но два килограмма за плечами у маленького мальчика… Он горбился… Ранец плечи оттягивал…
– Понял! – воскликнул старший лейтенант и радостно выскочил из машины, чтобы отдать приказание двум милиционерам, стоящим неподалеку. Те заспешили в указанную мной сторону… Мальчишку с ранцем, видимо, и они видели…
– Будем искать… – согласился и подполковник из РОСО…
2
Короткая щетина под подбородком чесалась. Еще и пот раздражал кожу… В машине было невыносимо жарко, пот стекал с лица на шею, но приходилось терпеть и потеть, потому что больше поговорить и оформить протокол было негде. Но с неизбежными неудобствами в рабочие моменты приходится мириться. Не будешь же писать протокол на коленке, присев перед собравшейся во дворе толпой местных жителей…
Подполковник Капустин из РОСО всегда отличался аккуратностью и обычно не забывал утром побриться. В этот раз не побрился… Негде было, да и не было под рукой бритвы, как, впрочем, и времени на бритье… Дело в том, что в этот раз ему пришлось выехать на вызов, даже не заметив, что утро давно прошло. Игорь Евгеньевич Капустин уже больше суток не смыкал глаз, готовя группу, которую через несколько дней, когда поступит команда, он должен был возглавить. Группа отправлялась на Северный Кавказ. Устал за сутки неимоверно, – недочетов было множество, и эти недочеты требовалось срочно исправлять, а затем подполковник заступил на дежурство в оперативной группе управления. Плановые мероприятия не дают права отлынивать от обязательного дежурства. Да Капустин и не собирался отлынивать. Причин особых не было… Обычно дежурство в оперативной группе в относительно спокойном регионе неофициально считалось временем отдыха. Спишь себе и ждешь, не случится ли чего в регионе… Случалось редко… Начальство всегда так и говорило: «На дежурство выйдешь – отдохнешь…» И подполковник Капустин надеялся отдохнуть на дежурстве. И тут вызов на происшествие. Ладно хоть, в самом областном центре… Не пришлось далеко ехать… Причем не сразу было ясно, что происшествие имеет отношение к сфере деятельности РОСО, и потому Игорь Евгеньевич первоначально рассчитывал появиться на месте, быстро разобраться, отчитать ментов за то, что вызвали его, помешав отдыхать, и уехать назад. Но пока не получалось не только с отъездом, не получалось даже с разборками. Да и дело, похоже, тянуло как раз на ведомственное, то есть на прямое участие в расследовании РОСО, хотя первоначально с делом вообще было не все ясно, и Капустин все же надеялся, что оно перейдет «по тяжести» к ментам. Однако принесенная сотрудниками пуля, выковырянная из пластикового подрамника в витрине кафе, заставила взбодриться и собраться. Было реальное покушение на жизнь офицера спецназа ГРУ, следовательно, на это происшествие уже нельзя было смотреть так, как рассматривалось бы любое другое покушение, даже на крупного бизнесмена или даже на олигарха. Покушение на офицера спецназа по своей значимости, несомненно, более важное событие, потому что иметь может под собой чаще всего политические основания.
Говоря честно, подполковник Капустин первоначально даже надеялся, что вопрос этот более простого характера и может перейти в ведение ментов еще по одной причине. Он сам когда-то воевал солдатом срочной службы в Афгане и побывал однажды в настоящем аду, когда бой в окружении длился с небольшими перерывами двое суток, и двое суток нельзя было голову поднять, и не было у подразделения воды и еды, закончились мины в минометах, и патроны подходили к концу… И только в последний момент подошедшая подмога спасла тогда от плена или от гибели. Двадцать с лишним лет прошло с тех пор, Игорь Евгеньевич хорошо помнил, что двух его друзей после этого комиссовали из армии из-за расстройства психики… Один вообще от мира отключился, не реагировал на команды, сидел, думал о чем-то и тихо при этом покачивался. И на мир смотрел спокойно и нежно, но ничего, кажется, при этом не видел. Его тогда в казарме, до отправки в госпиталь, кормили с ложечки, потому что сам он даже руку с ложкой поднять не мог. Второй, напротив, из спокойного парня вдруг превратился во взрывного и агрессивного, даже на офицеров по любому пустяку готов был с кулаками наброситься. А ведь служил Капустин в простом мотопехотном полку… Мотопехотинцам не часто приходилось попадать в такие передряги. Да и сам он после того боя в окружении долго еще чувствовал себя нервным и задерганным…
Спецназу ГРУ что тогда, в Афгане, что сейчас, на Северном Кавказе, аналогичные случаи выпадают нередко, они чуть ли не штатными ситуациями считаются… Это подполковник Капустин хорошо знал из современных сводок. И ожидать психических расстройств со стороны подполковника спецназа ГРУ можно было запросто – Игорь Евгеньевич представил ситуацию, рассказанную подполковником Буслаевым, поставил себя на место этого подполковника и стал внимательнее присматриваться к Андрею Васильевичу, ожидая именно признаков нервного расстройства. Почему-то показалось, что в какой-то момент у подполковника, наверное, хлебнувшего на своем армейском веку лиха, «крыша поехала», и его внешне необоснованное нападение на двух кавказцев стало следствием этого процесса. Тогда дело опять перешло бы в ведение милиции, и Капустину можно было бы спокойно возвращаться в управление. Игорь Евгеньевич даже предполагал, что Буслаев мог сам витрину кафе разбить, а потом уже разыграть все остальное. Поступки человека при нервном срыве непредсказуемы и логике не поддаются…
Но принесенная сотрудниками сплющенная пуля возвращала дело в серьезный ряд – покушение было, и с ним следовало разобраться…
* * *
– Будем искать… – это прозвучало конкретным обещанием.
Теперь, поверив в реальность произошедшего, подполковник Капустин обрел обычную для себя энергию, словно и не было бессонных суток и недавних сомнений. Выйдя из машины и оставив там со старшим лейтенантом из райотдела милиции подполковника Буслаева, который официально еще не считался ни потерпевшим, ни задержанным, дописывать и подписывать протокол, он жестом подозвал врача со «Скорой помощи». Врач и сам к нему спешил:
